Мария Галина - Гиви и Шендерович

— Ну… — затруднился Гиви, которому Джамаль, в общем, не слишком нравился. — Ежели ты, друг мой хочешь принести цыпленка или же блюдо с рисом…

Он замялся, поскольку его тревожили слова Джамаля насчет яда.

— В узилище самый жирный кусок встанет поперек горла, — твердо произнес Джамаль, — и не пристало благородному поглощать трапезу в столь унылом месте.

Гиви вздохнул. Похоже, Джамаль кормить его не собирался. Даже ядом.

На всякий случай он печально возразил:

— Благородный облагораживает любое место. Даже подобное сему.

— Ты мудр и велик, о, господин мой! — всплеснул Джамаль пухлыми руками, — однако ж позволь, я выведу тебя отсюда, чтобы воздать все почести, которые полагаются по праву.

— Ты хочешь сказать, — осторожно переспросил Гиви, — что выведешь меня из темницы?

— О да! Я выведу тебя на свет, о, друг и повелитель! И укрою тебя от нечестивых взоров! И рука тирана не коснется тебя!

— Какого тирана? А-а, Миши! И, э… куда же мы пойдем?

— Позволь малому позаботиться о большом, — уклончиво произнес Джамаль и загремел чем-то, вероятное всего, связкой ключей.

Гиви колебался. Теперь, когда глаза его окончательно привыкли и к мраку, и к свету, он окончательно разглядел, что массивные фигуры за спиной Джамаля смотрятся весьма грозно — по всей вероятности, везиря сопровождали воины из личной охраны.

А ну, как шнурком придушит, тревожился Гиви. Как знать, вдруг Миша совсем воцарился и поручил меня втихую убрать, а может, он по собственной инициативе… Начальству хочет угодить, или просто натура вредная…

— Иного выхода у тебя нет, о, светозарный! — настаивал Джамаль, — ибо уже ходят по городу Ираму глашатаи, рассказывая народу о твоем коварстве и двуличии. Говорят, в горах Мрака уже рубят кедры, чтобы плаха была достойна казнимого.

Или он врет, мучился Гиви, или нет? А попробуй тут откажись. Вон, каких амбалов привел!

— В безопасном месте я спрячу тебя, господин мой, — продолжал настаивать Джамаль.

Гиви думал. Может, конечно, Миша все-таки опомнится, но пока что-то непохоже. А Джамаль этот Мишу, вроде, недолюбливает. Это как минус на минус… враг твоего врага — твой друг, так сказал бы Мюршид… да, но какой же Миша — враг? Охо-хо, думал Гиви, вот ведь как оно все обернулось! А ведь как было здорово раньше… Что делать? Кому верить?

Ему хотелось верить Шендеровичу.

Но спасать его пришел Джамаль.

— Эх! — решился Гиви, — ладно! Одно лишь слово хочу я сказать тебе, о, Джамаль! Не в моих правилах оставлять в беде сотоварища по узилищу. Ежели ты освобождаешь меня, то освободи и его!

— Ты хочешь сказать, — Джамаль сразу как-то подобрался, — что тут, с тобой, еще кто-то?

— Да, — согласился Гиви, — Несчастный мудрец, брошенный в это подземелье неправедно, и скрасивший мне часы одиночества своими рассказами и наставлениями! Поможешь ли ты ему, о, Джамаль, как помогаешь мне?

— Я живу, чтобы помогать мудрым и спасать праведных! — Пылко заверил Джамаль.

— Ну, так сними с него колодки и выведи к свету! И проследи, чтобы он ушел благополучно.

— Твой слуга проследит, чтобы мудрец покинул узилище, — согласился визирь. Он хлопнул в ладоши и Гиви, услышав этот звук, втянул голову в плечи. За подобным жестом, как он успел узнать, обычно следовало мало хорошего.

Массивные фигуры спутников Джамаля заслонили скудный свет, пробивающийся из-за двери подземелья, и шагнули под мрачные своды. Мягкой тигриной походкой прошли они мимо Гиви, который тревожно наблюдал за их перемещением.

Какое-то время они топтались у стены, шурша прелой соломой и чем-то звякая.

— И где же твой собрат по несчастью, о, господин мой? — спросил, наконец, Джамаль, поскольку поиски грозили затянуться.

Тут только Гиви сообразил, что с момента появления визиря его сокамерник не издал ни единого звука.

— Только что, понимаешь, был здесь, — произнес он растерянно.

Спутники Джамаля гремели чем-то у стены. Судя по полному молчанию, они тоже были из тех, кто надежно хранит дворцовые тайны по той простой причине, что не в состоянии их озвучить.

Не нравится мне все это, — думал Гиви.

— Не окликнешь ли ты друга своего? — сладким голосом спросил Джамаль.

— Эй! — негромко проговорил Гиви, — отзовись, почтенный!

Молчание.

Один из охранников подошел к Джамалю, проделав рукой ряд быстрых жестов. Джамаль пожал плечами.

— Должно быть, мрак и отчаянье наслали на тебя видения, о, господин мой, — проговорил он наконец, — ибо в сем гнусном подземелье нет никого, кроме тебя.

— Как? — удивился Гиви, — он же был здесь. Про принца какого-то рассказывал. И, надо сказать, о, Джамаль, говорил он связно и разумно. Может, он это… вышел?

— Никто не может вот так выйти из подземелья, о, мученик, — терпеливо пояснил Джамаль, — разве что твой товарищ по несчастью сам шейх Сахиб-ад-заман — владыка времени, который может появляться и исчезать когда ему заблагорассудится, владея качеством, именуемым таий-ал-макан — сиречь способностью быть одновременно в нескольких местах, о чем повествуют предания. Но, полагаю, хотя ты, господин мой, воистину велик, вряд ли сам Сахиб-ад-заман сошел бы во тьму, чтобы разделить твою участь… впрочем, — встряхнулся он, — кто знает. Торопись же, и следуй за мной, господин мой. В безопасное место выведу я тебя.

— Тогда вынь меня из этих проклятых колодок, — мрачно сказал Гиви.

Коридор сменялся коридором, и у каждого следующего своды становились все ниже, а стены — все уже. Джамаль с факелом семенил впереди, за спиной топали амбалы — Гиви чувствовал себя мягко, но роковым образом зафиксированным, подобно котлете в сэндвиче. Первое время он боялся, что его охрана наткнется на охрану тюремную и завяжется схватка, но коридоры были пусты. Тем не менее, обстановка была, мягко говоря, гнетущая. Гиви нервно похлопал Джамаля по плечу:

— Куда мы идем, слушай?

— У каждого уважающего себя дворца, — пояснил Джамаль, — имеется потайной ход, и не один. А каждый уважающий себя везирь знает о потайных ходах немного больше, чем царствующий правитель. Иначе как бы я вводил и выводил своих соглядатаев, о, любопытствующий?

— Это я понял, — нетерпеливо произнес Гиви, — я хотел сказать — куда мы направляемся?

— В безопасное место, — коротко повторил Джамаль.

— Насколько безопасное?

— Насколько требуется для тебя, о, господин мой.

Поначалу по обе стороны коридоров тянулись мрачные двери, присыпанные пылью веков, со ржавыми запорами и фестонами паутины. Потом двери исчезли. Из темных провалов комнат, которые они миновали по мере продвижения, веяло плесенью и чем-то еще, невнятным, но очень малоприятным. Где-то совсем рядом глухо ударилось железо о железо и раздался протяжный стон.