Иван Катавасов - Коромысло Дьявола
В грамотности и в мозгах своего воспитанника Филипп был уверен на все американские умственные единицы, какими они оба располагали, если не в достатке, то в изрядном количестве.
Несомненно, литературно-дидактические рассуждения наставника не пропали втуне, так как от воспитуемого последовал вопрос в тему:
— Филипп Олегыч, а что такое примус?
— Это, друг мой, штука хитрая. Почитай «Мастера и Маргариту» Булгакова. Там есть техническое описание примуса и его боевое применение…
«Во! Извилины Ванькины сориентировал в нужном направлении. Чтоб время понапрасну не тратил. Вырастет — поймет: его, времени, больше всего не хватает умным людям. Это дуракам и жлобам его девать некуда…»
Тема умственной недостаточности окружающих нередко фигурировала в попутных размышлениях Филиппа Ирнеева, когда он находился за рулем. Пусть его «лендровер» умеет чудодейственно расталкивать встречный и поперечный транспорт, привычной бдительности в дороге рыцарь Филипп не терял и теургией, разными дивинациями, энкантациями или конъюрациями злоупотреблять не собирался. Миру — мирское, обыденное.
«Насте надо мой свежекупленный субноут с ее инициалами подарить. На долгую память, и для того, чтоб компьютерную безграмотность понемногу начать из нее выдавливать.
Девонька она достаточно умненькая, поймет, что к чему. Станет у меня как миленькая профессиональным пользователем. Стыд сказать: трансформер с сенсорным экраном впервые в жизни у меня в руках увидела. Книжки только бумажные читает. От какого-то недоумка услыхала, будто с дисплея читать вредно для глаз.
Нет, милостивые государи и государыни, эту-то дурь надо вышибать. И так в стране дураков живем, где вместо поля чудес свалка старья и отходов интеллектуального производства информационно-технологического мирового сообщества…»
То ли от дидактических мыслей о компьютерном воспитании Насти, то ли от того, что он в конце концов добрался до поместья Вероники, обычное дорожное настроение Филиппа, поди, не улучшилось, но улетучилось, испарилось… Ведь ему стало не до мирской бестолковщины, если следовало предельно сконцентрироваться перед стрелковой тренировкой.
«Ника, она такая. Спуску не даст. У нее со спусковым крючком не забалуешься. Враз какая-нибудь магическая мерзопакость на практике как вдарит чувствительно промежду рог или промежду ног…»
Отстрелялся практически Филипп чуть похуже, чем утром, когда с блеском сдал экзамен насчет чего-то весьма теоретического и педагогического. «Чего тут вспоминать пед и бред?»
Хотя Ника его академическими успехами почему-то поинтересовалась.
«Переживает, значит, за меня. Настя тоже, говорит, кулаки держала, чтоб у меня все чин-чинарем прошло. От жлобских суеверий, между прочим, ее тоже надо мало-помалу отучать…»
— Какой-то ты сегодня, братец Филька, вялый и задумчивый. Пойдем-ка разомнемся и взбодримся с ножичками.
— В ножички поиграть? Давай…
В уединенном спортзале, исполненном в японском стиле с татами и раздвижными перегородками, Ника вручила Филиппу длинный и тонкий итальянский стилет, слегка удивив его необычной вводной:
— Вещь знает хозяина своего… Работаем с боевой дивинацией, неофит. Твое предзнание против моего. До трех туше…
Сама она вооружилась точно таким же стилетом с защитным колпачком на острие. Тем не менее бритвенной остроты режущие кромки ничем не прикрыты.
— Не боись, неофит. Твоя докторша Ника маленькие порезики быстренько вылечит. К утру ни одного шрама не останется, — приободрила его соперница, переодеваясь в гимнастический купальник, а ему бросила японскую набедренную повязку.
— Для дополнительной защиты могу мой старушечий насисьник предложить. Жаль, он для тебя будет малость великоват. Но если сзади веревочкой завязать…
— Нехорошо издеваться над молоденькими, бабуля.
Вероника слегка раззадорила Филиппа и боевой эйфории для него не пожалела.
«Ага! Батальная теургия у нас».
Опять знакомое чувство того, будто это уже было. И Ника в алом облачении, подчеркивающем прелестные достоинства ее фигуры, и эти окна, двери с бамбуковыми занавесами, бумажные перегородки, фонарики…
Первый выпад соперницы Филипп едва не пропустил. Потом пошло легче. Даже с предзнанием сказалась суровая школа сэнсэя Кана Тендо, проповедующего уклонение и опережение в бою… Поэтому проиграл бой Филипп совсем не позорно, но со счетом 2:3, учитывая, что он нанес первое туше.
— Молодца, Филька! С чужим-то ножиком меня едва не уделал. У меня-то мой собственный клинок Матарон.
И всего-то по одной царапинке на двоих. Пошли лечиться. Сперва я тебя, после ты этот ритуал на мне опробуешь. В этой жизни всякое может пригодиться.
— Ты знаешь, не люблю я, Ника, этой медицины…
— Не робей, салага! Научим тебя и сиськи твоим девочкам отращивать, коль их женский размерчик тебя не устраивает…
Так вот: видела я вас сегодня в городе с твоей Настеной. Как тебе ее пышные прелести? Годятся?
— Еще бы! Но твои лучше…
— У меня они — произведение искусства, неофит. Не всякой дано… Долго учиться надобно ваянию, пластике, хирургии…
— 4 -Эзотерическое и эпигностическое обучение рыцаря-неофита Филиппа Ирнеева протекало и вытекало из многих специальных дисциплин, направлений и параметров. Помимо практических занятий прецептор Павел и арматор Вероника солидно нагрузили его развернутым учебным планом с технологическими картами самоконтроля знаний, умений и навыков.
Самоподготовка неофита включала огромные гигабайты текстовых и наглядных дидактических материалов. Домашних заданий никто по-школьному с него не спрашивал. Здесь главенствовал академический принцип: не умеешь — научим, не хочешь — сам себя заставишь.
«Деваться некуда. Смотри, читай и учись. Иначе завалит тебя какой-нибудь завалящий колдунишка в первой же миссии.
Или неминуемой ретрибутивностью так звезданет, костей не соберешь, если в ситуативной дивинации переборщишь. Лет сто тогда придется от людей и от позора в асилуме прятаться…»
Вряд ли можно заявить, чтобы наш Филипп уж очень затосковал от апостолических учебных перегрузок, духовных, душевных и телесных. В основном помогал ему с ними справиться дивный утренний ритуал сокровенной молитвенной настройки. Непогрешимо работала и метаболическая поддержка его организма, доктором Вероникой прописанная и расписанная по часам.
Однако принципиальным фундаментом его начального обучения эзотерическим рыцарским искусствам оставалась присущая его врожденным способностям и талантам познавательная активность и по-хорошему детская восприимчивость к новому и необычному знанию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
