Мэри Лю - Победитель
Первые минуты все было спокойно, но потом мальчишка-оборванец из бедного сектора подошел ко входу и заговорил с медсестрой. Он был в жутком виде – земля и кровь на щеках, грязные темные волосы откинуты с лица, он сильно хромал. «Можете меня принять, сестренка? – спросил он у медсестры. – Место сегодня еще есть? Я заплачу́». Медсестра закончила что-то писать в своем планшете, потом спросила: «Что случилось?» – «Подрался, – ответил парень. – Кажется, меня пырнули ножом». Медсестра посмотрела на вашего брата, и Метиас кивнул двум солдатам. Они подошли и обыскали парня. Забрали у него что-то и пропустили. Парень проковылял внутрь, а я прошептал Метиасу: «Что-то не нравится он мне. Непохоже, чтобы его пырнули ножом – он бы не так двигался». Ваш брат на миг встретился взглядом с парнем. Когда тот исчез за дверьми госпиталя, Метиас шепнул: «Согласен. Присмотри-ка за ним. После смены я хотел бы задать ему пару вопросов».
Здесь Томас замолкает на несколько секунд, вглядывается в мое лицо, словно пытаясь прочесть разрешение прервать рассказ, но я его не даю. Он набирает полную грудь воздуха и продолжает:
– Мы стояли так близко друг к другу, я даже покраснел. Ваш брат, кажется, тоже что-то почувствовал, и между нами повисло неловкое молчание. Я всегда знал, что его тянет ко мне, но в тот день его влечение казалось особенно сильным. Может быть, дело было в усталости – ваши университетские проделки выбивали Метиаса из колеи, он, обычно такой начальственный, сник, сдулся. Да и я едва мог скрывать под бесстрастной маской, что сердце колотится мне в ребра. «Заманите капитана Айпэриса в уединенное место. Мне все равно, как вы это сделаете». Теперь, пока он так уязвим, у меня есть единственный шанс.
Томас на миг переводит взгляд на свои руки, но не смолкает.
– И вот некоторое время спустя я постучал Метиаса по плечу. «Капитан, – пробормотал я. – Можем мы поговорить минутку наедине?» Метиас моргнул: «Это так срочно?» – «Нет, сэр, – ответил я. – Не очень срочно. Но… я бы хотел, чтобы вы знали». Ваш брат уставился на меня, смешался на мгновение. Потом приказал одному из солдат занять его место у входа, и мы вдвоем направились в тихую темную улочку позади госпиталя. Метиас тут же отбросил формальности: «Что-то случилось, Томас? У тебя неважный вид». Мне не давала покоя единственная мысль: преступление против Республики. Он бы никогда не пошел на это. Мы вместе выросли, вместе учились, сблизились… Я вспомнил приказ коммандера. Потрогал кинжал, оттягивавший ножны на поясе. «Я в порядке», – заверил я Метиаса. Но ваш брат рассмеялся: «Да ладно. Ты ведь всегда мог говорить со мной начистоту». Расскажи ему, Томас, убеждал я себя. Я знал: я балансирую между прежней жизнью и точкой невозврата. Выдави из себя нужные слова. Пусть он их услышит. Наконец я поднял на него глаза и спросил: «Что между нами происходит?» Улыбка сошла с лица вашего брата. Он погрузился в молчание. Потом сделал шаг назад: «Ты о чем?» – «Вы знаете о чем. О том самом. Все прошедшие годы». Теперь Метиас внимательно вглядывался в мое лицо. Тянулись секунды. «То самое, – он подчеркнул два первых слова, – не может произойти между нами. Ты мой подчиненный». И тогда я спросил: «Но для вас это не пустой звук. Правда, сэр?» Счастливая и одновременно трагическая гримаса появилась на лице Метиаса. Он подался ко мне. Я понял: стена между нами дала трещину. «А для тебя это не пустой звук?» – спросил он.
И опять Томас смолкает. Потом говорит еще тише:
– У меня сердце разрывалось от чувства вины, но отступать было поздно. Я подошел к Метиасу, закрыл глаза и… поцеловал.
Еще одна пауза.
– Ваш брат, как я и предполагал, замер. Мы оба стояли не двигаясь. Наконец мы разъединились, и тяжелая тишина опустилась на нас. Несколько мгновений мне казалось, что я совершил громадную ошибку, неправильно интерпретировал все сигналы последних лет. Или он проник в мой замысел. Подумав так, я испытал странное облегчение. Может, будет лучше, если Метиас поймет, какие планы вынашивает коммандер Джеймсон. Может, удастся найти выход. Но тут он подался вперед и поцеловал меня, и тогда стена между нами рассыпалась в пыль.
– Стойте, – прерываю я рассказ.
Томас замолкает. Он пытается скрыть эмоции за неким подобием благородства, но стыд на его лице очевиден. Я откидываюсь назад, отворачиваюсь, прижимаю руки к вискам. Скорбь грозит подавить меня. Томас не только убил Метиаса, зная, что мой брат любил его.
