Дуглас Престон - Штурвал тьмы

— Вы не сможете запустить спасательные шлюпки. Гэвин и Найлз Уэлч сделали попытку провести пробный запуск — лодку разорвало.

— Разорвало? — повторил Ле Сёр. — А где Лью и Краули? Почему не они мне доложили?

— На шлюпочную палубу прорвалась разъяренная толпа, — тяжело дыша, пояснила вдова. — Лью и Краули попали в перепалку. Вероятно, погибли. Пассажиры запустили вторую шлюпку, которая также не выдержала удара о воду.

Это известие встретили молчанием. Ле Сёр повернулся к старшему радисту:

— Объявите команду покинуть корабль.

— Сэр, вы же слышали, что она сказала! — громко и решительно возразил Кемпер. — Эти шлюпки окажутся просто плавучими гробами. Вдобавок, чтобы загрузить и запустить шлюпки, даже в идеальных условиях требуется сорок пять минут. У нас же только тридцать. Мы столкнемся со скалами, и столкновение произойдет в тот момент, когда все пассажиры столпятся на шлюпочных палубах. — которые, как вы знаете, открыты и где сплошь стальные конструкции. Это будет мясорубка. Половина полетит за борт, а остальных размолотит в фарш.

— Мы погрузим как можно больше людей и задержим шлюпки до столкновения, а потом спустим.

— Сила удара, вероятно, сорвет лодки с рельсов. Их заклинит на полупалубе, и не будет никакой возможности спустить их с корабля. Лодки потонут вместе с судном.

Ле Сёр повернулся к Холси:

— Это правда?

Лицо того стало белым.

— Думаю, правда, сэр.

— Какова альтернатива?

— Загоним пассажиров в каюты и велим приготовиться к удару.

— А что потом? Судно затонет в течение пяти минут.

— Вот тогда загрузим и запустим шлюпки.

— Но я только что слышал, что при ударе шлюпки может сорвать с рельсов! — Ле Сёр осознал, что учащенно дышит. Усилием воли он заставил себя успокоить дыхание.

— При двадцати узлах удар и повреждения будут меньше. По крайней мере некоторые лодки останутся на рельсах, готовые к спуску. А при меньшем ударе скорее всего у нас и времени будет больше, прежде чем… мы затонем.

— Скорее всего? Этого недостаточно.

— Все, чем располагаем, — развел руками Холси.

Ле Сёр отер кровь с глаза, отряхнул пальцы и обратился к главному радисту.

— Объявите по судовому радио: всем пассажирам без исключения вернуться в свои каюты. Всем надлежит надеть индивидуальные спасательные средства, находящиеся под койками. Затем лечь на койки, в позе эмбриона, по возможности ногами вперед по ходу движения, и обложиться подушками и одеялами. Кто не сможет добраться до каюты, пусть заберется в ближайшее кресло, какое сможет найти, и примет защитную позу — руки сцеплены за головой, голова между колен.

— Есть, сэр.

— Сразу же после удара всем надлежит проследовать к эвакуационным пунктам сбора — точно так, как на учениях. Не брать с собой абсолютно ничего, кроме индивидуальных спасательных средств. Все ясно?

— Да, сэр. — Радист повернулся к терминалу. Через мгновение включилась сирена и по системе радиооповещения зазвучали команды.

Ле Сёр обратился к Эмили Дальберг:

— Полагаю, это касается также и вас. Вам лучше вернуться в каюту.

Она внимательно посмотрела на него и кивнула.

— И еще, миссис Дальберг… Спасибо вам. Эмили покинула мостик.

Гордон посмотрел, как закрывается за ней дверь. Затем бросил угрюмый взгляд на экран системы видеонаблюдения — зернистая картинка отображала происходящее на главном мостике. Мейсон по-прежнему стояла у руля; одна рука небрежно покоится на штурвале, другая — на двух рукоятках управления двигателями; курс поддерживался легкой корректировкой скорости винтов.

Ле Сёр нажал кнопку передачи на внутреннем переговорном устройстве и наклонился к микрофону:

— Мейсон? Я знаю, что вы меня слышите. Ответа нет.

— Вы действительно собираетесь это сделать? Словно в ответ ее рука переместилась с рукояток на маленькую, прикрытую крышкой панель, откинула крышку и передвинула рычаги, отводя оба как можно дальше вперед.

Послышался рокот взревевших двигателей.

— Господи, — проговорил Холси, уставившись на информационный дисплей. — Она выводит газовые турбины на предельные нагрузки.

Корабль рванулся вперед. С тошнотворным чувством наблюдал Ле Сёр, как показатель индикатора скорости ползет вверх. Двадцать два узла. Двадцать четыре. Двадцать шесть…

— Как такое возможно? — вопросил он ошарашенно. — Мы только что потеряли половину двигателей!

— Психопатка нагружает турбины сверх технических нормативов, — ответил Холси.

— Сколько они продержатся?

— Не могу точно сказать. Мейсон выжимает из них больше пяти тысяч оборотов в минуту. — Механик наклонился и дотронулся до одного из дисков, словно не веря собственным глазам. — А сейчас нагружает сверх нормы все четыре дизеля, направляя избыточную мощность на два оставшихся движительных комплекса.

— Это их не разнесет?

— Черт! Да, конечно! Но не так скоро!

— Сколько они протянут?

— Так может продолжаться еще… минут тридцать… может, сорок.

Ле Сёр посмотрел на картплоттер. «Британия» вернулась к скорости в тридцать узлов, и Каррион-Рокс находились сейчас в двенадцати морских милях.

— А требуется ей, — медленно проговорил он, — всего лишь двадцать четыре.

Глава 75

Пендергаст лежал простертый, в изнеможении, мучимый кошмарами. Он только что сделал последнее, почти сверхчеловеческое усилие защитить себя, собрав те новообретенные интеллектуальные силы, что даровал ему Агозиен, — и истощив их в этом рывке. Все тщетно. Тульпа проникла до самого мозга костей и в самую сердцевину разума. Детектив чувствовал внутри себя отвратительную чужеродную сущность, словно собственное неуправляемое «я» при наихудшем приступе паники. Враждебная сущность неумолимо пожирала его, и, подобно человеку, парализованному ночным кошмаром, спецагент был не способен к сопротивлению. Агония оказалась гораздо хуже, чем самая ужасающая физическая пытка.

Алоиз выдерживал ее на протяжении бесконечного, не поддающегося счету времени. А затем, совершенно неожиданно, обрушилась благословенная тьма.

Как долго он лежал — не способный мыслить, не в силах пошевельнуться, — и сам не знал. А затем из темноты раздался голос. Узнаваемый голос.

— Не думаешь ли ты, что пришла пора поговорить?

Медленно, нерешительно Пендергаст открыл глаза и обнаружил себя в маленьком, плохо освещенном помещении с наклонным сводом. По одну сторону высилась оштукатуренная стена, увешанная детскими географическими картами с изображением островов и пиратских кладов, а также небрежными копиями знаменитых картин, в цветном карандаше и пастели, по другую — виднелась решетчатая дверь. Слабый послеполуденный свет сочился сквозь решетку, высвечивая лениво кружащие в воздухе пылинки и придавая этому потаенному месту загадочное сияние подводного грота. Книги Говарда Пайла, Артура Рэнсома и Бута Таркингтона лежали, небрежно сваленные в углах. Приятно пахло старым деревом и мастикой для натирки полов.