Стивен Кинг - Безнадега

— Как вы сумели убежать от Энтрегьяна? — Я не убегала. Он просто… умер. Истек кровью и умер. Это случилось, когда он вез меня на машине к шахте. Машина слетела с дороги и перевернулась. Одна задняя дверца открылась. К счастью для меня, иначе я осталась бы внутри, как сардина в банке. Я… я вернулась в город пешком.

— Что случилось с вашей рукой?

— Я ее сломала. — Эллен еще больше скрючилась. Поза ее определенно не нравилась Мэри. Эллен напоминала ей тролля из сказки, согнувшегося над мешком с нечестно добытым золотом. — Вы можете помочь мне залезть в окно? Я хочу увидеть моего мужа, хочу увидеть Дэвида.

В голове Мэри зазвенел колокольчик тревоги, что-то подсказывало ей, что дело нечисто, но, когда Эллен потянулась к ней здоровой рукой, когда Мэри увидела на этой руке грязь и запекшуюся кровь, увидела, как эта рука дрожит от усталости, ее доброе сердце цыкнуло на ящерицу инстинкта, что жила в ее мозгу. Безумец коп убил младшую дочь этой женщины, она попала в автокатастрофу, когда ее саму везли на смерть, сломала руку, сквозь ревущую бурю пешком шла по городу, забитому трупами. Не хватает только, чтобы первый живой человек, к которому эта женщина обратилась, увидел в ней бяку и отказался пустить в дом.

— В это окно вам лезть нельзя. Тут полно битого стекла. Что-то… через него прыгнул зверь. Подойдите к другому окну с матовым стеклом. В женском туалете. Туда забраться проще. Там есть ящики, на которые можно встать. Я вам помогу.

— Хорошо. Спасибо вам, Мэри. Слава Богу, что я вас нашла. — Ужасная улыбка осветила лицо Эллен, благодарность, униженность, ужас, все перемешалось, слилось в ней воедино, и изувеченная женщина поплелась к другому окну, опустив голову и согнув спину. Двенадцать часов тому назад это была дама из престижного пригорода, типичная представительница среднего класса, собиравшаяся отдохнуть на озере Тахо, где она, вероятно, намеревалась прикупить кое-что из одежды в магазине «Толбот» и из нижнего белья в «Тайнах Виктории». Днем солнечные ванны с детьми, вечером секс с давним партнером, открытки друзьям — здесь такой чистый воздух, как жаль, что вас нет. Теперь же она более всего напоминала беженку, не имеющую возраста жертву войны, вырвавшуюся из кровавой бани в пустыне.

А Мэри Джексон, эта нежная маленькая принцесса, голосующая за демократов, каждые два месяца сдающая кровь, пишущая стихи, всерьез думала о том, чтобы оставить эту женщину стонать в темноте, пока она не проконсультируется с мужчинами. И что сие означало? Что она тоже участвовала в этой войне, решила Мэри. Именно так мыслишь, так ведешь себя, когда такое случается и с тобой. Только она по этому пути не пойдет. Никогда в жизни.

Мэри вышла в коридор и прислушалась. Больше никаких криков из глубины кинотеатра не доносилось. А затем, когда она открывала дверь в женский туалет, грохнуло три выстрела. Стены и расстояние приглушили их, но в том, что это выстрелы, сомнений быть не могло. За выстрелами последовали крики. Мэри замерла, разрываясь между стремлением броситься на крики и желанием помочь Эллен. Решили дело рыдания, доносившиеся из-за окна женского туалета.

— Эллен? Что такое? Что с вами?

— Я такая глупая, ничего больше. Просто глупая! Ударилась сломанной рукой, когда ставила один ящик на другой. — Женщина за окном, Мэри видела ее силуэт сквозь матовое стекло, зарыдала громче.

— Держитесь, сейчас я вам помогу. — Мэри поспешила к окну и убрала бутылки, которые положил на подоконник Биллингсли, чтобы никто не проник в кинотеатр незамеченным. Она уже поднимала окно, думая о том, как помочь Эллен перебраться через подоконник, не ударив еще раз сломанную руку, когда вспомнила слова Биллингсли о копе: он стал выше. Святой Боже! — воскликнул тогда отец Дэвида. Она как Энтрегьян? Как коп?

