Дин Кунц - Призрачные огни

Не имея больше нужды оглядываться на позорную запись в своем досье, Шарп нашел новую работу в «Дженерал Дайнэмикс», крупной фирме-подрядчике, работающей на оборону. Будучи простым клерком и не нуждаясь в допуске, он избежал тщательной проверки со стороны ФБР, которое имело выход в главные компьютеры министерства обороны и запросто могло выяснить его настоящую армейскую биографию. Используя связи компьютеров своей организации с теми самыми компьютерами в министерстве обороны, Шарпу удалось добраться до компьютерных досье отдела кадров морской пехоты и подредактировать свое досье так же, как и в ТРВ. А дальше проще простого: компьютер отдела кадров отдает распоряжение уничтожить досье-распечатку и заменить его на новое, «уточненное и дополненное».

ФБР вело свой собственный учет лиц, замешанных в уголовной деятельности во время военной службы. Оно использовало эти данные для перепроверки подозреваемых, в гражданских уголовных делах, а также для проверки лиц, назначаемых на федеральные посты и нуждающихся в допуске. Шарп пошел на риск и дал распоряжение компьютеру в отделе кадров послать копию его нового досье в ФБР с пометкой, что старое «является неточным, клеветническим и требует немедленного уничтожения». В те дни, когда мало кто слышал о компьютерных жуликах и не понимал, насколько уязвимы электронные данные, люди доверяли компьютерам. Шарп был почти на сто процентов уверен, что его афера удастся. Несколько месяцев спустя он обратился в Бюро по оборонной безопасности с просьбой предоставить ему работу в их учебном центре и стал ждать – удались ли его компьютерные махинации или нет. Они удались. Он был принят в Бюро после детальной и успешной проверки в ФБР. С той поры он с упорством настоящего властолюбца и хитростью врожденного Макиавелли начал свое стремительное восхождение по служебной лестнице. Кстати сказать, он снова использовал компьютер для улучшения своего послужного списка уже в самом Бюро, добавив туда сфабрикованные рекомендации и благодарности за особые заслуги от имени старших офицеров, погибших при исполнении служебных заданий или умерших своей смертью и не имеющих таким образом возможности опротестовать эти запоздалые восхваления.

Шарп решил, что разоблачить его может только горстка людей, когда-то служивших с ним вместе во Вьетнаме и принимавших участие в трибунале. Поэтому, начав работать в Бюро, он попытался выяснить, что с ними стало. Трое погибли во Вьетнаме, после того как Шарпа оттуда выпроводили. Еще один был убит при плохо продуманной попытке Джимми Картера вызволить заложников в Иране. Один умер своей смертью. Еще одному прострелили голову в Тинеке, штат Нью-Джерси, где он открыл, уйдя в отставку, круглосуточно работающий магазин, в каковом его и угораздило оказаться в тот момент, когда обкурившийся подросток решил совершить вооруженное ограбление. И, наконец, трое из тех, кто мог бы разоблачить Шарпа и уничтожить его, вернулись в Вашингтон, где начали работать в Госдепартаменте, ФБР и министерстве юстиции. Осторожно, но не медля, боясь, что они обнаружат его в Бюро, он организовал убийство всех троих. Все прошло как по маслу.

Из тех, кто знал о нем правду, в живых осталось четверо, включая Шэдвея, но никто не занимал важных постов, и шансы, что они обнаружат его в Бюро, были невелики. Разумеется, если он сядет в директорское кресло, его имя начнет чаще появляться в новостях и может попасться на глаза кому-нибудь вроде Шэдвея, который захочет вывести его на чистую воду. Уже довольно долгое время он точно знал, что вся эта четверка должна рано или поздно умереть. Когда Шэдвей оказался замешанным в дело Либена, Шарп воспринял это как еще один подарок судьбы, еще одно доказательство, что ему, Шарпу, судьбой предопределено пойти так далеко, как ему захочется.

Учитывая собственную автобиографию, Шарп не удивился, узнав, что Эрик Либен экспериментировал на себе. Другие выражали изумление по поводу наглости Либена, задумавшего нарушить законы Божьи и природы и победить смерть. Но Шарп уже давно понял, что такие абсолютные истины, как Правда, Добро, Зло, Справедливость и даже Смерть, не являются такими уж абсолютными в наш технологически развитый век. Шарп переделал свою репутацию, манипулируя электронами, а Эрик Либен попытался превратить себя из трупа в живого человека, манипулируя собственными генами, так что, с точки зрения Шарпа, это было просто очередное чудо из волшебной шкатулки современной науки.

Теперь растянувшись на кровати в мотеле, Шарп спал сном грешника, который был куда глубже и покойнее, чем сон праведника.

Пик какое-то время не мог заснуть. Он не спал сутки, лазил вверх-вниз по горам, сделал два или три потрясающих открытия и еле волочил ноги, когда они наконец добрались до Палм-Спрингс. Он слишком устал, чтобы есть цыпленка, доставленного Нельсоном Госсером. Он смертельно устал, но не мог заснуть.

Во-первых, Госсер передал ему, что Шарп велел пару часов поспать, а к половине восьмого вечера быть готовым. Два часа! Уж лучше вовсе не ложиться, если так скоро снова вставать.

К тому же он так и не нашел решения той моральной дилеммы, которая мучила его весь день: стать пособником в убийстве по команде Шарпа и преуспеть в карьере за счет продажи своей души или пристрелить Шарпа, положив таким образом конец своей карьере, и спасти душу. Второе явно было предпочтительнее, если не считать, что в этом случае он сам мог погибнуть. Шарп был умнее и ловчее Пика, и Пик это знал. Он надеялся, заместитель директора рассердится на него за то, что он не стрелял по Шэдвею, и вышибет его из этого дела с треском; это, разумеется, не поможет его карьере, но даст возможность разрешить дилемму. Но Шарп крепко держал его в когтях, и Пик вынужден был признать, что легко ему не отделаться.

Его больше всего огорчала уверенность, что кто-нибудь поумнее давно бы нашел способ использовать ситуацию себе во благо. Джерри Пик, который никогда не знал своей матери, которого не любил хмурый отец-вдовец и который в школе не пользовался популярностью, потому что был робок и замкнут, давно мечтал переделать себя из неудачника в победителя, из незаметного человека в легенду. Теперь же, когда пришел его час начать карабкаться вверх, он не знал, что делать с подвернувшейся ему возможностью.

Он метался. Он ворочался с боку на бок.

Он строил планы и придумывал заговоры против Шарпа, которые могли бы привести его к успеху, но все эти планы и заговоры распадались под грузом его собственного недомыслия и наивности. Он так хотел быть Джорджем Смайли, Шерлоком Холмсом или Джеймсом Бондом, но он чувствовал себя скорее котом Силвестром, который безуспешно пытается поймать и съесть куда более умную птичку Твити.