Сергей: Гомонов - Сокрытые-в-тенях

Когда вблизи не осталось ни одного живого, Айнор ударами секиры перерубил копья и, обнажая почерневшие ребра, выдрал из себя сломанные древки. Он не оглядывался на убитых. Его путь лежал в разоренный город.

Бастион Павшего сохранился лишь частично — башня и центральная галерея уцелели благодаря поселившимся там и хоть немного следившим за ростом лиан дикарям. Все остальное напоминало обломки кораблекрушения.

Вождь и его приближенные укрылись в башне. Увидев Айнора, они стали закидывать его камнями и обстреливать из луков. Тем временем солнце закатилось за горы.

Мертвец вскинул голову и одним прыжком, преодолев земное тяготение, взлетел на ближайшие развалины. Стрелы торчали из него, точно иглы из диковинного зверя джунглей. Сквозь мрачные стены древнего сооружения взирал он на бьющиеся огненные комки, которые передвигались в башне и по галерее. Был там и Алтарь с амулетом убитого хогмора. Яростный вопль сорвался с окоченевшего языка, и вопль этот обратил в бегство половину сторонников вождя. Не помня себя, те выскакивали через дырки в стенах и уносились в темные заросли.

Айнор не преследовал их. Обломав на себе стрелы, он кровожадно лязгнул копьем Анпа о камни и воздел над головой секиру.

А потом он, пригнувшись, помчался к отверстиям в стенах, на бегу сшибая со своего пути охрану вождя, выскочившую навстречу ему в глупом порыве удержать потустороннего гонца. Мертвец видел, как после его сокрушительных ударов меркнут и гаснут уже не пульсирующие комки в груди врагов.

Небеса несогласно грохотали предупредительными раскатами.

Один из самых ловких дикарей перед смертью успел извернуться и отрубить нежити левую руку вместе с копьем. Айнор лишь презрительно стряхнул с себя отсеченную конечность, а потом опустил секиру точно на темя противника, разделив его череп на две половины, точно спелый арбуз, и нисколько не удивился тому, что вместо мозга оттуда вытекло лишь немного черной кашицы.

Защитники бастиона отступали все дальше, к Алтарю, проклиная вторгшееся чудовище последними словами, смысл которых был ему столь же чужд, как и все человеческое.

— Наши боги велики! — верещали они. — Или ты с нами, или они покарают тебя! Не гневи их! Они дадут тебе все, если ты им поклонишься и отречешься от своих хозяев! Они дадут тебе покой! Верь им! Верь!

Айнор не понимал. Он только рычал, но когда против него в Зале Ритуалов остался один вождь, прохрипел низким басом на языке Дуэ:

— Ты пойдешь на корм червям!

Даже в страшных сновидениях не слыхал дикарь такого голоса. По темной коже его прошел мороз. А мертвец все наступал, чуя ужас трепещущего сердца.

И тут небеса разорвало громом. Молнией ударило в вождя, приподняло над полом. Айнор увидел, как погас комок в дикарской груди и как тот с белыми, сожженными молнией зрачками, дрогнул в воздухе, раскидывая руки. И по длинному черному хвосту, к которому был прицеплен вождь, с тучи спустилась неописуемая мерзость, похожая на полусгнившую жабу с близко посаженными горящими глазками и пастью, утыканной тремя рядами игольчатых зубов. Превосходя размерами любого человека, мерзость изломала труп своего возницы и обеими лапами сунула себе в пасть, прожевала и проглотила. Бородавчатое брюхо ее тут же отвисло до земли.

Амулет на Алтаре расцвел ослепительным сиянием.

Волоча по земле брюхо, набитое останками слуги, и меча хвостом, жаба кинулась на Айнора всей своей тушей. Ее удар отбросил мумию со ступеней Алтаря обратно в галерею. Мерзость откинула нижнюю челюсть, завибрировала распухшим гнилым и черным языком и проорала голосом вождя откуда-то из нутра:

— Передай первородной, что череп останется здесь!

От второго удара мумия покатилась по полу и ткнулась лбом в собственную отрубленную руку, сжавшую копье Анпа.

Тем временем жаба тряхнула хвостом, и он разделился на сотни тонких кишок, которые устремились вдогонку за сбежавшими дикарями.

Айнор ухватился за оружие и ногой очистил древко копья от нанизанных на него черепов. За стенами уже слышались крики дикарей, которых насильно вернула мерзость.

Легко подбросив копье в уцелевшей руке, мумия рявкнула и метнула его в основание жабьего хвоста. Войдя в гнилое мясо, острый наконечник отрубил черные «кишки» от позвоночника твари. Жабу подняло в воздух, она вздулась и с громким хлопком лопнула, и останки вождя разлетелись по всему Залу Ритуалов, дымясь и еще подрагивая после удара молнии.

Мумия оскалилась, проводив дикарей, снова помчавших наутек, злорадным взглядом. Айнор нацепил свою руку обратно, примотав ее бинтами, поднял голову поверженной жабы и взошел к Алтарю.

На джунгли наплывали серебряные волны океана вечности, пришедшего за посланцем хогморов.

Мертвец взглянул на амулет. Это был хрустальный череп, во лбу которого, чуть выше переносицы, зияла круглая выемка, а внутри, невероятно уменьшенный, вращался ворот Ам-Маа.

Серебристая волна накрыла Бастион Павшего и все, что находилось в нем…

Айнор вынырнул в центре черного озера Зала Истины и поднял перед собой руки — одна с хрустальным черепом, другая с головой лопнувшей мерзости.

Упу победно гавкнул. Анп ухватил мумию за руку, держащую череп, и вытянул ее на берег, после чего спросил:

— Ты воспользовался моим копьем, воин?

Мертвец кивнул. Молниеносно развернувшись вокруг своей оси, Анп снес ему голову мечом телохранителя месинары и подхватил амулет убитого хогмора.

Труп упал к его ногам, став обычным трупом.

— Теперь поспешим! — сказал Анп своему псу. — Мы должны успеть, пока они с конем ищут друг друга.

Упу с готовностью подскочил с места…

…В священной роще к ним слетела Шесса в своем истинном обличии. Анп подал ей череп, заколку и ожерелье.

— Что мне сделать ради моего посланника, Анп? — спросила правительница Ралувина.

— Я прочел в его сердце единственное предсмертное желание: помочь умершей девочке по имени Кьир-Ши и ее родителям. Я пока не знаю этих смертных — на их счастье, — но думаю, что это в твоих силах и моего вмешательства более не требуется.

— Что ж, принимая во внимание то, что девочка умерла по нашей с Кей-Мануром косвенной вине, я рискну даже превысить полномочия. Через шестьдесят четыре дня у ее родителей появится на свет еще одна дочка. Она будет удивительно похожа на Кьир-Ши, только назовут они ее иначе. Не стоит оглядываться на печальное прошлое, тем более что с того дня блуждания несчастной души по священной роще будут прекращены — она вернется обратно на землю, чтобы пройти путь заново и уже до конца. Я позабочусь об этом.