Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками
– Да уж, – пробормотала Брианна, глядя на герцога и удивленно приподняв брови. – Неужели люди до сих пор воспринимают все это так серьезно?
– О да! У шотландцев хорошая память. Они не склонны так легко прощать.
– Вот как? – Она с любопытством взглянула на него. – А вы сами шотландец, Роджер? Уэйкфилд – не слишком похоже на шотландскую фамилию. Судя по фамилии, нет, но то, как вы говорили о герцоге Камберленде…
Губы ее начали складываться в улыбку, и Роджер не понимал, дразнит ли она его или говорит серьезно. Однако ответил со всей серьезностью:
– О да. – Он улыбнулся. – Я шотландец. Уэйкфилд – не настоящая моя фамилия. Ее дал мне священник, после усыновления. Матери он приходился дядей. И когда во время войны родители погибли, взял меня на воспитание. Настоящая моя фамилия – Маккензи. А что касается герцога Камберленда… – он взглянул через зеркальные окна на монументы Куллоденской битвы, едва различимые вдали, – то вон там есть наше семейное надгробие и на нем выбито имя Маккензи. Там похоронены наши многочисленные родственники.
Он протянул руку и коснулся золотого эполета.
– Я не так пристрастен, как некоторые, однако не забыл… – Он подал ей руку. – Идемте?
На улице было холодно, налетавший порывами ветер трепал полотнища флагов на длинных древках, установленных на поле боя. Один желтый, другой красный – они отмечали позиции, на которых за спинами у своих солдат стояли командиры враждующих сторон в ожидании сигнала к бою.
– Неплохо укрылись, как я погляжу, – сухо заметила Брианна. – Здесь может настичь разве что шальная пуля, да и то сомнительно.
Роджер заметил, что она вся дрожит, взял ее под руку и плотнее прижал к себе. Ему показалось, что сердце у него вот-вот разорвется от счастья прикоснуться к ней. Спеша скрыть свои чувства, он разразился настоящим монологом на исторические темы:
– Да, именно так вели себя тогдашние генералы. Командовали оттуда, из тыла. Особенно отличился Чарли: к концу боя он с такой поспешностью бросился наутек, что растерял свой драгоценный серебряный прибор для пикников.
– Прибор для пикников? Он явился на поле боя с посудой?
– О да!
Роджер вдруг обнаружил, что ему нравится выглядеть в глазах Брианны шотландцем. Обычно он старался говорить с безликим оксфордским акцентом, что, надо сказать, стоило ему немалых усилий, однако теперь несколько ослабил поводья ради улыбки, которая появлялась на ее лице, стоило ей заслышать шотландскую речь.
– А знаете, почему его прозвали принцем Чарли? – спросил он. – Англичане почему-то всегда считали, что это уменьшительное имя, показывающее, как народ любит его.
– А что, разве нет?
Роджер покачал головой:
– Ничего подобного. Его называли принц Тчарлах, – он отчетливо выговорил все буквы, – что по-гэльски соответствует Карлу. Тчарлах мак Симус – Карл, сын Якова. Официальное и в высшей степени уважительное обращение. И весь фокус в том, что в их произношении Тчарлах чертовски напоминало английское Чарли.
Брианна усмехнулась:
– Так выходит, на самом деле он вовсе не был Красавчиком принцем Чарли?
– Нет, тогда нет. – Роджер пожал плечами. – Теперь, конечно, да. Одна из тех маленьких исторических ошибок, что порой превращаются в факт. Таких примеров много.
– Значит, вы настоящий историк? – поддразнила его Брианна.
Роджер сдержанно улыбнулся:
– Насколько я понимаю, да.
Они медленно шли через поле битвы по выложенным гравием дорожкам. Роджер показывал, где стоял какой полк, объяснял ход сражения, вспоминал разные анекдоты о командирах.
Ветер стих, на поле опустилась тишина. Постепенно их беседа тоже стихла, они переговаривались лишь изредка, приглушенными голосами, почти шепотом. Облака тянулись по куполу неба до самого горизонта, все, казалось, застыло, лишь шелестела трава, словно то были голоса людей, уснувших под ней вечным сном.
– Это место называют родником Смерти.
Роджер склонился над маленьким ручейком. Он вытекал из-под камня, образуя крошечный, площадью не более фута, водоем с темной водой.
– Здесь погиб один из шотландских вождей. Товарищи омыли кровь с его лица водой из этого родника. А вон там, дальше, находятся клановые захоронения.
Кладбищенские плиты представляли собой огромные куски серого гранита, поросшие вереском и лишайниками. Они высились среди травы и располагались по краю огромной пустоши. На каждом выбито одно имя. Буквы стерлись и порой были едва различимы: Магилливрей, Макдональд, Фрэзер, Грант, Чизхолм, Маккензи…
– Смотрите, – сказала Брианна почти шепотом и указала на один из камней.
