Андрей Каминский - Проект "Плеяда"

Стены двигались!

Наташа с ужасом смотрела, как дергаются в камне заточенные чудовища, не желая и все таки стремясь вырваться наружу. Вспомнив о том, что ей говорили в пещере, она кинулась ничком на землю, закрыв глаза. Многоголосый вой, рев, лай, карканье ударили ей в уши, ругательства на дюжине различных языков сменились детским плачем и истерическим хохотом. Могучий, горячий ветер сотряс стены пещеры, коснулся спины девушки и все стихло. Выждав пару минут, Наташа открыла глаза.

Из всех ходов и пещер протянулись черные вихри, воронки которых тянулись к огромному идолу. Стоны, рык, проклятия, хохот наполнили пещеру, отдельные черные тени выскальзывали из крутящихся вихрей, втягиваясь в извание Мечита. Стоящий под ним Сагаев исступленно выкрикивал что-то на незнакомом никому языке, черные шаманы вновь загремели бубнами, вновь послышались выкрики «Мечит!». Теперь он и впрямь спускался к своим детям — огромное изваяние окуталось полупрозрачной черной дымкой, струи которой потекли вовне, окутывая фигуру шамана. Илта не верила своим глазам — он словно становился больше и выше, напитываясь черными клубами, глаза его шаманской шапки испускали лучи ослепительно белого света. Таким же светом мерцало и зеркало у него на груди, а ленты вокруг шапки извивались, словно клубок змей.

Наташа застонала — даже находясь в заточении, она не чувствовала себя столь бессильной. Тогда она была пленницей, но противостояли ей люди и уродливые твари, еще глупее человека. Сейчас Наташа была свободна, но противостояла невиданной, исполинской мощи перед которой чувствовала себя муравьем на пути горной лавины. Она бросила взгляд на карабин — может у нее и получится выстрелить, но будет ли от этого толк? Она вспомнила слова шухдера об «оке Мечита»- в самом деле, во лбу чудовища открылся сияющий белым светом «третий глаз», куда уходил черный туман. Но сколь жалкой и ничтожной сейчас выглядела Наташа с ее оружием против этой поистине космической силы, готовящейся воплотиться в теле черного шамана.

Сагаев вскинул голову и издал протяжный вопль — крик огромной обезьяны из душных джунглей Африки. В его руках блеснул острый нож, занесенный над телом Илты. Уже не соображая, что делает Наташа вскинула карабин и выстрелила прямо в полыхающий белым пламенем глаз.

Илта не испытывала страха, гнева или ненависти при виде беснующейся Алисы, выкрикивающей свой безумный речитатив. Словно сработал некий предохранитель, отсекший куноити от ужаса и безнадежности ее положения, от чего она смотрела на все происходящее с отстраненным любопытством. Ей было интересно — и причудливое одеяние Алисы, — что-то среднее между комиссарской кожанкой и комбинезоном — и белила на ее лице, сквозь которые проглядывали бешеные глаза и гибкие танцовщицы с уродливыми ликами и рокот бубнов со всех сторон. Илта понимала, что эта церемония — предвестник ее скорой смерти, но сейчас она ее не пугала. Куноити сделала все что могла и готовилась предстать перед Эрлэн-ханом.

Но вот Алиса отошла в сторону и вперед шагнул шаман. С неба полились лучи бело-голубого света, леденящего душу и тело, чуть ли не вмораживающего Илту в алтарь. Вокруг нее кружились черные тени, слышался хохот, вой, плач, ее тела касались бесплотные пальцы, в ушах слышался навязчивый шепот. Илта чувствовала бездну боли, страданий и бессильной злобы исходящей от множества сознаний, пленененных могучей безжалостной силой и действующей по ее воле. Куноити глянула в глаза Сагаева и вот теперь ужаснулась — по-настоящему, почти до обморока испугалась того, что глядело на нее из глаз шамана. Это было что угодно, но не человеческий взгляд. Багрово-алый свет, лившийся из «обычных» глаз идола все больше затемнялся ослепительно-белым пламенем полыхающем в третьем оке Мечита. И точно такое же пламя разгоралось и в глазах шамана. Илта увидела блеснувший в его руке нож и, неожиданно для себя, слабовольно зажмурилась, ожидая прикосновения острого лезвия к груди

Но этого не произошло — раздался громкий звон, казалось потрясший пещеру до основания и тут же — оглушительный рев, преисполненный поистину космического разочарования. Со всех сторон грянул торжествующий злорадный хохот из сотен бесплотных глоток. Леденящий, парализующий душу и тело холод отступил, словно опали неведомые оковы, и Илта раскрыла глаза.

Красные глаза Мечита все еще горели алым огнем гнева, но жуткий третий глаз уже не полыхал белым пламенем — вместо этого из него непрерывным черным потоком неслась огромная стая, крылатых существ, похожих одновременно на ворон, летучих мышей, драконов и стрекоз. Карканье, шипение и оглушительный стрекот разнеслись по залу, где метались из стороны в сторону испуганные новусы. Но Илта этого не видела — ее внимание было приковано к черному шаману перед ней. С ним тоже было что-то не так: под черным одеянием происходили какие-то метамофозы, странно изменившиеся руки били по воздуху, — отгоняя круживших вокруг шамана крылатых тварей словно назойливых комаров. Вот страшные лапы вцепились в черный халат, разорвав его как гнилую тряпку. Илта едва сдержала изумленный крик, увидев жуткое существо, в которое превратился шаман. Впрочем, оно не было незнакомым — исполинская обезьяна, в два человеческих роста, с обдранной наголо кожей, истекающая кровью из всех жил. Мечит не до конца воплотился в своем слуге, но и того Присутствия, что было в нем, оказалось достаточным, чтобы преобразить Сагаева в подобие Красной Обезьяны. Когтистые лапы рвали на части подлетавших духов — Илта уже узнала давних знакомцев по юрте Бэлигте — однако те, все большими стаями облепливали чудовище.

«К ней»! — раздался откуда-то (извне? из глубин подсознания) негромкий, но сильный голос и Илта затрепетала от восторга, осознав, КТО отдал приказ скопищам шухдеров и шолмосов. Черные твари метнулись к ней, облепив Илту сплошной шевелящейся массой, множество лап перебирали по ее телу, острые клыки клацали, вгрызаясь в железо, словно в живую плоть. Вот, наконец, оковы распались жалобно звякнув на камне. Илта вскочила на ноги и страшно, безумно расхохоталась в лицо попятившемуся чудовищу..

Огромный зал бесновался — черные твари метались над головами обезьянолюдей, усаживаясь на уродливые головы и в следующий момент — неуловимо сливаясь с ними. Обезьянолюди рвались в боковые пещеры, откуда слышались пулеметные очереди — видимо там Алиса расставила оцепление из людей, если что-то пойдет не так. Но вал одержимых обезьянолюдей уже было не остановить — мохнатая орда неудержимым потокм перла вперед и вскоре то одна, то другая очередь захлебывалась прерываясь отчанными криками раздираемых на части энкавэдэшников.