Владимир Мясоедов - И имя мне – Легион

На тихий стук в кабину дирижабля, где ночевали подгорные жители, очень долго никто не открывал. Настолько долго, что эльфийка, в прямом смысле плюнув на толстое дерево, пролезла в квадратное оконце, заменяющее иллюминатор. И столкнулась нос к носу с капитаном летающего корабля.

— А-а-а… — начал он орать тихим шепотом, вращая глазами в разные стороны и стремительно бледнея. Ему бы с этим номером в цирке выступать, все хамелеоны от зависти сдохнут!

— Ага, — кивнула девушка и припечатала его рот тонкой ладошкой. — Где?

Бородач подумал, рот закрыл, сделал шаг назад и внимательно оглядел ночную гостью, после чего прекратил бледнеть и начал сереть.

— Там, — кивнул в сторону какого-то закутка. — А вы… а у вас с ним серьезно?

Вопрос прозвучал как-то жалко. Хотя капитана можно было понять: заваливается тут поздней ночью в гости покойница, имеющая виды на одного из членов экипажа, как тут не запаниковать?

— У меня — да! — От слов эльфийки гном стал белым как бумага. — А у Фалина… Как вы думаете, он поймет?

Ее слова тоже прозвучали жалко и с затаенной тревогой, которую тем не менее услышал бы даже тот, у кого стая медведей станцевала чечетку на ушах. Эльфийка… а вернее, души, которые ею управляли… боялись? Точно, любовь. А она, как известно, лечится только супружеской жизнью, то есть не лечится вообще.

— Не знаю, — покачал головой гном, которого растерянный вид немертвой визитерши похоже слегка успокоил. — А остальных вы не тронете?

— Нет, — качнула головой девушка.

— Тогда… — замялся гном и хотел что-то добавить, но его прервал тихий возглас.

Дернувшаяся на источник шума картинка поймала оседающего на пол гнома. Фалина. Бедняга при виде погибшей страшной смертью возлюбленной, явившейся к нему в гости, свалился в банальный обморок.

Следующую пару минут капитан дирижабля запомнил, наверное, на всю жизнь. Не каждый день увидишь, как нежить пытается привести в чувство живого, бормоча под нос всякие сюсюкательно-успокаивающие глупости.

— Милый, милый, ну вставай, хватит меня пугать, — трясла гнома как грушу эльфийка.

— Я-я-я в-в по-пор-рядке. — Фалин уже секунд двадцать как пришел в себя, но оповестить об этом перенервничавшую девушку смог не сразу из-за боязни откусить себе язык. — Эуриэль, это действительно ты?

— Я, — кивнула девушка. — Живая… Точнее, тело, которое ты видишь, живое, в отличие от того, что сгорело. Видишь ли, тот волшебник был кое в чем прав… Прости, что не сказала сразу.

— Ага. — Гном закрыл глаза и полежал так несколько секунд, приводя мысли в порядок, а потом одним рывком их открыл. — А где демоны?

— Да где им быть? В лесу, — отмахнулась эльфийка. — Правда, мы не совсем порождения бездны, мы — другое, но это долго объяснять. Ты же видел наши силы. Штурмовать эту крепость легиону пока не по зубам.

— А они… тоже? — спросил капитан.

— Ага, — выболтала нашу страшную тайну девушка. — Когда перед костром запугивала того старикашку, я ведь не врала. За мной действительно идет армия, чьим разведчиком я и являюсь.

— Ну и зачем она это ляпнула? — в сердцах сказал Антон. — Теперь на нас начнется травля!

— Расслабься, наше инкогнито уже секрет Полишинеля, — отозвался я. — Ты же слышал слова волшебника, боги зашевелились, отметив недостаток душ… а это значит, что из этого мира пора линять. Вот только подождем этих голубков… или одну голубку.

— А больше ты ничего сказать не хочешь? — осторожно осведомился Фалин, не делая попыток встать с пола, чтобы снова не отправиться на него в случае раскрытия очередного маленького женского секрета.

— Ну… — замялась девушка. — Нас вообще-то трое.

— Кого нас?

— Нас, тех, кого ты знаешь, как Эуриэль. Мы не сестры, а, как же это сказать, вроде как три части одного целого, которые могут в любой момент разъединиться. Три души в одном теле. Но все три тебя любят и… надеются, что ты не оттолкнешь их и мы все-таки будем вместе, несмотря ни на что. Но мы примем любое решение. И не бойся, если не захочешь, никто тебя в легион насильно не потащит, останешься обычным гномом… смертным… стареющим…

На последних словах голос эльфийки задрожал. Да, страшная это вещь, зависимость эмпатов от положительных эмоций. Не знаю, легче ли она наркотической ломки, но если да, то ненамного. Вон как ее угроза навсегда лишиться своего воздыхателя, пусть даже и в отдаленном будущем, напугала.

— Понятно. — Гном снова прикрыл глаза. Вряд ли он сказал правду, скорее всего, просто решил, что на общем фоне остальные странности той, кому он опрометчиво сделал предложение, уже являются несущественной мелочью. — Куда ж я, идиот такой, денусь. Нет, ну это ж надо, влюбиться в нежить… Как в дешевых балладах прямо. А ведь так мечтал о детях…

— Значит, ты меня не бросишь? — просияла девушка. — А родить я могу! И даже гномой стать, если надо, сумею!

— Если она ляпнет, как именно, брак точно сорвется, — прокомментировал Антон.

— Конечно, нет, — вздохнул гном. — Если мы, дети гор, любим, то это навсегда… и смерть не может быть преградой. Старейшина, ты не подбросишь нас до леса?

— Куда ж я денусь, — хмыкнул чуток отошедший от шока капитан. — Эй, бездельники, подъем!!! Да смотрите штаны не запачкайте… гостья у нас. Трорран, а ну положь секиру!!!

Эпилог

На залитой лунным светом поляне несколько фигур лопатами копали траншею. Или окоп. Или, скорее, целую систему защитных фортификационных сооружений. Хотя, может быть, это было и что-то другое, например фундамент для лабиринта. В некотором отдалении от них, под деревьями, обступившими открытое пространство со всех сторон, стояла небольшая толпа и негромко гомонила. Еще чуть дальше переминались с копыта на копыто десятка полтора коров.

— Так-с. — С помощью прибора, внешне напоминающего астролябию, некто укутанный в новенькую мантию чародея, с небольшой дырой в районе сердца, определял положение каких-то звезд. Закончив свою работу, он спрятал прибор в карман и принялся расставлять по поляне факелы, зажигая их легким касанием пальца, заполыхавшего алым пламенем. — Если я ничего не путаю, то концентратор должен быть установлен в точке пересечения знаков огня, воды, земли, воздуха и духа… то есть… то есть… Эй, а где он?

— Поясни, что это такое и как оно выглядит, — попросила его сухощавая фигура с полным отсутствием волос и слегка заостренными ушами, напрочь отвергающими принадлежность их владельца к человеческому роду. В отличие от всех, находящихся на поляне, он не стоял, а удобно примостился на каком-то подвернувшемся предмете.