Составитель не указан - Зловещие мертвецы (сборник)

В следующую минуту сходство с ситуацией из сна исчезло, так как, вместо призрачного семейства, за столом собрались мои хорошие знакомые, встрече с которыми я был несказанно рад. — Помимо страха, который обычно внушал мне сон, я не испытывал чувства надвигающейся опасности, хотя обстановка до мельчайших подробностей повторяла виденную раньше. Все опасения заглушило неодолимое любопытство, что же произойдет дальше.

Вечер мирно протекал за дружеской беседой, когда внезапно миссис Клинтон поднялась из-за стола, и я в ту же секунду понял, что она собирается сказать!

— Джон покажет комнату, которую я приготовила для вас в башне.

При этих словах волна ужаса окатила меня точно так же, как это бывало в моем сне. Однако страх быстро испарился, уступив место безудержному любопытству, которое очень скоро было вознаграждено.

Извиняющимся тоном Джон отозвался:

— Комната на самом верху: слишком много гостей. Может быть, хочешь взглянуть? Ого, как стемнело! Ты не промахнулся с предсказанием грозы.

Поднявшись со стула, я последовал за ним. Мы миновали прихожую и по знакомым ступеням поднялись на третий этаж башни. Джон отворил дверь и пропустил меня в комнату. Необъяснимый ужас снова охватил меня; как ни старался, я не мог определить, что именно вызывает мой страх: я просто боялся!

Как по мановению волшебной палочки, из глубин памяти всплыло забытое имя… леди Стоун, надгробная плита которой со зловещей надписью лишь однажды появилась в моем сне: за тем самым газоном, что сейчас простирался под моими окнами. Однако через минуту беспокойство снова отступило; чего опасаться в комнате, обстановка которой нисколько не изменилась за прошедшие полтора десятилетия?

Хозяйским оком я оглядел стены: практически никаких отличий от виденного раньше. Слева от двери стояла кровать, обок выстроились камин и книжный шкаф. Напротив двери тускло отсвечивали два небольших окна, между ними примостился умывальник. Тумба с полотенцами расположилась у соседней стены. Мои вещи оказались уже распакованы; туалетные принадлежности аккуратно расставлены на полке над умывальником; выглаженная пижама лежала поверх покрывала на кровати.

С удивлением я обнаружил две картины, которых во сне никогда не видел: масляный портрет леди Стоун в полный рост, а также эскиз, изображавший Джека Стоуна таким, каким он приснился мне в последний раз, несколько дней назад. Молодой мужчина, лет тридцати, довольно отталкивающей наружности. Его изображение висело между окнами и через всю комнату смотрело на второй портрет, подвешенный над кроватью.

Я внимательно осмотрел портрет леди Стоун и по мере того, как вглядывался, снова начал ощущать былой страх.

Холст запечатлел ее в последние годы жизни: высохшей, седой, постаревшей. Но помимо очевидной телесной немощи от ее фигуры исходила неведомая живая сила, полная нескрываемой кипящей злобы. Сощуренные узкие глаза глядели насмешливо, губы исказила демоническая усмешка. Зловещей веселостью веяло от ее лица! Руки, сложенные на коленях, казалось, едва сдерживались, чтобы не прищелкнуть пальцами в такт дьявольской сарабанде.

В нижнем левом углу портрета проступала нечеткая надпись. Заинтригованный, я наклонился и с трудом разобрал слова: «Джулия Стоун, кисти Джулии Стоун».

Послышался стук в дверь, и в комнату вошел Джон Клинтон.

— Все в порядке? Ничего не нужно? — поинтересовался он.

— Если ты о мебели, ее здесь даже больше, чем нужно, — ответил я, показывая на портрет.

Клинтон рассмеялся.

— Старушка и впрямь выглядит неважно, — заметил он. — Насколько мне известно, это автопортрет, так что ее не упрекнешь в неточности.

— Тебе не кажется, — спросил я, — есть что-то нечеловеческое в ее лице? Как будто… она одержима дьяволом?

— Хм! — Джон подошел ближе к портрету. — Пожалуй, такому шедевру не место в изголовье кровати. Довольно неприятное соседство, если задуматься о природе ночных кошмаров. Прикажешь вынести?

— Если возможно. И поскорее! — взмолился я.

Джон позвонил слуге. Втроем мы сняли портрет и поставили его на лестничной площадке, лицом к стене.

— Тяжелая старушка, — Джон вытер со лба пот. — Должно быть, что-то лежит у нее на совести.

Меня тоже поразил необычайный вес портрета, и я уже собирался ответить, когда, случайно взглянув на свою руку, заметил, что вся ладонь залита кровью.

— Наверное, поранился о гвоздь, — предположил я.

— Странно, и у меня, — с удивлением отозвался Джон.

Пока он говорил, слуга достал из кармана платок и вытер свою руку: на ткани явственно выделялись кровавые пятна. Вместе с Джоном мы вернулись в комнату, чтобы смыть кровь, однако ни он, ни я не обнаружили на коже ни малейшей царапины. Повинуясь какому-то невысказанному соглашению, мы не стали обсуждать это странное происшествие, хотя я видел, что Джон не перестает раздумывать о нем.

В саду было душно, в воздухе никакого движения. После ужина стало очевидным приближение грозы. Гости расположились за чаем в аллее, окаймлявшей лужайку. Джон и я присоединились к ним. Плотные тучи заволокли звезды и месяц, небо нахмурилось. Компания за столом постепенно редела: женщины удалились в свои комнаты, мужчины перешли в курительную и бильярдную. В саду оставались только мы вдвоем. Весь вечер меня не покидало ощущение, что его изводит какая-то мысль, однако лишь теперь он решился открыть ее.

— Помнишь слугу, который помогал нам снимать портрет? Я спросил, как он поранился, но он говорит, что промыл руку и не нашел никакой царапины. Откуда тогда кровь?

Не желая — особенно перед сном — возвращаться к разговору, который будил в моем сердце беспричинную тревогу, я попытался переменить тему.

— Не знаю, — я беспечно отмахнулся. — После того как леди Стоун покинула комнату, меня мало беспокоит остальное.

Джон поднялся.

— Все же довольно странно… — пробормотал он задумчиво, повернулся к дому и замер. — Смотри! Еще одна загадка!

Его пес, ирландский терьер, выбежал из дома и остановился в приоткрытых дверях. Светлая полоса от лампы в прихожей протянулась через газон до ворот, выхватывая из темноты пышную зелень и ореховые деревья за оградой. Вздыбив на загривке шерсть, пес яростно рычал, ощерив зубы, на невидимого врага. Не обращая внимания на окрик хозяина, он пружинисто подскочил к решетке ворот, всем своим видом выказывая беспокойство, вглядываясь в темноту и продолжая ворчать. Внезапно отвага покинула его, и он, прижав уши, попятился назад от ограды.

— Такое происходит с ним несколько раз в день, — заметил Джон. — Как будто он что-то чувствует за оградой.