Томас воспользовался любовью Метиаса, чтобы его убить.
Я хочу твоей смерти. Я тебя ненавижу.
Волна ярости готова захлестнуть меня, но тут я слышу шепот Метиаса, слабый лучик здравомыслия: «Все будет хорошо, Джучок, слышишь? Все будет хорошо».
Я жду. Сердце потихоньку унимается, наконец успокаивающие слова брата возвращают меня к действительности. Я открываю глаза и в упор смотрю на Томаса:
– И что случилось потом?
Томасу не сразу удается заговорить, но, когда раздается его голос, я слышу в нем дрожь:
– Выхода не было. Метиас понятия не имел, что происходит. Он и не подозревал о заговоре. Я потрогал рукоять кинжала на поясе, но так и не заставил себя нанести удар. Я даже дышать не мог.
Глаза мои наполняются слезами. Я отчаянно хочу узнать все в мельчайших подробностях и в то же время – заткнуть уши, не слышать Томаса, навсегда забыть о той ночи.
– И тут зазвучал сигнал тревоги. Мы отпрянули друг от друга. Метиас покраснел, вид у него был смущенный, но через секунду-другую мы оба поняли, что сирена ревет в госпитале. Миг замешательства прошел. Ваш брат снова превратился в капитана Республики и побежал ко входу в больницу. «Идите внутрь! – прокричал он в микрофон не оглядываясь. – Половина в госпиталь, определите источник, остальным собраться у входа и ждать моего приказа. Быстро!»
Я побежал следом, упустив шанс нанести удар. Я спрашивал себя, могла ли коммандер Джеймсон стать свидетелем моей неудачи. У Республики глаза повсюду. Они знают все. Я запаниковал. Нужно было найти другую возможность, другой шанс остаться с вашим братом наедине. Если я не выполню приказ, судьба Метиаса окажется в других, более жестоких руках. Я догнал Метиаса у входа, его лицо потемнело от гнева. «Ограбление, – сказал он. – Не сомневаюсь, это тот самый парень, которого мы видели. Брайант, возьмите пятерых и заблокируйте здание с востока. Я зайду с другой стороны». Ваш брат уже собирал солдат. «Парню как-то нужно выбраться из здания, – сказал он. – Как только попытается, мы его встретим».
Когда Метиас отбежал подальше, я приказал солдатам двигаться на восток, а сам нырнул в тень зданий. Нельзя было упускать его. Мой последний шанс. Если потеряю его, можно прощаться с жизнью. По спине струился пот. Вспомнив все, что рассказывал мне Метиас об искусстве быть незаметным, красться, как мышь, я растворился в сумерках. Где-то в ночи послышался звон стекла. Я спрятался за стеной, и ваш брат пробежал мимо – один, без сопровождения, он спешил на шум. Я двинулся следом. Мрак целиком поглотил меня. На мгновение я потерял Метиаса в темном проулке. Где он? Я огляделся. И тут поступил вызов: «Советую вам изыскать еще одну возможность, лейтенант. И как можно скорее», – гаркнула коммандер Джеймсон.
Спустя несколько секунд я наконец нашел Метиаса. Он был один, пытался подняться с земли, усыпанной битым стеклом и запятнанной кровью. Из его плеча торчал нож. В нескольких футах лежала крышка люка. Я бросился к Метиасу. Он коротко мне улыбнулся, держась за рукоять ножа, пронзившего плечо. «Это был Дэй, – выдохнул он. – Ушел по сточной системе». Он протянул мне руку: «Помоги-ка мне подняться». – «Вот твой шанс, – сказал я себе. – Единственный шанс, сейчас или никогда».
Томас бормочет еле слышно, а я снова хочу остановить его, но не могу. Я будто онемела.
– Жаль, я не могу описать все образы, пробегавшие тогда перед моим мысленным взором: коммандер Джеймсон допрашивает Метиаса, пыткой выбивает из него показания, вырывает у него ногти, режет кожу, пока Метиас не начинает молить о пощаде; потом она медленно убивает его, как убивала всех военнопленных. – Слова срываются с языка Томаса все быстрее, превращаются в сумбур. – Я представлял себе республиканский флаг, республиканский герб, присягу, которую принес в тот день, когда Метиас принял меня в патрульную службу. Я поклялся, что до последнего вздоха буду хранить верность Республике и моему Президенту. Я мельком взглянул на нож, торчащий из плеча Метиаса, – выполни свой долг. Выполни сейчас. И тут, ухватив Метиаса за воротник, я вытащил нож из раны в плече и вонзил ему в сердце по самую рукоять.
Я слышу собственное «ах». Словно ожидала другого конца. Словно, если прослушать историю несколько раз, конец изменится. Нет, он никогда не меняется.
– Метиас прерывисто вскрикнул, – шепчет Томас. – А может быть, это вскрикнул я – теперь уже не могу сказать. Он упал на землю, цепляясь за мое запястье, широко распахнув в недоумении глаза. «Прости», – выдохнул я.
