Стивен Кинг - Жребий Салема

– И любовь? – спросил Бен, устремив невидящий взгляд в пустоту.

– Нет! – ответил Джимми. – Уверен, что любовь им недоступна.

Он завернул на небольшую стоянку возле цветочного магазина с пристроенной оранжереей.

Колокольчик над дверью звякнул, возвещая об их прибытии, и в нос ударил густой тяжелый аромат, который обычно стоит в похоронных бюро. Бена невольно затошнило.

– Здравствуйте! – К ним вышел высокий мужчина в фартуке и с цветочным горшком в руке. Бен начал объяснять, что им нужно, но мужчина прервал его, отрицательно покачав головой: – Боюсь, вы опоздали. В прошлую пятницу заходил мужчина и купил все до одной розы: и красные, и белые, и желтые. Так что до среды ничем не могу вам помочь. Если вы оставите заказ…

– А как выглядел этот мужчина?

– Колоритная внешность, – ответил хозяин, ставя горшок на землю. – Высокий и совершенно лысый. Пронзительные глаза. Судя по запаху, курил иностранные сигареты. Он купил целых три охапки цветов и уложил их в багажник очень старой машины. Думаю, это был «додж»…

– «Паккард», – поправил Бен. – Черный «паккард».

– Так вы его знаете!

– Можно и так выразиться.

– Он заплатил наличными, что очень необычно для такой крупной партии. Но если вы к нему обратитесь, он наверняка продаст вам…

– Возможно, – не дал ему договорить Бен.

В машине они обсудили, как быть дальше.

– Есть магазин в Фалмуте, – неуверенно начал отец Каллахэн.

– Нет! – возразил Бен решительно. – Нет! – Услышав в его голосе нотку истерики, все невольно оглянулись. – А что, если он побывал и в Фалмуте тоже? Что тогда? Ехать в Портленд? Или Киттери? Или даже в Бостон? Неужели вы не понимаете, что происходит? Он предвидел все наши действия! И подстраховался!

– Не нужно терять головы, Бен, – вмешался Джимми. – Разве не стоит хотя бы…

– Вы помните, что сказал Мэтт? «Не думайте, что днем он не сможет причинить вреда, потому что спит». Посмотрите на часы, Джимми!

Тот так и сделал.

– Четверть третьего, – медленно констатировал он и посмотрел на небо, будто не доверяя циферблату. Но часы не врали – солнце уже начало клониться к закату.

– Он все предвидел и постоянно опережает нас на несколько шагов! – заметил Бен. – Как мы могли рассчитывать, что он будет пребывать в счастливом неведении? Что он не боялся быть раскрытым и встретить сопротивление? Мы должны не терять ни минуты и не тратить время на пустые споры о том, сколько ангелов может уместиться на острие иглы.

– Он прав, – тихо согласился Каллахэн. – Думаю, что пора от слов переходить к делу.

– Тогда поехали! – нетерпеливо воскликнул Марк.

Джимми рванул машину со стоянки так резко, что взвизгнули колеса. Хозяин цветочного магазина с удивлением проводил взглядом автомобиль с медицинским номером, в котором сидели трое мужчин – один из них священник – и мальчик. Все ожесточенно что-то обсуждали и размахивали руками.

Коуди направился к Марстен-Хаусу через Брукс-роуд, и Дональд Каллахэн, разглядывая дом с непривычной стороны, удивился, как это он раньше не замечал, что здание буквально нависает над Салемс-Лотом. Он стоял на высоком холме у пересечения Джойнтер-авеню и Брок-стрит, и отсюда открывался панорамный вид на лежавший внизу город. Огромное заброшенное строение с закрытыми ставнями производило неприятное и зловещее впечатление. Оно походило на саркофаг, олицетворявший фатум.

И к тому же тут произошли убийство и самоубийство, то есть оно стояло на оскверненном месте.

Каллахэн уже открыл рот, чтобы поделиться с другими этими мыслями, но передумал.

Коуди свернул, и дом скрылся за деревьями, которые вскоре расступились, и они оказались на подъездной дорожке. Возле гаража был припаркован «паккард», и Джимми, выключив двигатель, достал револьвер Маккаслина.

Каллахэн сразу же ощутил нездоровую атмосферу этого места. Он достал крестик, принадлежавший матери, и надел на шею, где уже висел его собственный. На голых от осени деревьях не пели птицы. Высокая неровная трава была мертвой и сухой и совсем не походила на ту, что характерна для этого времени года. Сама земля казалась серой и бесплодной.

Ступеньки крыльца покоробились, а на одной из колонн виднелось яркое пятно краски – там раньше была табличка, воспрещавшая вход посторонним. На ржавых петлях входной двери висел, поблескивая, новенький замок.

– Может, через окно, как Марк… – неуверенно предложил Коуди.

– Нет! – воспротивился Бен. – Прямо через парадную дверь! Если придется, выломаем ее!

– Не думаю, чтобы это понадобилось, – произнес отец Каллахэн и сам не узнал свой голос. Когда они вылезли из машины, он пошел впереди, даже не отдавая себе в этом отчета. При подходе к двери он ощутил такой невероятный душевный подъем, испытать который уже и не чаял. Дом зловеще нависал над ними, и из всех его трещин и щелей сочилось зло. Но священник не колебался. Все сомнения исчезли. И это не он вел других, а им самим управляла какая-то неведомая сила.

– Во имя Бога Отца! – воскликнул он таким властным тоном, что все невольно придвинулись ближе. – Повелеваю злу покинуть сей дом! Прочь отсюда, бесы! – И даже сам не сознавая, что делает, ударил по двери зажатым в руке распятием.

Все увидели яркую вспышку, в воздухе запахло озоном, и послышался резкий скрип, будто доски исторгли испуганный вопль. Окно над дверью с треском вылетело наружу, а из эркера посыпались осколки разлетевшегося вдребезги стекла. Джимми вскрикнул. Новенький замок упал им под ноги, превратившись в кусок искореженного металла. Марк нагнулся, потрогал и, отдернув руку, воскликнул:

– Горячий!

Каллахэн отступил от двери, не в силах унять дрожь, и посмотрел на распятие в руке.

– Это самое удивительное из всего, что случалось в моей жизни! – произнес он и посмотрел на небо, будто надеясь узреть на нем лик Господа, но ничего не увидел.

Бен толкнул дверь и, когда та распахнулась, пропустил Каллахэна вперед. Оказавшись в доме, священник вопросительно взглянул на Марка.

– Вход в подвал на кухне, – пояснил тот. – Стрейкер – наверху. Однако… – Он помолчал, нахмурившись. – Тут что-то изменилось. Не могу объяснить, но что-то не так, как было раньше.

Сначала они поднялись наверх, и хотя Бен шел не первым, при виде двери в конце коридора он снова почувствовал, как по телу побежали мурашки ужаса. Прошел почти месяц, как он приехал в Салемс-Лот, и теперь ему снова предстоит заглянуть в ту самую комнату. Каллахэн распахнул дверь, и Бен, бросив взгляд внутрь, не сумел сдержать жуткого вопля, вырвавшегося из горла, – так истошно и истерично обычно кричат только женщины.