Андрей Петерсон - Почему я не люблю дождь

– А вот этого я не знаю, – Странник придвинулся к столу, и принялся накладывать себе на тарелку кусочки прожаренной до великолепной золотистой корочки птицы. Над столом поплыл замечательный запах, от которого даже голова закружилась.

Впрочем, может, оно и не от запаха было…

– Не знаю, – повторил Странник. – Это – твоя забота. Мое дело – предложить и на путь направить, а уж ты – мучайся, как оно лучше сделать…

И видя ужас, расплескавшийся в ее глазах добавил:

– Нет. Кое в чем помогу, конечно… Но больше советом. А потом уж сама… Сама.

– А почему я? – Взыграло в ней что-то. – Почему не кто-то другой? Или вы сами, на худой конец? Вам-то оно, наверное, попроще будет? Пальцем шевельнул – и готово!

– Пальцем? – Странник посмотрел на нее так, что Осси не по себе стало. Вспомнилось вдруг, как он этим самым пальцем хилависту в тварь бессловесную превратил. – Нет… Пальцем здесь не получится. Тут посерьезнее дело, и посложнее… Оно времени требует. А еще гибкости, терпения и коварства определенного. Это, начет пальца… А что касается того, кто и что делать должен, так ты роль свою в истории особо не преувеличивай, и не забывай, что у богов свои орудия – люди. Они нам служат и нашу волю исполняют. И у каждого из них свой путь. У кого-то – легкий, у кого-то – короткий. А твой – вот такой… Путь некромансера, которым ты еще не стала пока, но все еще впереди. И путь этот – он труднее многих, и для него мало кто создан, ибо нужна тут сила тела и духа, нужно жесткое и сильное сердце. Из таких как ты – на всех и вся разобиженных – со временем и получаются настоящие властители. Обида обычно постепенно проходит, но в какой-то момент ты вдруг замечаешь, что ты изменилась и теперь держишь весь этот мир на ладони. Может и с тобой так когда-нибудь случится. Впрочем… – он с хрустом отломил маленькое – не больше мизинца – крылышко, – ты можешь попробовать отказаться… Только не забывай, что, в конечном-то итоге, все наши игры это – божий промысел…

Они просидели до утра. До первых рассветных лучей, всплывших из-за далекого горизонта. И обсудили, кажется все, что только можно, ну, во всяком случае, – многое.

Со слов Странника выходило, что Орден, набравший за последнюю пару сотен лет достаточно большую силу и влияние, в самом ближайшем будущем должен был превратиться в организацию силу невероятно мощную и единственную, подмяв под себя и искупителей, и Пресвятой Апостолат, и мирскую власть, опрокинув, тем самым, страну и мир в пучину гражданских и междоусобных войн. Да таких, что костры искупления детскими игрушками покажутся. А когда отгремит и закончится самая последняя из всех войн, то в мире который наконец наступит не будет уже места ни магии, ни чудесам, ни инакомыслию…

Все это он очень коротко рассказал, в подробности и детали особо не вдаваясь, и, честно говоря, особой веры в то, что именно эти причины им движут, у Осси не было. Вместе с тем, и от слабо прикрытых угроз его отмахиваться было нельзя. Выбор был прост: или она на его стороне, или на стороне его противников. Фигура ее масштаба не способна была играть на равных со столь могущественным игроком, а раз так, – то, выходит, что получила она предложение от которого невозможно отказаться. Да и, как бы то ни было, а с Орденом у нее свои счеты имелись…

А когда забрезжил рассвет Странник поднялся.

– Ну, мне пора… В дорогу лучше выходить поутру. Тем более, когда она дальняя…

– Да, минсир, – Осси тоже поднялась из-за стола и присела в низком поклоне. – Прощайте, минсир.

Сзади что-то неразборчиво буркнул хилависта.

Странник ничего не ответил, обвел их своим тяжелым взглядом, который просто к земле пригибал, и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся:

– Да… Посох для вашего друга, – он усмехнулся. – Он в твоей комнате. Отломайте сами, там, чего надо… В сущности, это – просто палка, но коль уж Абатемаро что-то удумал, то может и сгодится ему. Он зазря-то ничего затевать не будет. Даже палецем о палец не ударит.

– Спасибо, минсир. А то я и забыла уже…

– Ты не только про это забыла…

– А про что еще?

– Ты про Мея спросить забыла.

– Мей? А, что с Мейем?

– С ним все нормально. Он жив-здоров. Ну, в определенном смысле, конечно… – Странник хмыкнул. – В общем, цел он, ведь у котов, действительно, – девять жизней. Не знаю, правда, зачем…

У Осси даже слезы на глаза навернулись, а когда проморгалась да просморкалась, Странника больше не было.

А вскоре где-то далеко зазвонил колокол. Густой бронзовый звук его раздавался все чаще. К первому колоколу вскоре примкнул второй, затем третий, и звон поплыл над землей, по холмам и низинам, над лесами и озерами, достигая Ступеней, и проникая во все уголки мира и в самые дальние уголки сердца.

– Он ушел, прошептала Осси. – Ушел…

А потом ушли они. Скучно и буднично. Без колокольного звона и долгих проводов. Да и некому провожать-то было. Светлый Предел стоял пустым, и было в нем теперь почему-то очень неуютно.

Хилависта побродил немного по холодным комнатам, переходя из одного зала в другой, и придирчиво рассматривая встречающиеся ему зеркала. Наконец, у пятого или шестого он остановился и буркнул, что «это сгодится», после чего замер, уставившись в зеркальную глубину.

Леди Кай стояла рядом и, хоть и внимательно смотрела, но момент, когда перспектива в зеркале начала искажаться и поплыла, все равно пропустила. А потом ее потянуло туда – в мерцающую глубину, и сила эта нарастала с каждым ударом сердца, становясь практически неодолимой. Самым краем глаза она заметила, что хилависты рядом больше нет, хотя в зеркале он присутствовал, в сильно, правда, искаженном и вытянутом виде.

И в этот самый миг все поменялось – изображения в зеркале стали вдруг четкими и до невозможности реальными, а комната обрела черты небрежно выполненной гравюры. Да не гравюры, даже, а, так, – неумелого наброска. Да и тот уже таял, словно сон…

Пропадали колонны, поддерживающие высокий расписанный изумительными картинами потолок, таяли убранные плотными шторами окна. Лестницы, картины, скульптуры – все это растворялось в небытии, словно и не было никогда. Подернулось рябью и рассыпалось ее отражение, оставив после себя размытый контур, прозрачными становились стены, террасы и балконы, растворяясь в молочном рассеянном свете словно в тумане, а потом исчезло и все остальное, поглощенное мутной расплывчатой пустотой.

И вдруг все изменилось.

Вроде только что окружало ее призрачное марево, и вот уже она стоит на белом ковре, перед заставленным красивыми цветными бутылками столиком, напротив нее потрескивает сухими поленьями разгорающийся камин, а рядом уютно устроившись в своем огромном и любимом кресле восседает ее работодатель коронный вампир, член Радужной Ложи, граф Эрш Раффара Керт Абатемаро. Во плоти и наяву, так сказать.