Уильям Ходжсон - Ночная Земля

Ну а я тем временем бежал, оступаясь, по Смертной Дороге, а под высокими сводом над нами гудел радостный крик миллионов.

Кто-то спешил за моей спиной, но я бежал первым, качаясь, оступаясь, не чуя под собой ног. Само полотно двигалось назад подо мною. И я оказался возле Девы удивительно скоро.

Она лежала на спине, отбросив покров с лица, глаза ее были открыты и светилось в них удивление. Тут Наани увидела меня и улыбнулась одними глазами, потому что телом ее владела предельная слабость.

Пав на колени возле нее, я затрепетал всем телом. Дева все смотрела на меня, а я что-то говорил ей непослушными губами.

Наконец ее озарило: она поняла, что мы действительно пришли в Великую Пирамиду, что каким-то образом я сумел доставить ее сюда, и она вдруг очнулась. Вдруг Наани простерла ко мне дрожащие руки в смертельной тревоге. Тогда я заметил, что кровь потекла из моих ран. Кровь хлынула потоком, ибо все они открылись на бегу.

Но едва сила вернулась к моим губам, я сказал Наани, что люблю ее. Туман застилал мои глаза, мы стояли на коленях друг против друга, а вокруг сотрясали воздух несчетные голоса, а эфир трепетал от духовного восторга.

Потом где-то вдалеке зазвучали голоса Мастера над Монструваканами и Мастера над Докторами; я не разбирал слов, но, теперь зная, что Дева жива, я был обязан бороться за собственную жизнь. И с этой мыслью я провалился во тьму.

Глава XVII

Дни Любви

После возвращения к жизни я узнал, что меня подняли наверх на той же самой постели, на которой, как мне казалось, я совершал свой последний в жизни спуск в Страну Молчания.

Из недр нашего мира доносился глубокий рокот Подземных Органов, игравших далекий гимн в честь победы Жизни над Смертью, торжественная песнь прокатывалась над холмами, как чистый и светлый ветер, приносивший из глубин великий и древний напев Хвалебной песни. Как во сне ощущал я восторг миллионов, возносящих хвалу свершившемуся чуду. Однако все это происходило где-то вдали, я не мог открыть глаз и словно бы качался на неведомых волнах. Лифт поднимался от уровня к уровню, и ветер нес наверх ароматы полей, где цветы росли вдоль всех дорог. Должно быть, я шевельнулся, потому что услышал голос Мастера над Врачами, радостный и негромкий, он велел мне отдыхать; ибо Дева чувствует себя хорошо. А потом я погрузился в туман, и настали дни, когда я только спал, не зная, жив я или умер.

После пришло время, когда я просто лежал, ни о чем не думая, а Мастер Врач наклонялся надо мной в тот час и в этот, окидывая меня проницательным взглядом. Миновало еще какое-то время, и надо мной склонился некто другой, а потом я увидел и любимое лицо Моей Единственной, и глаза ее что-то тихо говорили моей душе. И жизнь вернулась в мое тело; должно быть, я чуть шевельнул рукой, потому что она взяла мою ладонь и поднесла к своему лицу. Наани не сказала мне даже слова, но счастье мое превратилось в естественный сон.

А потом настал день, когда мне позволили вставать, и те, кто ходил за мной, перенесли меня в Тихие Сады и оставили одного.

Затем среди кустов появилась Она, и поглядела на меня чуточку неуверенно, но любовь сияла в ее глазах, уничтожая стеснение. Это была моя Дева, ведь я никогда не видел Наани в прелестной девичьей одежде. Поглядев на нее, я отметил, что Моя Единственная еще более изящна, чем мне казалось. Тогда я захотел подняться, но она подбежала ко мне и, остановив глупую попытку, села рядом со мной, не забыв наделить меня поцелуем.

После она велела мне не двигаться, и мы сидели рядом, погрузившись в предельное и тихое счастье, пока не появились снова те, кто ходил за мной. С ними пришел и Главный среди Лекарей, и я заметил удовлетворение на его лице.

После того дня я видел Наани каждый день, и здоровье мое возвращалось с удивительной быстротой; ведь это любовь лечила меня. Наконец мне разрешили спуститься в поля, но, избегая внимания множеств, которые были бы рады выказать мне свое уважение, а я нуждался только в покое.

И Дева стала моей женой, потому что Мастер Монструваканов и Мастер над Лекарями, спросив общего согласия, распорядились, чтобы Совершитель Бракосочетаний обвенчал нас. Свадьба наша была тихой и скромной, ведь я был еще слишком слаб для Официальной Церемонии, которая состоялась потом, когда миллионы приветствовали нас почетным караулом высотой восемь миль, — от вершины до дна Великой Пирамиды. Но это было потом, — ради Народов, — ибо все имели право воздать мне честь.

Наани не разлучалась со мной, силы торопливо возвращались ко мне, как и к Моей Единственной. Воистину, пришли к нам Дни Любви, прекраснее которых нет ничего.

Мы скитались в просторах полей, и тропы всегда приводили нас к деревням. Там я скрывал наши имена, чтобы не пробуждать в людях естественное любопытство и доброту, — нам нужна была только тишина и покой.

Мы устраивались ночевать среди самых красивых цветов, брали с собой немного пищи, но часто ели, заходя в деревни, которых много на необъятных полях, размером не уступающих иной современной стране. Там Наани выполнила свое обещание и целую сотню раз устраивала мне истинный пир, дразня обжорой, а потом целовала меня, прежде чем я успевал привести какое-нибудь оправдание. В ней воплощалось все, о чем мечтали мое сердце и душа, и любовь сопутствовала нам, и Дух мой узнал счастье.

Однажды мы спустились в Страну Молчания, однако в тот раз ненадолго, ибо воспоминания еще преследовали меня, но потом мы часто скитались там, предаваясь Памяти, Святым и Глубоким Мыслям, и Любви, которая объемлет все.

Когда мы уже оставили этот край, я поведал Наани, что когда жизнь оставила ее, исторгнутая Силой Ужасной Обители, я все время вспоминал с мукой в сердце, что ни разу не стряхнул с себя сон, ощутив прикосновение ее губ. Моя Любимая покраснела, потому что не подозревала, что я замечал ее милые выходки, а потом сказала, что все думает о том, сколько боли пришлось претерпеть мне прежде, чем живительные испарения Земного Тока освободили ее дух от Безмолвия. Наани передала мне слова Докторов, которые объяснили ей, что дух ее как бы оцепенел и замерз, лишив жизни плоть, и только великая Сила Земного Тока смогла освободить ее душу, тут же оживившую тело и позволившую крови вновь наполнить жилы. Врачи много беседовали между собой и, наконец, отыскали упоминание об одном подобном событии, случившемся в прежние, давно прошедшие времена.

Скитаясь и отдыхая в полях, я часто рассказывал ей о том и об этом, но и сама Наани успела кое-чему научиться, пока я выздоравливал, но не слишком многому, ибо и она хворала, но поднялась с постели по просьбе Мастера над Докторами, опасавшегося, что я действительно могу умереть, если нечто важное не призовет к жизни мой дух. Поймите же глубину того чувства, которое я испытал, узнав о том, что она с отвагой и лаской склонялась надо мною, не имея еще силы стоять на ногах. И я воздал ей святую хвалу.