Игорь Лесев - 23

— Жора, ты извини, но я сейчас занят. Мне надо…

— Витя, не стоит убегать, — мне показалось, что голос Жоры стал двоиться и раздаваться откуда-то со стороны.

И тут же левее от себя, метрах в двадцати, я увидел, что в темноте блеснуло что-то металлическое. Он был со мной в лесу!

Я даже не сразу понял, что несусь по лесу сломя голову, не разбирая ни тропинок, ни кустов, ни веток деревьев, которые вдруг стали попадаться чаще прежнего. За своей спиной я слышал неотстающий треск веток — Жора несся всей своей громадиной за мной, и если бы я споткнулся, он просто раздавил бы меня, как трактор.

У меня опять в голове всплыли слова сестры Анилегны о том, что мне суждено сегодня умереть.

Треск за спиной усилился. Жора приближался, а я, хоть и бегаю последние две недели изрядно, стал выдыхаться. Физкультура — это не мое.

Бежать становилось все труднее. Я стал фантазировать, что вот сейчас остановлюсь и скажу: «Жорик, давай поговорим», — или: «Ну все, чувак, пошутили, и ладно». Грудь стало рвать изнутри от сбитого дыхания. Наконец я не выдержал и остановился.

— Жорик! — в руке приближающегося водителя сверкнул топор. — А, сука! — Я побежал дальше, похоже, диалога с дальнобойщиком не получится. — Жора, отстань! Отстань от меня, — я стал орать как истеричка, хватаясь руками за деревья и одновременно отталкиваясь от них. Бежать дальше не было никаких сил. — Жора, ну уйди!

Я не хочу, не хочу! Вот так, топором. В лесу! Бля-а-адь! Я хочу жить! Жить! Жить!

С каждым шагом я стал повторять слово «жить», но от этого бежать быстрее все равно не получалось. Чаще всего смерть приходит неожиданно, раз — и умер или убит. Здесь же все очень ожидаемо получалось, но все равно не хотелось.

Моя рука наткнулась на что-то мокрое и холодное. Это оказалась огромная опора электропередачи. Не раздумывая, я тут же полез по ней на самый верх. Но расчет на то, что Жора не заметит моего подъема и промчится мимо, не оправдался. Да он и не мог оправдаться, потому что водитель с топором в руке бежал за мной буквально по пятам.

Поднявшись на первые два уровня, я остановился. Было и так уже высоко, дальше опора сильно сужалась наподобие миниатюрной Эйфелевой башни, а на самом верху были уже провода с напряжением в несколько тысяч вольт. Фактически, я загнал себя в ловушку. Жора остановился под опорой. Он очень тяжело дышал, хоть и здоровый бугай, но эта погоня его тоже вымотала.

— Витя. Слезай.

— Зачем?

— Я тебя убью.

Аргументы Жоры, по понятным причинам, меня не убедили, и я остался на месте, еще крепче прижавшись к металлической опоре.

— Жора, давай поговорим. Диалог — это путь решения любых конфликтов… — Но Жора меня слушать не стал, а, засунув топор рукояткой за пояс, весьма проворно полез наверх. — Жора, блядь, куда ты лезешь!

Видя, что он приближается, я полез еще выше по опоре и фактически вылез на самую верхушку. В десяти сантиметрах надо мной начинались провода, любое прикосновение к которым было бы смертельным. В детстве меня всегда интересовало, почему железные опоры не пропускают ток, а сами провода опасны для жизни. Теперь времени выяснить это уже не было. Жора неумолимо приближался. По крайней мере, у меня есть выбор, как умереть, — от удара тока или от удара топора. Посмотрев вниз, я отметил, что еще можно убиться от удара о землю, высота опоры была не меньше пяти метров.

Жора схватил меня сначала за ногу, а затем, не отпуская, поднялся вровень со мной и так сжал своей ручищей через металлическую опору мое туловище, что мне стало тяжело дышать.

— Ну вот и все.