Возможно, она и сломала руку, хладнокровно подумала Мэри, но, с другой стороны…

Ящерица инстинкта, которая обычно жила глубоко в мозгу, внезапно рванулась вперед, вереща от ужаса. Мэри уже решила опустить окно, подумать секунду-другую… но не успела. Потому что ее запястье обхватила чужая сильная и горячая рука. А вторая толкнула окно вверх, и ноги Мэри подогнулись, когда она увидела перед собой лыбящуюся физиономию. Лицо Эллен, но ниже пришпилена бляха Энтрегьяна.

Перед ней стоял Энтрегьян. Колли Энтрегьян, каким-то образом переселившийся в тело Эллен Карвер.

— Нет! — закричала Мэри, рванувшись назад, не чувствуя боли в запястье, накрепко схваченном пальцами Эллен. — Нет, отпустите меня!

— Не отпущу, пока не споешь «Улетая на реактивном самолете» note 67, шлюха, — ответила лже-Эллен, подтаскивая Мэри ближе к окну. Из ноздрей лже-Эллен брызнула кровь. Потекла она и из левого глаза. — На заре, ранним утром…

Мэри почувствовала, что летит навстречу забору по другую сторону тропинки.

— …таксист нажмет на клаксон…

Она успела поднять одну руку, но все равно крепко приложилась лбом и упала на колени. В голове гудело. Из носа по губам и подбородку потекло что-то теплое.

Добро пожаловать в «Клуб разбитых носов», крошка, подумала Мэри, тяжело поднимаясь.

— …Я здесь так один-н-о-о-к…

— Какого… — начала было Мэри, но короткий, без замаха, удар лже— Эллен отправил ее в глубокий нокаут.

Лже-Эллен подхватила падающую Мэри, подтянула к себе и успокоилась, лишь почувствовав на коже Эллен ее дыхание.

— Как же мне нравится эта песня. — Лже-Эллен перебросила Мэри через плечо, словно мешок с зерном. — У меня внутри все переворачивается. Тэк!

Лже-Эллен со своей ношей исчезла за углом. Пять минут спустя пыльный «каприс» Колли Энтрегьяна вновь катил к Китайской шахте, пробивая лучами фар песчаную завесу. Ветер заметно стих. Когда машина проехала мимо ремонтной мастерской Харви и кафе, где потчевали мексиканскими блюдами, в небе появился тоненький серп луны.

ГЛАВА 5

Даже в те годы, когда Джонни злоупотреблял спиртным и наркотиками, его память ничего не упускала. В 1986 году Джонни, оказавшийся на заднем сиденье так называемого «патимобиля» Сина Хаттера (Син Хаттер в ту пятницу объезжал злачные места Ист-Хэмптона с Джонни и еще тремя друзьями и подругами в большом старом «кэдди» выпуска 1965 года), попал в аварию. Син столько выпил, что не мог ходить, не говоря уж о том, чтобы вести машину. «Патимобиль» перевернулся дважды, когда водитель попытался свернуть с Эггамог-гин-лайн на Раут-Би, не снижая скорости. Девушка, сидевшая рядом с Сином, погибла. Сам Син получил перелом позвоночника. После этого он довольствовался лишь одной моделью «патимобиля»: инвалидной коляской с электрическими моторчиками. Остальные отделались мелкими травмами. Джонни, с ушибом селезенки и переломом ступни, считал себя счастливчиком. А самое удивительное заключалось в том, что только он помнил, как все произошло. Когда это выяснилось, Джонни нашел сей факт прелюбопытным и опросил всех выживших, даже Сина, который плакал и гнал его прочь (Джонни, однако, не ушел, пока не получил ответ на свой вопрос: почему нет, ведь это Син едва не угробил его, а не наоборот). Патти Никерсон вроде бы помнила выкрик Сина, как раз перед тем, как они слетели с асфальта: «Держитесь, сейчас прокатимся с ветерком!» Бруно Гартнер припоминал, что «кэдди» вроде бы останавливался перед тем, как набрать скорость и перевернуться. Но случившееся после остановки скрывала чернильная тьма. Син заявил, что он помнит, как вышел из душа и протер запотевшее зеркало, чтобы побриться.