Роберт Стайн - Лучшая подруга. Поцелуй убийцы. Богатая девочка. Побег

— Эй, Кэра.

— А! — вскрикнула я.

Между тем рука впилась в мое плечо, словно пытаясь пригвоздить меня к полу. Я обернулась и увидела Роджера.

— Опять шпионишь за мной?

Он по‑прежнему не отпускал моего плеча. Я взглянула ему в глаза. Он опасен, подумала я. Раньше мне никогда не приходило это в голову. Но теперь я была уверена: его надо бояться.

— Роджер, отпусти, мне же больно!

Я откинула назад капюшон. Тоже мне маскировка.

Он убрал руку с моего плеча, однако выражение его лица оставалось враждебным.

— Извини, я не хотел.

Как же, подумала я. Наверняка желал причинить мне боль.

Я взглянула мимо Роджера на его компаньона. Тот внимательно разглядывал меня. Лицо его было напряженным, губы плотно сжаты.

Тут, неожиданно для меня, Роджер улыбнулся, видимо сумев овладеть собой. Заметив, что я смотрю на его приятеля, он взял меня за локоть и повел в кабинку.

— Э‑э‑э… Кэра, познакомься. Это доктор Мердох. Он… мой научный руководитель.

Продолжай заливать, Роджер, подумала я. Такой же научный руководитель, как я английская королева.

— Очень приятно, — сказала я, впрочем не пытаясь изобразить на лице радость по поводу знакомства.

Так называемый «доктор» Мердох ответил мне широкой и насквозь фальшивой улыбкой.

— Мы здесь обсуждали мою курсовую работу, — продолжал врать Роджер.

Заметив, что мой взгляд остановился на листе с рисунком, он сложил его и убрал в карман. Глаза его вновь стали холодными.

— А ты что здесь делаешь?

— Договорилась встретиться с подругой, — моя история была не лучше его. — Но, похоже, она уже не придет. Так что пока.

Было приятно познакомиться, — кивнул мне «доктор».

Я поспешила из кафе, чуть не сбив двух входящих парней, которые рассмеялись. Я припустилась бегом по темной улице. Стало еще холоднее. Накрапывал мерзкий дождик. Я вновь натянула капюшон — на этот раз для тепла. Сердце в груди колотилось. Я чувствовала себя идиоткой, надо же так попасться!

Так. Первое, что я сделаю дома, — это поднимусь в комнату Роджера, возьму пистолет и где‑нибудь спрячу.

Роджер меня сегодня напугал по‑настоящему. А мысль о том, что он хранит в доме заряженный пистолет, напугала еще больше. Теперь я точно знала, что мамин родственник лгал нам. Как и этот его «доктор» Мердох. Он ведь сказал нам с Марком, что не знает Роджера.

Я бежала к дому, чувствуя, как страх все сильнее овладевает мной. Я понимала, что и дома я не буду в полной безопасности. Родители исчезли. А мы с Марком живем в одном доме с лжецом, у которого есть оружие. Если бы мы знали кого‑нибудь в городе, к кому можно обратиться, каких‑нибудь родственников, или место, куда можно прийти.

До дома оставалось недалеко, как вдруг я поняла, что за мной следует машина.

Глава 15 

Спокойно, Марк, сказал я себе. Не паникуй. Глубоко вздохни и успокойся.

Это была нехитрая западня. Просто глубокая яма, прикрытая сверху ветками. Глубиной более шести футов и шириной футов двенадцать.

Ничего страшного. Только без паники. Ты здесь не навечно. Отсюда можно вылезти. Просто ухватись руками за край и подтянись. У тебя получится.

Еще раз глубоко вздохни, подымайся на ноги и попробуй.

Вот так я себя успокаивал, дожидаясь, пока сердце восстановит нормальный ритм.

Однако, когда я вылез из ямы и выпрямился, все еще нетвердо стоя на ногах, я понял, что поспешил. Существо, следовавшее за мной по пятам, прыгнуло на меня. В темноте я не мог разобрать, что это такое. Лишь услышал приглушенное рычание, ощутил на лице горячее зловонное дыхание, почувствовал, как две мощные лапы толкнули меня в грудь, и вновь полетел в яму.

— На помощь!

Крик вырвался у меня непроизвольно, поскольку вокруг не было ни души.

Я лежал на спине на дне ямы. Снова рычание, и существо спрыгнуло прямо на меня. Я почувствовал, как челюсти сомкнулись на моей руке. Несмотря на страх, я уже начал соображать. На меня напала крупная собака, возможно, овчарка.

Лежать! А ну лежать! Место!

Я не узнал своего голоса — это был голос испуганного мальчишки.

Собака между тем и не собиралась меня слушаться. Я с трудом вырвал руку из пасти и отполз в угол ямы. Собака начала приближаться ко мне, угрожающе рыча.

Самая большая собака, какую я когда‑либо видел, подумал я, вжимаясь спиной в стенку ямы. Как она здесь оказалась? Может, это дикая собака? А я — ее ужин?

Нет, она — не дикая собака. Я увидел на ней ошейник, с которого что‑то свисало.

— Лежать! Ты же хорошая собачка.

«Хорошая собачка» вновь зарычала, обнажив клыки — длинные и, видимо, острые. В жизни не забуду этот ряд белых, блестящих клыков.

— Хорошая собачка, хорошая собачка. Место!

Я повторял эти слова как слабоумный, но собака не собиралась отправляться на место. Это и было ее место. Лес у Фиар‑стрит был домом твари. И она собиралась защищать его. От меня!

Никогда нельзя показывать собаке, что ты боишься! Я почему‑то вспомнил поучения отца. По‑моему, это самая большая глупость, какую я когда‑либо слышал. Как ты объяснишь собаке, что не боишься ее, если стоишь на коленях в углу ямы, весь трясешься и дрожащим голосом просишь «хорошую собачку» идти на место?

Впрочем, собака не дала мне времени для дальнейших размышлений на эту тему. Со злобным рычанием она прыгнула на меня. Я растянулся плашмя, и она пролетела мимо, скользнув по моей спине. Я вскочил и попытался выбраться из ямы, но сорвался и упал прямо на собаку. Рыча, она попыталась выбраться из‑под меня, но я зажал руками ее голову и стал изо всех сил тянуть назад.

Шерсть была влажной, с острым характерным запахом псины. Мне было тяжело дышать, я ощутил приступ тошноты. Собака извивалась всем телом, пытаясь вырваться. Но я вцепился в нее изо всех сил, все больше заводя голову назад. Рычание перешло в визг, з котором слышалась боль. Я продолжал удерживать животное, но мои руки скользили по влажной шерсти, и хватка ослабевала. Внезапно она сильно рванулась, я тоже дернулся, мое колено уперлось ей в спину, и я из последних сил рванул назад.

Раздался громкий хруст. Пораженный, я отпустил животное и привалился спиной к стенке. Я сломал собаке шею.

Она перестала скулить. Смотрела на меня, и в глазах были боль и удивление. Потом веки закрылись.

Я глядел на нее, тяжело дыша после недавней борьбы. Потом вытер лоб. Чувствовалось, что все тело покрыто липким потом, а от рук разило псиной.

Наверно, я долго простоял, привалившись к стене ямы и глядя на мертвую собаку. В ушах все еще стоял ужасный треск ломающихся шейных позвонков. Я не мог забыть этот взгляд, полный боли, удивления и безнадежности.