— Что все? — прохрипел я, и Жора чуть ослабил хватку.

— Третья часть сна, Витя. Я должен это сделать. Извини меня.

— Что сделать, Жора? Убить меня? Это же глупо! Ты идешь на поводу у сна. Так делают только ненормальные! — я пытался говорить убедительно, но видно было только одно: Жора пытается оправдаться сам перед собой за поступок, который он уже решил совершить.

— Виктор, это все неспроста. Меня сознание давит изнутри. Ты появился тогда на кладбище ночью, и мне твое появление снилось. А затем начались беды — все, как во сне. Сначала смерть всей семьи моего напарника, затем… — Я увидел слезы на глазах Жоры. — …Затем я убил эту девочку…

Последняя фраза меня поразила.

— Откуда ты узнал про девочку?

— Ты думаешь, я полный болван?! Я видел ту босоножку, на которую ты наступил, там, на дороге. Я хотел, заставлял себя думать о том, что она просто так валялась. До тех пор, пока сейчас на КП инспектор не сказал, что ищут водителя, который сбил девочку несколько часов назад на южной трассе. А сам труп девочки был накрыт белым пиджаком. — Жора начал откровенно плакать. — Это все ты, все ты приносишь в этот мир! От тебя все зло, Витя. Я уже убил невинного человека, ребенка. Теперь я должен сделать это, извини, я не хочу, но должен. Ты приносишь горе в этот мир, тебе нельзя жить среди людей.

— Постой, Жора! Что ты говоришь, ты подумай! Все, что случилось ранее, все эти смерти — это случай, судьба, совпадение, это жизнь наша, Жора! Такое бывает. Но это все ненаказуемо, это… Черт, Жора, ты же веришь в бога! Ты хочешь убить человека непонятно за что?! — Но Жора уже совсем ничего не слушал. Его глаза помутнели, он достал топор, продолжая держать меня второй рукой. — Жора, блядь, да проснись же ты! Ну подумай, что изменится?! Что, на хрен, изменится в твоей долбаной жизни, как только ты убьешь меня?! Ты спасешь семью Витька или вернешь родителям убитую девочку?! Ты ведь сейчас не одного меня убиваешь, ты убиваешь и мою маму! Она не переживет моей смерти!

Жора занес топор над моей шеей:

— Прости, Витя.

— А стих?! Стих! Ты написал тот последний стих?!

Жора остановил руку на замахе, в его мутных глазах мелькнула искорка вменяемости.

— Какой стих?

— Из твоего сна. Помнишь, ты мне сказал, что тебя заставляли написать один стих, а ты его не хотел писать, а под конец написал, но другой. А потом тебе стало хорошо, сначала больно, а потом хорошо! Ты помнишь это?!

— Да, — голос Жоры был до неузнаваемости сиплым.

— Так какой же стих?

— Я не умею писать стихи. Я должен тебя убить, вот и весь стих.

— А ты хочешь этого?!

— Нет, но я должен.

— Да ничего ты не должен! Тебя заставили этот стих написать, а ты напиши свой, который ты хочешь написать. Свой! Ты понимаешь Жора, свой напиши!

Жора смотрел на меня, но был где-то очень далеко.

И тут он убрал от меня руку:

— Уходи. Прямо сейчас.

Я хотел что-то сказать, но увидел, как его рука потянулась вверх к проводам. Времени у меня не было никакого — я разжал руки и полетел вниз. Воздух завыл в ушах, но еще в полете я услышал сверху мощный электрический грохот, а поляну и участок леса осветили беспорядочные искры. Касание с мокрой землей оказалось не столь болезненным, как я ожидал. Приземлившись на ноги, я больно тряхнул внутренние органы и ушиб плечо, когда нырнул головой вперед. Все остальное казалось вроде как целым. Тут же за моей спиной что-то тяжелое глухо ударилось о землю. Это было полуобгоревшее тело Жоры. Рядом с ним валялся топор, который так Жоре и не пригодился.