Лорел Гамильтон - Кровавые кости

Жан-Клод глядел на нее, надменный до последней степени.

— Я теперь Мастер Города, Серефина. Нам не подобает мучить друг друга. И не подобает воровать имущество друг друга, как бы привлекательно оно ни было.

Я даже не сразу поняла, что это «имущество» — мы.

Серефина улыбнулась.

— Я отберу твое дело, твои деньги, твои земли и твой народ, не успеет еще кончиться эта ночь. Неужто Совет действительно думал, что меня устроят крошки с твоего стола?

Если она сейчас его официально вызовет, мы все пропали. Жан-Клод с ней не справится, и я тоже. Отвлечь, ее надо отвлечь.

— У тебя столько бриллиантов, что ты могла бы купить себе собственное дело, собственный дом.

Она повернула ко мне пылающие глаза, и я на миг пожалела, что вообще заговорила.

— Ты думаешь, я живу в этом доме, потому что не могу себе позволить получше?

— Не знаю.

Она скользнула обратно к своему трону и села, оправляя юбки.

— Я не доверяю вашим людским законам. Я живу в тайне, как было всегда, и пусть кто хочет выходит на свет. Я останусь здесь, когда этих современных умников и следа не будет.

Она рубанула воздух ладонью.

Жан-Клод покачнулся. С его лица хлынула кровь, плеснув на белую рубашку и на пиджак алыми пятнами.

Серефина снова сделала рубящий жест, и на другой его щеке вспыхнул новый порез, плеснув кровью на Джейсона.

Жан-Клод устоял на ногах. Он не вскрикнул. Не коснулся ран. Он стоял совершенно неподвижно, только кровь текла по его лицу. Глаза его были сапфировыми озерами, плавающими в кровавой маске.

На его шее дернулся мускул. Блеснула кость на щеке. Это была страшная, глубокая рана, но я знала, что Жан-Клод может ее залечить. Как бы страшно это ни выглядело, это была тактика запугивания. И я повторяла это себе, хоть сердце у меня стучало молотом. Я хотела выхватить пистолет, застрелить эту стерву. Но всех мне не перестрелять. Я даже не была уверена, что Яноша можно застрелить.

— Мне не надо убивать тебя, Жан-Клод. Горячий металл в твои раны, и они останутся навсегда. Твое красивое лицо станет навеки уродливым. Ты можешь притворяться Мастером Города, но править буду я. Ты будешь моей марионеткой.

— Скажи слово, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Скажи слово, и покончим с этими играми. — Его голос был обычным, как всегда. Он не выдавал ни страха, ни боли, ни ужаса.

— Вызов — ты этого слова ждешь, Жан-Клод?

— Оно меня устроит.

Сила Жан-Клода поползла по моей коже холодным огнем. Она хлестнула внезапно, пронеслась мимо, как гигантский кулак. Сила ударила в Серефину, рассеяв воздушные потоки. Краем она задела Киссу, и та свалилась, брошенная на подушки.

Серефина запрокинула голову и захохотала. Смех внезапно оборвался, будто и не было. Лицо Серефины стало маской с горящими глазами. Кожа побледнела, побелела, превратилась в прозрачный мрамор. Под ней загорелись голубым огнем вены. Сила потекла по комнате водой, глубже и глубже, грозя затопить нас всех.

— Где твои призраки, Серефина? — спросила я.

Секунду мне казалось, что она не обратит на меня внимания, но маска ее лица медленно, очень медленно повернулась ко мне.

— Где твои призраки?

Хотя она смотрела прямо на меня, я не знала, слышала ли она. Будто я пыталась прочитать по морде животного — нет, по лику статуи. За этим лицом не было никого.

— Ты не можешь управлять Кровавыми Костями и призраками одновременно? Да? Пришлось что-то из этого бросить?

Серефина поднялась на ноги, и я знала, что она плывет, несется на потоках собственной силы, воспаряя над подушками. Она медленно всплывала к потолку, и это впечатляло. Я несла что в голову придет, пытаясь выиграть время, но для чего? Что мы можем сделать?

У меня в голове раздался голос:

— Кресты, ma petite, не стесняйтесь из-за меня.

Я не стала ни колебаться, ни спорить.

Крест засиял шаром такого яркого света, что больно было смотреть. Я прищурилась и отвернулась, и мне в глаза ударил свет от ожившего креста Ларри.

Жан-Клод припал к земле рядом со мной, закрывая руками лицо. Серефина взвизгнула и хлопнулась на пол. Она могла выстоять против распятия, но не могла применять перед ним свои приемы и свалилась кучей шелковых юбок. Прочие вампы закрыли лица и зашипели.

Магнус встал с подушек и направился к нам осторожными шагами. Джейсон встал перед Жан-Клодом и двинулся, чтобы встать передо мной. Янтарные глаза покосились на меня. Зверь Джейсона таращился на меня из-за пламени крестов и не боялся. На миг я порадовалась, что прихватила серебряные пули.

— Нет, Магнус, не ты, — сказала Серефина.

Магнус остановился, глядя на Джейсона. Из горла Джейсона донеслось еле слышное рычание.

— Я могу с ним справиться, — сказал Магнус.

В подвале открылась дверь. Что-то поднималось к нам по ступеням, что-то тяжелое. Ступени протестующе скрипели. Из темноты появилась рука, в которой поместилась бы моя голова. Ногти были грязные и длинные, почти как когти. Драная одежда держалась на широких квадратных плечах. Эта тварь была не меньше десяти футов высотой. Ей пришлось наклониться и повернуться боком, чтобы пройти в дверь, а когда она выпрямилась, голова задевала потолок, и трудно было бы соврать себе, что перед тобой человек.

На огромной голове не было кожи. Сырое мясо — как открытая рана. Пульсировали вены, по которым струилась кровь, но голова не кровоточила. Тварь открыла пасть, полную желтых сломанных зубов, и проговорила:

— Я здесь.

Услышать слова из такой пасти, с такого лица — это был шок. Голос был как со дна колодца — глубокий, глухой и далекий.

Вдруг зал показался тесным. Разбитый Череп и Кровавые Кости мог всего лишь протянуть руку, и он бы меня коснулся. Плохо. Джейсон шагнул назад к нам. Магнус отодвинулся к Серефине. Он глядел на чудовище вытаращенными глазами, как все мы. Никогда раньше не видел его во плоти?

— Подойди, — велела Серефина. Она вытянула руку в сторону чудовища, и оно подошло к ней с неожиданной грацией. В его походке была текучесть, которая никак ему не подходила. Ничто столь огромное и уродливое не может двигаться как ртуть, но так это было. В этом движении я увидела Магнуса и Дорри. Монстр двигался так, будто был красив.

Серефина взяла перчатками эту огромную грязную лапу. Отодвинула рваный рукав, обнажив толстое мускулистое запястье.

— Остановите ее, ma petite.

— Что? — Я посмотрела на Жан-Клода, который все так же корчился под светом крестов.

— Если она от него отопьет, кресты могут перестать против нее действовать.

Я не стала задавать вопросов — времени не было. Я выхватила браунинг, предоставив Ларри доставать свой пистолет.