Возле него лежала небольшая кучка серо-зеленых веточек, на них – несколько первых весенних цветков.
– Вереск, – объяснил Роджер. – Он более обычен здесь летом, в пору цветения. Тогда можно увидеть вереск у каждого камня. Пурпурный. Реже встречаются веточки с белыми цветками. Белый – цвет удачи и власти. Он был эмблемой принца Чарли. Белая роза – тоже.
Брианна, перебежав через тропинку, осторожно коснулась веточки пальцем.
– А кто приносит их сюда?
– Посетители. – Роджер последовал за ней. Увидел полустертые буквы на камне: «Фрэзер». – Обычно это потомки тех, кто здесь погиб. Или просто люди, которые не хотят забывать их.
Она взглянула на него; длинные волосы разметались по лицу.
– А вы приносили?
Он опустил глаза:
– Да. Наверное, это выглядит несколько сентиментально, но приносил…
Брианна повернулась и стала рассматривать растения, окаймлявшие тропу.
– Покажите мне, где вереск, – попросила она.
На обратном пути меланхолия, навеянная посещением Куллодена, несколько развеялась, но чувство близости, возникшее у камня, осталось, и они болтали и смеялись, как старые добрые друзья.
– Жаль, что мама не смогла поехать с нами, – сказала Брианна, когда они свернули на улицу, где располагался пансион.
Несмотря на симпатию, испытываемую к Клэр, Роджер в глубине души не мог согласиться с девушкой. «Трое, – подумал он, – это уже целая толпа». Однако он пробормотал что-то в знак согласия и через минуту спросил:
– А как она себя чувствует? Надеюсь, ничего серьезного?
– О нет, небольшое расстройство желудка, так она, по крайней мере, сказала.
Брианна немного нахмурилась, обернулась к Роджеру и положила руку ему на колено. Он ощутил, как по ноге пробежала дрожь, и с трудом сосредоточился на словах Брианны. Она же продолжала говорить о матери:
– Думаю, что она в порядке. – Девушка тряхнула головой; даже в полумраке, царившем в машине, было видно, как отливают медью волны ее волос. – Не знаю, но она выглядит какой-то озабоченной. Не больной, нет, но, похоже, какая-то мысль ее терзает…
Сердце у Роджера екнуло.
– Гм… – буркнул он. – Может, просто тревожится, как там без нее на работе? Все будет в порядке, уверен.
Брианна благодарно улыбнулась ему. Машина притормозила у маленького каменного дома миссис Томас.
– Все было замечательно, Роджер, – сказала девушка, легонько дотронувшись до его плеча. – Но это мало чем может помочь маме в ее исследованиях. Может, вы хотите, чтобы я помогла вам, хотя бы в черновой работе?
Воспрянувший духом Роджер улыбнулся.
– Думаю, это возможно. Хотите, приходите завтра, посмотрим, что там в гараже. Там полно грязи, так что в черной работе недостатка не будет. Надо разобрать кое-какие бумаги…
– Замечательно! – Она стояла, опираясь рукой на машину, и с улыбкой смотрела на него сквозь боковое стекло. – Возможно, и мама захочет присоединиться.
Он почувствовал, что лицо его каменеет, и с трудом сохранил вежливую улыбку.
– Правильно, – ответил он. – Это было бы просто здорово!
* * *Но случилось так, что назавтра Брианна явилась в особняк одна.
– Мама отправилась в публичную библиотеку, – объяснила она. – Порыться в каких-то старых телефонных справочниках. Хочет отыскать кого-то из прежних знакомых.
Сердце Роджера забилось чуть быстрее. Накануне вечером он сам просматривал старые телефонные книги священника. Там оказалось три Джеймса Фрэзера и еще два Фрэзера с другим первым именем и стоящим после него инициалом «Дж.».
– Что ж, остается надеяться, что она разыщет этого человека, – небрежным тоном заметил он. – Вы и вправду уверены, что хотите мне помогать? Это очень скучная грязная работа.
Он с сомнением посмотрел на Брианну, однако та с готовностью кивнула, похоже, ничуть не смущенная этой перспективой.
– Знаю. Иногда я помогала папе. Разбирала старые документы, искала записи. И потом, это ведь нужно маме, и помочь вам – просто мой долг.
– Хорошо. – Роджер взглянул на свою белую рубашку. – Сейчас переоденусь, и пойдем.
Дверь гаража скрипнула, застонала и, подавшись, распахнулась внутрь, обрывая густую паутину и поднимая тучи пыли. Брианна замахала руками перед лицом и закашлялась.
