Джек Блэксмит - Цирк уродов

Алекс нагнулся к съежившемуся от испуга главарю и вытащил из кармана его куртки оружие, оказавшееся короткоствольным шестизарядным револьвером «кольт дитектив спешл». Откинул барабан, убедился, что он полон патронов, и положил оружие в карман своей куртки. Затем сел в «Мустанг».

Руль, как и сиденья, был обшит красным мехом. Над зеркальцем болтались две большие шестигранные игральные кости. Алекс оторвал их, чтобы не мешали обзору, и выбросил через окно. Выпало «3» и «4». Можно в крэпс играть — ему везет.

Ключ торчал в замке зажигания. Алекс повернул его и легонько нажал педаль акселератора. Машина отозвалась довольным урчанием. Похоже, новый хозяин ей понравился. Отсалютовав главарю разбитой армии поднятыми к виску двумя пальцами, он передвинул рычаг передач и вдавил педаль газа в пол.

Мотор радостно заревел. Завизжали, стираясь об асфальт, покрышки. Автомобиль прыгнул вперед, зад повело в сторону, но Алекс тут же обуздал норовистого «Мустанга», выровнял машину и, сжав руль обеими руками, понесся по ночной улице…

Француз укрылся в темноте, прижавшись к стене закрытого в такое позднее время кафе. Машину он оставил за углом. Хотя людей в такой поздний час на станции не было, Дюбуа не хотел привлекать к себе внимание случайного патруля. Дул мерзкий холодный ветер, бросая в лицо мелкие брызги дождя. Он посмотрел на часы, затем на пустой паркинг. Где же эта стерва?

— Дома, Француз. Она не придет.

Дюбуа обернулся, не веря своим ушам. Перед ним стоял Алекс. Его светлые волосы слиплись от крови. На бледном, обескровленном лице горели нездоровым светом глаза с расширившимися зрачками. В опущенной вдоль тела руке он держал револьвер.

Дюбуа отступил назад и наткнулся на стену.

— Я перезвонил ей и отменил встречу. — Алекс взвел курок револьвера большим пальцем.

Француз побледнел, словно тоже потерял литр крови. Как мальчишка мог остаться в живых?

— Химия твоего друга, — пояснил Алекс.

Челюсть Дюбуа отвисла.

— Ты что, мысли читаешь?

— Это несложно. — Алекс подошел к Дюбуа вплотную и приставил револьвер к его животу. — А ты можешь прочитать мои?

— Не стреляй, а? — попросил Француз, нашаривая в кармане свое оружие. Он собирался стрелять прямо через карман. Осталось лишь снять пистолет с предохранителя, но пальцы дрожали и ничего не получалось. — Деньги в машине. Там миллион. Возьми себе, хорошо? А я исчезну.

Наконец он снял предохранитель и нажал на курок. Выстрела не последовало.

— Патрон в стволе нужно носить, — посоветовал Алекс.

Он придвинул лицо почти вплотную, словно собираясь запечатлеть на губах Дюбуа прощальный поцелуй. Несколько секунд смотрел ему в глаза, впитывая страх предателя, потом процедил сквозь зубы:

— Это тебе за Миллера.

Грохнул выстрел. Дюбуа дернулся. Открыл рот. Начал заваливаться вперед. Но Алекс снова прижал его к стене и разрядил в живот Француза весь барабан…

— Алекс? — Анджей отступил назад. — Ты откуда такой красивый?

— С того света.

Алекс заметил на столе яйцевидный металлический корпус ручной гранаты М-26.

— Ты что, на войну собрался?

— По дешевке с патронами отдавали, — пожал плечами поляк. — Почему не взять?

— Действительно.

Алекс бросил чемодан на пол и опустился на диван. Куртка распахнулась, обнажив кровавые бинты.

— Кто в тебя стрелял? — нахмурившись, спросил Анджей.

— Француз, сволочь. Он Миллера убил.

— А…

— А я его уже грохнул. Десять минут назад, на станции.

— Алхимик?

— Ушел.

— Значит, будем вместе от копов прятаться? — усмехнулся поляк.

— Не-е, — сказал Алекс. — Я чище тебя работаю. Ствол был «левый», и я его уже выбросил.

Брови Анджея поползли вверх.

— Во как? Учишься. Ладно, киллер, в больницу тебе нужно.

— Сейчас поедем. — Алекс посмотрел на чемодан. Миллион долларов. Что с ним теперь делать? И что делать с поляком? — Сдаваться тебе надо, — сказал он. — Сколько можно бегать?

— И каковы мои шансы не оказаться в камере?

Доказать, что полицейский убил человека, находясь под гипнозом, будет практически нереально. Даже с хорошим адвокатом. Усугубляло положение то, что Анджей упорно продолжал бегать от своих коллег, косвенно подтверждая свою вину. Пожизненное, конечно, не дадут, но отсидеть все равно придется. Вопрос — сколько? Двадцать лет? Тридцать?

— Я в тюрьму не пойду, — Анджей нахмурился. Похоже, его посетили те же мысли. — За что? За то, что десять лет наводил на улицах порядок? За то, что шкурой рисковал, выслеживая разных опасных для общества уродов? За то, что дилеров арестовывал и взятки не брал?

Алекс осторожно потрогал свою макушку. Кровь застыла густым комком.

— Тогда сваливать тебе нужно. Из страны.

— Ага, — усмехнулся Анджей. — В аэропорту меня и заметут.

— А ты в Мексику сначала, туда проще. Открытку мне пришлешь. Только документы тебе нужны достать.

— Где?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Алекс. — С твоими-то связями?

— Ну вообще-то можно. Только где деньги взять?

— Ты что, совсем идиот? — Алекс небрежно толкнул ногой чемодан в сторону полицейского. — Тебе тут на вагон новых паспортов хватит.

— Так-то оно так конечно… Пополам поделим?

— И что я с ними делать буду? — спросил Алекс.

— Похоже, ранение сказалось на твоих умственных способностях, — широко улыбнулся Анджей. — Для начала машину себе купишь, ты же без колес остался.

— Разберусь как-нибудь. Бери. Или ты собирался вернуть их Апостосу?

— Кстати, что с этими уродами из секты делать?

— А что с ними делать? Покопаюсь в документах Француза, наверняка там на них компромат есть.

— И все? Подожди, дружище, это же из-за них вся эта свистопляска с трупами началась!

Алекс вдруг почувствовал слабость. Похоже, все-таки много крови потерял. И держался он сейчас только на действии препарата Алхимика.

— У меня есть телефон дона Винченцо, — многозначительно произнес Анджей.

Идея, конечно, была заманчивая: убрать святую троицу Светлейших с помощью итальянских гангстеров, а потом пустить их по следу Алхимика.

Но Алекс, хоть и с неохотой, отрицательно покачал головой. Не то чтобы он испытывал угрызения совести, но это было бы неправильно. Хотя после убийства Француза забивать голову такими мыслями было глупо. Но там было другое. Он защищал свою девушку. Мстил за Миллера. За себя. За разочарование. За потерю веры в людей.

— Хватит криминала, — сказал Алекс. — Апостос мне нужен живым. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы засадить его за решетку.