Роберт Маккаммон - Участь Эшеров

В действительности ему нипочем их не победить. Неужели он не достоин доли от этих десяти миллиардов? Хотя бы потому, что родился Эшером?

Ему не нужны подачки Кэт. Ведь она наркоманка, да к тому же с суицидальной тягой; у нее никаких шансов удержать бразды правления «Эшер армаментс»! Она пытается купить его молчание и сотрудничество. Но быть может, удастся убедить сестру, что она нуждается в советчике?

«Боже, — подумал он, шокированный поворотом, который приняли его мысли. — Нет! Я самостоятельный человек! Мне не нужны кровавые деньги!»

Десять миллиардов долларов. Это же просто немыслимое богатство. А оружие нужно человечеству, так всегда было, и так всегда будет. Как сказал Эдвин, имя Эшеров сдерживает войну.

Рикс снял джинсы и встал под душ. Вымывшись, надел темно-синие брюки и белую рубашку, которые достал из шкафа. Он выбрал серый джемпер из тех, что припасла для него мать. На нем были пуговицы из полированного серебра, с гербом Эшеров.

Он спустился вниз, в библиотеку, чтобы продолжить изучение документов. Его смущенный ум все еще разрывался между идеализмом и реальностью и не знал, где укрыться.

Единственным безопасным местом казалось прошлое.

Но никуда не исчезало будущее, которого он боялся.

Глава 36

«Я убил родного сына», — сказал Король Горы.

Нью Тарп сидел в клинике, в зале ожидания. На коленях у него лежал посох старика. На другом конце комнаты Рэйвен звонила по платному телефону. Майра Тарп почти час без движения сидела в углу.

Нью пристально смотрел на мать. Его раздирали противоречивые чувства. Она не хотела, чтобы Натана нашли. Мужчины, которые отправились на поиски, в действительности тоже не стремились его обнаружить. Натан, как и другие из года в год пропадавшие дети, был принесен в жертву Страшиле. Но мог ли он, получив отказ, действительно наслать землетрясение, чтобы разрушить Бриатоп? И есть ли способ его уничтожить? Или он будет вечно бродить по Бриатопу?

Мать боялась. Нью чувствовал ее страх, горький, как скисшее молоко. «Распрямись», — мысленно приказал он ей, нарисовав соответствующую картинку в своем воображении.

Пару секунд поколебавшись, Майра вытянулась, как марионетка на веревочке. Выполнив приказ, она села так же, как и раньше. Ее прямые волосы свисали, закрывая половину лица.

Нью переключил внимание на Рэйвен. «Почеши голову», — скомандовал он.

Поглощенная разговором, Рэйвен даже не взглянула на него, но подняла левую руку и словно невзначай почесала затылок.

«Есть ли у магии какой-нибудь предел?» — размышлял мальчик.

Он подумал о ноже, поднимающемся из переплетения колючих лоз, о взлетающей над каминной полкой лампе, о стене из голубых камней, которая защищала его от Жадной Утробы, о матери, сидевшей со сцепленными руками, пока грузовик ехал в Фокстон. «Если магия во мне с рождения, как считает Король Горы, то я, должно быть, открыл ее с помощью злости в той яме, — решил Нью. — До этого у меня не возникало нужды в магии, и если бы Страшила не забрал Натана, я мог бы никогда не узнать о том, что таится в моем разуме».

Если сказанное Королем Горы — правда, то Нью происходит из древнего рода колдунов и ведьм, рода, чьи истоки потерялись во тьме столетий.

Старик, умирающий сейчас в больничной палате, приходился ему дедом.

Комета упала четвертого июля, ему тогда было десять, рассказал Король Горы Нью и Рэйвен. Лизбет было шесть лет.

Шел 1919 год. Сначала был оглушительный свист, потом взрыв, и лачуга затряслась. Разбуженный, он выскочил на крыльцо и увидел, что лес вокруг весь в огне. Отец кричал, что они должны собраться вместе и бежать. В небе вспыхнула красная полоса, и, когда взрывом повалило деревья, мальчик, которого позже прозвали Королем Горы, понял, что пришел конец света.

Мать сунула ему в руки Лизбет, велела убегать и вернулась к мужу. Крепко держа сестру, мальчик кинулся прочь от дома через объятый огнем лес. Лизбет кричала в ужасе. Раздался пронзительный вой, который становился оглушительно громким. Он оглянулся назад и увидел выбегающих из лачуги отца и мать.

Затем была ослепительная вспышка, лачуга взорвалась, и в воздух полетели щепки. Что-то ударило его в лицо, сшибло с ног, мимо прошла волна жара. Следующим его воспоминанием были горящие волосы и одежда Лизбет и как он пытался сбить пламя. Его руки были окровавлены, а когда сестра увидела его лицо, она завизжала.

Он не помнит, как они добрались до руин. Могли пройти часы или дни, прежде чем дети сжались в комочек, притулившись друг к другу в каменном строении, которое стало их новым домом. Отец приводил его сюда и рассказывал о прошлом их семьи. Мальчик помнил, каким тихим и заброшенным было это место. И оно считалось проклятым; никто не осмеливался туда подниматься.

Лизбет сильно обожглась. Рассудок покинул ее, и большую часть времени она проводила в углу, сидя на корточках, плача и раскачиваясь. Он наполовину ослеп, его мучила боль, и всякий шум в лесу пугал. Но позже — насколько позже, мальчик не знал — он оставил Лизбет и спустился по горе туда, где раньше стоял их домик. О нем теперь напоминала только куча углей. Проходя по пепелищу, он нашел какие-то лохмотья для себя и сестры, пару отцовских башмаков, несколько банок пригодных в пищу консервов и обугленный труп отца.

Его можно было узнать только по золотому зубу во рту. В руке был зажат кривой посох, вырезанный из слоновой кости его прапрадедом. Посох сильно почернел от сажи, но выстоял против огня. Отец рассказывал, что этот посох передавался из поколения в поколение; он заключает в себе как гнев, так и любовь, которую его предок испытывал к девушке. Это жуткая вещь, и с ней надо обращаться аккуратно, так как в ней прячется непостижимая сила.

Мальчик высвободил посох из мертвой руки и вернулся в развалины. Вскоре после этого его поврежденный глаз затвердел и выкатился из глазницы, как серый камешек. Раны затянулись и зарубцевались. Однажды он вернулся из леса, где собирал дрова для костра, и обнаружил, что сестра играет с посохом. Ее помешательство прошло, но память сохранила только визг падающих с неба метеоритов.

Шли годы, похожие один на другой как две капли воды. Они с Лизбет редко покидали руины. Их детская обоюдная нежность перестала быть только чувством, связывающим брата и сестру, хотя Король Горы не смог сказать, когда и как все произошло.

В мае 1931 года Лизбет родила мальчика. Он единственный из ее детей появился на свет живым и доношенным. Ей было девятнадцать, а Королю Горы двадцать два. Осенью того же года Лизбет с ребенком видели на утесе неподалеку от руин. Не прошло и недели, как туда поднялся шериф и обнаружил их.