Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

— Будь осторожна. На моей стороне сам Господь.

— Твоя слепая преданность божку тебя и погубит.

Одной рукой Дракула распахнул плащ, другой что-то метнул. Лунный отблеск проследил полет двух мечей, которые, описав во тьме дугу, острием воткнулись в землю.

— Как в старые времена, — произнес Дракула.

Батори посмотрела на оружие.

— Меч твоего отца? — спросила она, кивнув на тот, что был ближе к ней.

— Да, — отозвался Дракула. — А другой — один из многих, что принадлежали моему брату.

— Ты мне льстишь.

Батори подошла к мечам, изучая их. Оба были изготовлены очень искусно, в стиле древних мастеров. Зазубрины на клинке свидетельствовали, что оружие побывало в битвах и не раз проливало кровь. Превосходно. Слишком много всего произошло между ними, чтобы использовать не окропленную кровью сталь. Батори подняла оба клинка и сжала их в своих шишковатых, лишенных плоти руках. Один из мечей имел деревянный эфес с заостренной головкой, которую можно было повернуть и использовать как кинжал. На эфес другого пошла слоновая кость, а его крестовина была изогнута буквой «V», концами к закругленной рукояти. Меч Раду. Оружие как раз по ней.

Без всякого предупреждения Батори бросила второй меч Дракуле и одновременно ринулась вперед, чтобы разрубить его голову.

Со скоростью, которой бы позавидовала даже молния, князь поймал в воздухе клинок своего отца, нырнул в сторону и увернулся от атаки.

Изуродованное лицо Батори сложилось в мине, которая могла бы сойти за улыбку: вечный позер, Дракула вращал меч, словно на сцене.

Она вздохнула, вспомнив о темном человеке, своем наставнике. Как же Батори хотелось, чтобы он был сейчас здесь и стал свидетелем гибели Дракулы!

— Ты не задавался вопросом, Влад, — начала она, не в силах сдержать желания разбередить старые раны, — кто ненавидит тебя даже сильнее, чем я?

На лице Дракулы мелькнуло замешательство.

— Мы много врагов наживаем за отпущенное нам время — как среди смертных, так и среди равных нам.

— А кто направил меня по пути отмщения после того, как ты бросил меня умирать? — продолжала Батори. — Кто наделил меня темным даром?

Графиня почувствовала, как Дракула входит в ее сознание, ищет лицо неведомого наставника — того, кто сделал ее вампиром. Она не сопротивлялась. Ей нужно было подорвать самообладание князя, чтобы он сдался на милость собственной злобе. Этот момент истины приносил редкое наслаждение.

— Я не одинока в борьбе против Господа, я лишь одна из многих. Возможно, ты считаешь себя достаточно храбрым, чтобы в одиночку противостоять грядущему натиску. Ты самонадеянный глупец, если думаешь, что в силах изменить судьбу мира.

Дракула зарычал, обнаружив, наконец, предмет своих поисков. Имя и лицо ее наставника он знал даже слишком хорошо. Их обоюдная ненависть вошла в легенды. В глазах Князя тьмы вспыхнула ярость. Он воззвал к небесам и, высоко подняв меч, спрыгнул с разбитого валуна, чтобы вступить в Батори подняла оружие и встретила его атаку. Свирепость Дракулы потрясла ее: им двигало чистое бешенство. Клинки сходились с такой страшной силой, что во все стороны летели искры. Лязг металла звучал, словно звон колоколов в ночи возвещающий о конце всего сущего.

Мина почуяла запах человеческой крови и разомкнула В глаза больно ударил свет от масляной лампы. Зрение стало необычайно острым. Едва она успела различить нависший над ней силуэт человека, как пришлось вновь закрыть глаза. К счастью, запах крови был таким пряным, таким пьянящим, что не составило бы труда найти и схватить жертву, даже не видя ее. Предвкушение сводило с ума. Кровь есть жизнь!

— Мама? — раздался дрожащий голос.

