Роман Лерони - Багряный лес

— Как себя чувствуешь, батя?

Лекарь поморщился, ощупывая плечи.

— Так, словно я побывал в авиакатастрофе. — Он попытался улыбнуться, но застонал от боли в разбитых губах, стал отплевываться кровью. — Кто она такая?

— Вагоновожатая, — ответила Анна, понимая, что речь идет о ней.

— Не слишком ли далеко от рельс?

— Не знаю, дорогой, но, кажется, вовремя. Как спалось?

— Если это сон, прошу меня разбудить и избавить от этого кошмара, единственно прекрасным моментом которого, не буду скрывать, являешься ты.

Она бросила взгляд в зеркало. Лекарь увидел в отражении ее прекрасные светло-серые глаза.

— С такими глазами, дочка, надо не под пулями бегать, а с любовником в постели…

— Как по мне — так лучше пули, папочка, — перебила она. — Начинаешь чувствовать себя по-настоящему живой, а не куском мяса для траханья. Сейчас я вижу жизнь прекрасной. А в постели остается вести только счет.

— Это кто как понимает, — ответил Лекарь. — В постели можно вести разные счета, девочка: любовникам, любви, детям…

— Проедешь два квартала, милая, — стал инструктировать девушку Иван, — потом повернешь направо, а через квартал еще раз. Доедешь до полуразваленного здания, укрытого маскировочной сетью, и заедешь во двор.

— Но это же получается, что нам надо возвращаться назад! — возмутилась она.

— Так надо, — сказал Иван.

Девушка хмыкнула:

— Странные вы какие-то. Хочу познакомиться, но понимаю, что этого делать нельзя. И эта гонка не напоминает мне ни одну из знакомых игр: ни "казаки-разбойники", ни "воры-полицейские".

— Все гораздо сложнее. Спасибо тебе, милая. Хорошего тебе мужа.

— Любимого, — поправила она. — А хороший он или плохой — это частности.

Иван улыбнулся:

— Я уже жалею, что женат. Как тебя зовут?

— Анна.

— Вагоновожатая?

— Да, вагоновожатая. Хорошая у тебя память.

— А у тебя язык острый.

— В депо научили… Зачем тебе мое имя? Просто познакомиться, или это что-то более серьезное и глубокое? — Последние три слова она произнесла с нескрываемой иронией.

— Нет, хочу знать, кому потом вручать орден.

— Правда? Тогда постарайся запомнить и номер маршрута — Шестой. Но только я, кажется, уже не вернусь в колею, и награда может не найти героя. После этого приключения пойду в каскадеры.

— Что ж — это почетно и смело, тем более для женщины, — с похвалой в голосе отметил Иван. — Надо у тебя взять несколько уроков вождения.

— А это уже лишнее. На самом деле я села за руль машины в шестой раз в своей жизни. Не веришь?

— С трудом, — смущенно признался Иван. — После того, что я видел, сложно поверить твоим словам.

Машина заехала в арку подготовленного под снос здания. Натянутая в эстетических целях маскировочная сеть, укрывала все полуразрушенное здание, топя его в густом сумраке. Здесь сильно пахло кошками, заброшенностью, гнилью и испражнениями.

— Не очень веселое место, — произнесла Анна, собираясь выйти из машины, но Иван ее удержал:

— Я бы хотел, чтобы ты, пока в нашей компании, делала только то, что скажу тебе я. Хорошо, договорились?

Она дернула плечом, стряхивая с него руку Ивана:

— Мне никогда не нравилось, и я никогда не делала ничего из того, что требовали от меня. Особенно, если это требовали мужчины. Но ты мне почему-то кажешься убедительным, возможно из-за этой дыры во лбу…

Обиженно выпятив губы и скрестив на груди руки, она осталась в кресле.

— Мы ничего плохого тебе не сделаем, — уверил ее Иван. — Но ты будешь должна сделать то, что скажу тебе я. И я это действительно требую, как мужчина, если в последнее слово вложить соответствующий смысл, а не тот, который вертится у тебя сейчас на языке…

— Откуда ты можешь знать!..

— Это не так трудно. Достаточно взглянуть на тебя, милая… Я требую, чтобы ты сразу после того, как мы уедем отсюда, ушла. Нас ищут…

— Я успела заметить.

— …но если найдут тебя… Мне бы этого очень не хотелось. Ты сделаешь то, что я от тебя требую? Уйти сразу, не задерживаясь ни на минуту.

Анна посмотрела на него:

— Вот скажи: почему я тебя во всем слушаюсь?

В ответ он улыбнулся:

— Может быть от того, что я такой красивый и неотразимый.

— Какие глупости! Все как раз наоборот. С этой дырой во лбу тебя надо показывать студентам-медикам с анатомического стола!

В это время раздался писк. Иван полез в карман и достал пейджер, пробежал глазами по строчкам сообщения, и, протянув руку к рычагу переключения света, несколько раз мигнул фарами. Свет выхватил из темноты горы запыленного мусора, но когда он погас, из вновь сгустившейся темноты им ответили таким же миганием фар.

— Получив сигнал, Иван открыл дверцу.

— Идем батя, — сказал он Лекарю. — Нам пора.

Кряхтя и постанывая, Гелик выбрался из машины.

— Спасибо тебе, дочка. Мы обязательно тебя найдем. До свидания.

Она устало улыбнулась в ответ:

— Нет нужды стараться, но если это действительно произойдет — мне будет очень приятно. Пока, папочка.

Она сидела в машине и смотрела, как две фигуры таяли в плотном сумраке, как загорелись огни далекой машины, как она уехала, тихо шурша мусором под колесами. Очень давно Анна не чувствовала себя настолько уверенно и хорошо. Гонка, перестрелка, пережитые ужас, чувство того, что кому-то ты оказалась действительно полезной и нужной, начали сминать и обрушивать с души толстый кокон грязи, который нарос за последние годы. Было легко и хотелось плакать. Опустив голову на сложенные на руле руки, Анна дала полную волю слезам, не опасаясь, что кто-нибудь, кроме кошек, сможет услышать ее рыдания. Она плакала оттого, что ей представился случай покинуть гибельную колею в своей жизни, и начать новую главу своего будущего. Плакала от легкости того, что для этого нашлись силы и мужество — у женщин оно тоже бывает…

Выплакавшись, Анна вышла из машины, и направилась в сторону слабо освещенного проема, въезда во двор с развалинами, в котором исчезли ее неожиданные "попутчики". Она думала о том, что не она их спасла, а они ее. Идти надо было осторожно, чтобы не оступиться и не упасть на острый битый кирпич. Уже у самого выхода, где было достаточно светло, Анна наткнулась на торчащую из земли трубу с краном. Из крана капала вода. Оглядев себя, свою разорванную юбку, запыленные ноги и руки, женщина подошла к трубе и отвернула вентиль крана.

Две черные машины катили по улице. Сидящий в одной из них, седовласый человек держал в руках портативную рацию. Он и еще его четверо спутников, внимательно осматривали проплывающие мимо арки дворов. Седовласый поднес рацию к губам: