Андрей Дашков - Странствие Сенора

Потом бессмертие стало утомительным. Длинная череда событий протянулась сквозь вечность, в которой не было места даже покою небытия. Продолжалось движение по кругу, погоня за новыми наслаждениями или безнадежное бегство от скуки, медленно гложущей душу…

Ничто не давалось даром, но все утратило ценность. Он вдруг ощутил себя марионеткой, ускользнувшей от предначертанной судьбы, а заодно и от жизни. Так ли уж отличались друг от друга те, кого он любил? Таким ли уж важным было все, чего он добивался, и все, что он потерял? Рядом не осталось никого, кто был ему дорог. От любых благ он мог отказаться без малейших сожалений… Угасшие желания и муки, длившиеся вечно… Неисчерпаемая свалка ощущений… Никчемность всего, чем он владел, и бесцельность любого из путей… Бесконечное и, в конце концов, безрадостное колебание между полюсами ненависти и любви, нищеты и богатства, ничтожества и власти…

Ничто больше не имело настоящей цены.

Прошло время обмана.

Игра закончилась вничью.

И когда он понял это, коварные Боги вернули его в Землю Мокриш.

Часть третья

Земля Мокриш

Глава девятнадцатая

Глонги

Он очнулся от холода и увидел над собой небо, в котором стремительно проносились серые рваные облака. Он лежал на спине и ощущал под собой камни. Свежий ветер струился по его лицу холодным ручьем и играл длинной синей шерстью Поющей Шкуры. Ее негромкая песня да еще завывания ветра оставались единственными звуками вокруг.

Он долго смотрел на тусклое лиловое пятно в облаках – светило Земли Мокриш. Светило, которое должно быть ему знакомо. Но он не помнил его.

Сенор тяжело поднялся на ноги и осмотрелся. Он стоял на неприветливом каменном берегу, и перед ним расстилался застывший свинцовый океан. Неподвижный, несмотря на сильный ветер. Только потом Сенор понял, что видит в лиловом свете небес уходящее к горизонту ледяное поле. У него за спиной оказались высокие скалы, в которых он тщетно пытался отыскать взглядом проход.

Он внимательно всматривался в этот унылый ландшафт, невольно пытаясь обнаружить признаки приближающихся Изменений и малейшие свидетельства подделки. Но незыблемыми оставались лед, камни и скалы его нового (или старого?) мира, намертво впечатанные в серо-лиловое пространство.

Лишь немного позже он осознал, насколько ему не хотелось бы опять оказаться жертвой иллюзий. Снова и снова проверял он себя и свои ощущения, надеясь убедиться в том, что обрел истинную родину окончательно и бесповоротно, нашел дорогу домой, а также – к самому себе. Но вот уверенности в этом ему как раз и не доставало. Злобный божок в голове не подавал признаков жизни…

На герцоге по-прежнему были его хитиновые доспехи из Кобара, а поверх доспехов наброшена подаренная Сдалерном шкура синего кота. Меч Торра в ножнах висел на боку, и, как всегда, оружие действовало на Сенора успокаивающе. На безымянном пальце правой руки тускло поблескивал перстень, а голову охватывал Стеклянный Обруч Мелхоэд, который можно было снять, только обрезав волосы.

Однако что-то было не так в этом мире, возможно – в самом герцоге; во всяком случае, ничто не шевельнулось в его памяти с тех пор, как он открыл глаза на берегу замерзшего океана. К тому же он лишился слепой лошади из Мургуллы… Впрочем, зачем ему нужна лошадь из кобарского подземелья в своем собственном герцогстве?

Сенор побрел вдоль берега, надеясь в конце концов отыскать тропу, которая вывела бы его к какому-нибудь селению. Он шел долго и нигде не заметил признаков жизни. Только раз высоко в небе промелькнула черная точка – кажется, то была птица, покидавшая Землю Мокриш…

Потом он наткнулся на узкий проход между скалами, уводивший от берега ледяного океана, и погрузился в темное ущелье. Теперь каменные стены тянулись с двух сторон, и только вверху осталась узкая извилистая полоска лилового неба.

Пятно, обозначавшее заоблачный огненный круг, уже скрылось за горизонтом, когда Сенор выбрался на обширное плато, едва освещенное взошедшим ночным светилом, гораздо более тусклым, чем дневное. Оно мелькало в разрывах туч, словно горящий глаз гигантского существа, которое пыталось рассмотреть что-то на земле, погруженной во тьму… Вдали чернел лес, а за ним была видна зазубренная полоска горной цепи. Слабое свечение над лесом вполне могло обозначать место, где находится поселение, и герцог решил идти в ту сторону. Наступала морозная ночь, о продолжительности которой он не имел понятия…

Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной, и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.

Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда до его ушей донесся истошный женский крик, в котором звучали неподдельный ужас и отчаяние загнанного в угол существа. В этих делах у него был кое-какой опыт. Похоже, кому-то угрожала смертельная опасность.

Вероятно, в его положении более разумным было не вмешиваться, но он двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей он не видел, хотя и слышал неясный шум в глубине леса.

Жертва бежала прямо на него. Он распахнул синюю шкуру, чтобы не стесняла движений, и вытащил из ножен меч.

Когда женщина оказалась перед ним, он наткнулся на ее затравленный взгляд. Она отшатнулась и едва не закричала снова. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол. Во всяком случае, она сдержалась и не стала убегать.

Уже гораздо медленнее она приблизилась к нему. В ее взгляде можно было прочесть робкую надежду. Сенор вдруг понял, что она хорошо рассмотрела и даже узнала его.

Становилось очень холодно, но на женщине было только платье с оборванным подолом. Пара царапин, сочившихся кровью, не испортили ее красоты. Потрясение, написанное на породистом лице, вряд ли можно было приписать только пережитому ужасу.

Герцог рассматривал ее очень внимательно и почему-то именно в этот, совсем неподходящий, момент подумал о том, как давно у него не было женщины. Все, что происходило с ним в Обители Семидесяти Семи, теперь казалось не более чем туманным сном.

Глаза, серые и прозрачные, как два чистых озера, не отрываясь смотрели на него, и в этом взгляде смешались суеверный страх и безумная надежда. Спутанные волосы, когда-то, видимо, уложенные в прическу, струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи и почти не скрывало высокой, бурно вздымавшейся груди. В тусклом сиянии ночного светила лоснились бедра длинных стройных ног. Несмотря на холод, на гладкой и упругой коже выступил пот. Темные пухлые губы были приоткрыты и слегка подрагивали…