В не-мертвых ушах Мины шепот прозвучал как гром. Голос очень напоминал голос ее сына, Квинси. Хотя свет от лампады по-прежнему слепил, она справилась с болью и заставила себя открыть глаза. Все теперь было более ярким, отчетливым; тень отступила, и возникло любимое лицо. Наконец-тоон вернулся, живой и здоровый!.. Но в радостном воссоединении ей было отказано. Лицо сына обратилось в маску ужаса. Тотчас накатили вина и стыд; эмоций такой силы ей испытывать еще не доводилось.

— Квинси, прости меня.

Как только ее разум начал проясняться, клыки ушли обратно в десны. От вида Квинси у Мины разрывалось сердце. Ее переполняло желание приласкать сына. Дракула сказал правду: если она чувствует любовь, боль и укоры совести, значит, она сохранила душу. Она не стала демоном.

— Моя мать мертва, — произнес Квинси, отходя назад.

— Нет! ван Хелсинг был неправ! — воскликнула Мина судорожно пытаясь найти верные слова. Она заметила, как Квинси вздрогнул при упоминании имени профессора. В его глазах читалась страшная мука. — Я все еще твоя мать, Квинси!

Она протянула к нему руки, надеясь на прощение.

Вдруг энергия, излучаемая телом ее сына, изменила цвет с белого и светло-голубого на темно-красный. Выражение его лица также поменялось. Логика брала верх над примитивными инстинктами.

— Нет! — Квинси оттолкнул мать от себя с такой силой, что та отлетела обратно в ящик и, проломив боковую стенку, рухнула на скользкий каменный пол. Она была все еще слаба после трансформации и сильно нуждалась в крови.

Мина с трудом поднялась на ноги. Квинси отступил от нее еще дальше, недоверчиво качая головой, не в силах скрыть омерзения. Теперь энергия, исходящая от него, стала черной, в глаза вернулась сосредоточенность. В его голове бушевала одна-единственная мысль: убить.

— Квинси, нет! — взмолилась Мина, ковыляя к нему.

Юноша подобрал с пола сломанный черенок от лопаты.

Его кулаки так сильно сжали импровизированный кол, что из пальцев пошла кровь. Чтобы не соблазниться сладостным ароматом, Мина отошла чуть назад.

По лицу Квинси стекали слезы. Не говоря ни слова, он развернулся и с невероятной быстротой побежал прочь.

— Постой! Я сама приняла решение! — закричала Мина ему вслед. — Так было надо, чтобы защитить тебя от Батори!

На неверных ногах она сделала еще несколько шагов и рухнула. В таком состоянии ей ни за что не догнать сына, не удержать его от смертельной ошибки. Чтобы обрести силу, нужна кровь. Надо добраться до Квинси прежде, чем он предстанет перед Дракулой. Мина сама заставила того поклясться, что он не заберет ее сына. И Дракула не нарушит своего слова даже ради самообороны — в этом Мина была уверена. По-настоящему ее пугало простодушие Квинси. Сейчас мальчик мог принять сторону Батори — в надежде отомстить Дракуле.

Непривычно обостренные чувства затрудняли погоню за сыном. Мина чуяла запах разлагающихся в могилах тел, плесени на камнях, помета животных, сырости; слышала, как эхом отражается от стен гулкий топот бегущего по лестнице Квинси. Оглушал даже грохот капель воды, падающих в лужу в углу. Да, бедная Люси могла сойти с ума от навалившихся на нее ощущений… После того как ван Хелсинг неумело провел переливание крови, она впала в кому, а затем вдруг очнулась в гробу — не понимая, что происходит, сгорая от необъяснимой жажды крови. Наставника для нее не нашлось. Спасаясь от ватаги «героев», Дракула никак не мог объяснить Люси, что такое быть вампиром. Теперь ясно, почему ее подруга накинулась на первого же встречного — ребенка. Жажда была невыносима. Мина с огромным трудом не теряла сосредоточенности. Ее подготовил Дракула. Она знала, что с ней происходит — и что теперь делать, чтобы остановить Квинси.