Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2. В плену стихий
Дождь хлестал по плакавшему крупными каплями стеклу, ветер не утихал, но я была уверена в успехе нашего предприятия и смогла наконец спокойно уснуть рядом с Джейми.
Утро встретило нас ярким солнцем, которое, правда, не дарило тепло. На улице царил холод, и ветер бился в стекла, но мы пока наблюдали за буйством погоды из теплых комнат. Если в Париже у дяди Джейми была роскошная резиденция, то дом Джареда в Гавре в три этажа тоже был довольно солидным зданием.
Огонь весело трещал в камине. Я писала, поставив ноги на каминную решетку. Перо выводило на бумаге латинские слова, составлявшие список необходимых вещей для аптечки. Так я была похожа на заправского старинного лекаря, соотносящего свои возможности с объективными потребностями. Одной из таких потребностей был чистый спирт – дезинфицирующее средство, без которого было не обойтись, – но она удовлетворялась очень легко: Джаред обещал доставить для нас бочонок из Парижа.
– Только учтите: если вы так и напишете, что в бочонке содержится спирт, команда быстро смекнет что к чему и выдует его еще в порту. Так что стоит подумать над содержанием этикетки.
В таких заботах, мелких и не очень, проходил день. На бумаге то и дело появлялись новые слова: «очищенный лярд», «зверобой», «чеснок» (с припиской «десять фунтов»), «тысячелистник».
«Огуречник»… впрочем, нет, стоит написать «воловик», иначе аптекари могут не понять. Лучше употреблять более старые названия, благо я их знаю.
Нельзя сказать, чтобы я писала очень быстро, ведь нужно было хорошенько подумать, прежде чем выбрать, какое из снадобий поможет лучше других, да и я, честно говоря, подзабыла, как можно использовать то или иное средство. Впрочем, вернувшись в Бостон, я еще долго пользовалась знаниями, приобретенными таким необычным путем, и коллеги и наставники удивлялись и ужасались, видя, как я прибегаю к лечению травами, свойства которых мало изучены (а на самом деле просто забыты или вытеснены более эффективными современными лекарствами). Конечно, со временем я перестала шокировать публику экзотическими методами лечения, хотя они и приносили свои плоды, и не обрабатывала раны тысячелистником или окопником, имея под рукой раствор йода. Никакая пузырчатка не сравнится с действием пенициллина, это было ясно. Но теперь я снова была в том времени, когда медицина безуспешно боролась со многими болезнями, которые не приводят к смертельному исходу в двадцатом веке, и проигрывала в неравном поединке с системными инфекциями.
Так я записывала знакомые названия или вспоминала забытые, а когда моя рука замирала над листком бумаги, я невольно представляла цвет, вкус и запах лекарственных трав и разнообразных препаратов: березовое масло битумного цвета с приятным запахом, терпкая освежающая мята, ромашка с ее желтой сладковатой пыльцой, вяжущий вкус горлеца…
Джейми сидел напротив меня и писал что-то свое. Тишину нарушал только треск дров в камине и негромкие шотландские чертыханья: левая рука все еще давала о себе знать.
– В аптечке будет лимонный сок? – внезапно спросил меня Джейми.
– А зачем он нам? – удивилась я.
Он бросил взгляд на свой список и убрал волосы, упавшие на лоб.
– Обычно корабельные хирурги просят лимонный сок. Но «Артемида» – маленькое судно, так что у нас не будет хирурга. В таких случаях запасы продовольствия пополняет эконом. Но у нас не будет и его: нет времени, да я и не знаю, к кому могу сейчас обратиться. Не могу сообразить, где найти надежного человека и как уговорить его выбраться в такую даль. Время не терпит, поэтому, судя по всему, экономом буду тоже я.
– Ну что ж, раз уж ты будешь выполнять обязанности и суперкарго, и эконома, значит, вся хозяйственная часть будет на твоих плечах. Тогда я постараюсь не ударить в грязь лицом и буду честно играть роль корабельного хирурга. А коль уж они обычно заказывают лимонный сок, делать нечего, я займусь этим.
– Хорошо, англичаночка, спасибо.
Мы так были заняты составлением своих списков – это и впрямь было необходимым условием подготовки к будущему путешествию, – что горничная Жозефина была вынуждена стучать несколько раз. Она доложила, что нас желает видеть какой-то господин, причем всем своим видом она выказывала, что вовсе не держит его за господина.
– Он не уходит, хотя дворецкий его гонит. Говорит, что ему назначена встреча. Месье Джеймс, он стоит на пороге.
– Кто там?
