Алексей Пехов - Мастер снов

Пленник боялся перековщика. Единственное чувство, которое могло сдерживать его, — страх. И это тоже не радовало.

Скала отодвинулась, растворяясь в тумане, Геспер отступил и шагнул прочь, по следу, который давал ему знак Домиана, — нить тонкая, как паутина, и прочная, словно канат, мгновенно перенесла в подсознание ученика Тайгера.

Эпиос оказался стоящим посреди пустого древнего города. Одно- и двухэтажные здания из песчаника с бурыми черепичными крышами выстроились вдоль широкой улицы. Вдали на холме возвышалось белое, устремленное ввысь здание храма. Сияющая на солнце колоннада поддерживала массивный портик, на центральном фронтоне среди сложного барельефа — мужчина с лицом и фигурой Домиана.

Геспер скептически усмехнулся. Юности свойственна склонность к чрезмерному анализу себя, своих поступков, ошибок и достижений. Несомненно, его пациент достаточно времени проводит за самокопанием, что и отражается в его подсознании.

Эпиос не спеша направился вперед. Солнце пекло вовсю. Тишина давила на голову. Хруст песка и мелких камешков под ногами звучал оглушительно громко.

Между двух домов, в тени неработающего фонтана белела статуя. Все тот же Домиан, сражающийся с гидрой. И пока мифическое существо побеждало. Геспер покачал головой, сделал еще один шаг вперед и почувствовал легкое сопротивление воздуха. Наконец сработала система защиты, установленная на случай вторжения в подсознание.

В целителя не ударила молния, не разверзлась земля под ногами, из соседнего здания не выбежал отряд воинов, готовых пронзить непрошеного гостя древними гладиусами.[17] Все было гораздо эффектнее. До слуха эпиоса долетел отдаленный рокот, становящийся все более грозным. Повернувшись, тот увидел гору с глубокой седловиной на месте вершины. Она довлела над городом, зловещая и величественная.

Земля затряслась, по зданиям и мостовой побежали трещины, а из кратера вылетела черная туча пепла. Геспер улыбнулся, сложил руки на груди и стал наслаждаться незабываемой картиной извержения вулкана, происходящего в ускоренном времени.

Клубы пепла заволокли небо и осыпались на землю черным снегом. Над жерлом, наливающимся огнем, беспрерывно сверкали молнии. Казалось, гора отрастила длинные кривые, ослепительно-белые зубы и с ревом огрызалась, плюясь раскаленными камнями.

Дома шатались… разваливались, оседая грудами кирпича, земля раскалывалась трещинами. Лавовые бомбы рвались из кратера, чертя по небу завораживающие кроваво-красные полосы…

На «случайного прохожего», рискнувшего сунуться в сон ученика Тайгера, это зрелище определенно произвело бы убийственное впечатление. Геспер не сомневался, что любой поспешил бы убраться поскорее.

Жерло вулкана вспучилось пылающей лавой, и кипящая волна с огромной скоростью хлынула вниз по склону, сметая ошметки сна, посторонних, решивших вломиться в подсознание хозяина, а также любые «крючья» дэймосов. Должна была смести.

Эффектно. Хотя и чрезмерно театрально, на взгляд целителя. Однако, помнится, он так же смеялся над лавинами, срывающимися с гор в мире сновидений Феликса. Пока не был сметен одной из них и выброшен из подсознания ученика вместе со своими попытками вмешательства.

Геспер нахмурился, отметая неуместные воспоминания, и больше не тратил время попусту. Каким бы впечатляющим ни было извержение, оно не смогло сдержать дэймоса, навредившего Домиану. Эпиос шагнул вперед, прямо навстречу кипящей лаве, жадно глотающей город, и разбил свое тело на сотню фрагментов, встраивая их в канву сна. Он стал зданиями, землей, магмой, вулканом, пеплом, облаками. Пронесся огненным потоком, осыпался пеплом, закрыл небо облаками, в то же время оставаясь самим собой.

Еще несколько мгновений пространство сновидения волновалось, а затем извержение закончилось. Геспер вновь стоял посреди города. На этот раз тот был сумрачным, темным, зловещим, засыпанным пеплом, как будто действительно переживший катаклизм. Серые хлопья взлетали при каждом шаге и с шорохом кружились вокруг.

Впереди послышались приглушенные голоса, топот, смех… Эпиос быстро пошел, ориентируясь на звук, и увидел два силуэта, мелькнувших в переулке. Поспешил за ними и разглядел наконец. Двое детей, держащихся за руки. Девочка оглянулась — на некрасивом лице насмешливая улыбка, растрепанные косички мышиного цвета, прыгающие по худым плечам, обтянутым платьем, больше похожим на мешок. Она усмехнулась, не по-детски злобно, и что-то сказала мальчику. Тот тоже оглянулся. Светловолосый, голубоглазый, красивый ребенок. Копия Домиана, только на пятнадцать лет моложе — он рассмеялся, глядя на Геспера, и потянул за собой подругу. Через мгновение две зыбкие тени скрылись в подворотне.

Эпиос почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине. И вновь пожалел об отсутствии Леонарда. Сейчас юркий, быстрый зверь оказался бы как никогда кстати.

Самое лучшее, что можно было сделать, — вызвать Тайгера. Но на это не оставалось времени. Более того, Геспер чувствовал — тот уже ничего не сможет сделать.

Город оказался похож на лабиринт. Излюбленное построение дэймосов. Острые углы зданий, глухие стены без окон. Эпиос стремительно двигался вперед, одновременно напряженно размышляя. Каждая мысль как вспышка, ослепительная и болезненная.

Девочка, спутница Домиана, — та самая Спиро, пленница тюрьмы дэймосов. Как она оказалась здесь? В реальности, когда Геспер проходил мимо ее камеры, она спала. Но, значит, это был не просто сон, во время него юная создательница кошмаров воздействовала на ученика Тайгера. Уводила все глубже, запутывала, лишала сил.

Значит, вызывающе наглая, грубая атака Стикса была всего лишь отвлекающим маневром. На юношу напали, спровоцировали приступ, а пока все бегали и суетились вокруг, девчонка заползла в его подсознание.

Как она смогла это сделать? Домиан прикоснулся к вещи пленного титана Стикса, он не держал в руках ее игрушки.

Как два дэймоса, содержащиеся отдельно и не имеющие возможности общаться во сне, могли обменяться информацией о жертве? Им кто-то помог? Или однажды ученик Тайгера уже совершил глупость, подобную сегодняшней, позволил Спиро подсунуть себе какую-то из ее вещей и прикоснулся? Самая спокойная из пленников, самая неконфликтная…

— Ab aqua silente cave, — прошептал Геспер и перевел сам себе: — Остерегайся тихой воды.

Что движет ими всеми? Бездумная агрессия? Желание навредить сильнее здравого смысла?

Эпиос перемещался по городу, который становился все более запутанным. Статуи, время от времени появляющиеся в центре перекрестков, были серыми, излучающими страдание. Люди, кричащие от боли, корчащиеся на земле или сжавшиеся в комок и закрывающие головы руками. Животные — лошади, собаки, козы, бьющиеся в агонии. Казалось, над ними пролетела Медуза и обратила всех в камень смертоносным взглядом.