Жозефина скривилась еще больше, поджала губы. Носик ее сморщился. Я не стала сдерживать любопытства и выглянула в окно, но не смогла рассмотреть гостя, так как человек, стоящий внизу, низко опустил пыльную помятую шляпу черного цвета.
– Кажется, это какой-то бродячий торговец, потому что он держит сверток. – Сообщив это, я намеревалась смотреть еще и вцепилась за подоконник, но Джейми увлек меня за талию в глубь комнаты, а затем выглянул на улицу сам.
– Это пришел меняла, которого сосватал нам кузен! Зови его немедленно.
Горничная дала понять, что недовольна таким положением вещей, но не могла не выполнить приказа. В комнату вошел парень двадцати лет – долговязый и нескладный. Теперь мы смогли рассмотреть его и убедились, что вся его одежда была изрядно потрепана: он был обут в тяжелые деревянные сабо, по виду самые дешевые, чулки не держались на его ногах, равно как и штаны, которые были велики и широки, а старомодный плащ только подчеркивал бедность посетителя.
Войдя, парень вежливо обнажил голову – под шляпой оказалась ермолка. Впрочем, не только она выказывала в нем еврея: на происхождение юноши красноречиво намекала борода, а в Гавре никто не носил бород, разве что какие-нибудь моряки.
Меняла умудрился поприветствовать нас с Джейми поклоном, не отрываясь от своей торбы, которую он снимал с плеч.
– Мадам. Месье. Вы очень любезны ко мне. Я благодарен вам за радушный прием. – Локоны на его висках двигались в такт кивкам головы.
Он говорил очень быстро и напевно, отчего подчас было трудновато понять его.
Теперь понятно, почему Жозефина была недовольна: вначале китайцы-«язычники», а теперь еще и евреи. Парень был симпатичным, и, глядя в его умные голубые глаза, я не чувствовала предубеждения по отношению к нему.
– Мы благодарны тебе, – ответствовал Джейми. – Я, признаться, ожидал тебя несколько позже, но то, что ты справился с делами и пожаловал сюда сейчас, это очень хорошо. Я рад. Кузен говорил, что тебя зовут Мейер, верно?
Парень воодушевленно кивнул.
– Все верно. Не стоит беспокоиться: я уже был в Гавре какое-то время, так что это было несложно.
– Да ведь ты прибыл сюда из Франкфурта, а это далековато от Франции, – уважительно произнес Джейми.
Наряд Мейера лучше всяких слов показывал, что из Германии до побережья Франции лежит неблизкий и пыльный путь. Джейми оглядел непрезентабельную нескладную фигуру юноши и предложил ему вина.
Тот помялся, дернул губами, но потом молча кивнул.
Все время, пока он находился в комнате на правах странноватого, пусть и желанного, гостя, паренек смущался, но стоило ему раскрыть торбу, как он превратился из нищего в богача и из гостя в хозяина. Казалось, что может содержать заплечный мешок странствующего еврея? Помятое белье или жалкий кусок хлеба. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что в торбе находится деревянное приспособление для переноски денег! Махонькие мешочки из кожи чудом держались в гнездах рамки, и даже естественное покачивание мешка при ходьбе не могло нарушить их покоя.
Довольный Мейер откуда-то извлек кусок бархатной ткани и застелил им стол, убрав с него ненужные теперь бумаги. Что значили глупые закорючки против того, что мы увидели!
– Aquilia Severa aureus, золотой орел Севéра[1], – указал он на маленькую золотую монету. – А это сестерций рода Кальпурниев[2], – приговаривал меняла, выкладывая новые монеты.
Нам попался истинный знаток старинных монет: по тому, как он ловко показывал полустертые профили римских императоров, можно было судить, что он хорошо знает, о чем говорит. Удачно подобранный тон бархата – голубой – отлично оттенял блеск золота. Казалось, что этот блеск передается и глазам парня, так они сверкали. Или это от того, что в его руках были несметные богатства?
– Когда мы говорили с месье Фрэзером, он настаивал на том, чтобы я показал как можно больше старинных, раритетных монет, преимущественно греко-римской эпохи. Но вы понимаете, долгая дорога, слишком опасно… Я взял не все, остальная часть во Франкфурте. Если месье хочет, я могу послать за ними.
Джейми тряхнул кудрями.
– Нет, мистер Мейер, мы не располагаем временем…
– Месье Фрэзер, зовите меня просто Мейер. – В вежливом голосе парня послышались настойчивые нотки.
– Хорошо, Мейер. Надеюсь, что мой кузен, с которым ты говорил, сказал, какую цель я преследую, вызывая тебя сюда. Мне не нужны монеты, то есть я не собираюсь их покупать, – поправился Джейми. – Но расходы на дорогу я оплачу, – добавил он, видя, как Мейер поднимает брови.
