Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)

– А вот и я! – Катя выпорхнула из ванной свежая, улыбающаяся, – Андрюш, ты где?

За ночь подсознание, как правило, успевает трансформировать желаемое в действительное, поэтому вчерашняя ситуация сделалась абсолютно правильной и логичной – теперь они будут вместе, и неважно, здесь или в Подмосковье; неважно даже оформят ли отношения юридически; все неважно, кроме самого главного!..

– Убежал-таки, – Катя увидела записку; радостно взяла ее, и буквы сначала заплясали перед глазами, а потом слились в размытую слезами полоску.

…Так не бывает! Он же говорил, что любит меня!.. – Катя метнулась в комнату, но вещи Андрея исчезли; осталась лишь недоступная на тот момент, зубная щетка. Катя схватила ее, не зная, что делать дальше – нет, не со щеткой, а с собой! Мертвая тишина придавила ее, заставив опуститься на табурет. Всего пять минут назад жизнь казалась счастливой и радостной, хотя они могли тоже сидеть в тишине, обнявшись, но то была б совсем другая тишина – оберегавшая целостность отношений; тогда Андрей мог махнуть рукой и сказать: – Пропади все пропадом! Никуда я не поеду!.. Или: – Я на работу, а ты пока собирай вещи и едем в Подмосковье!.. Сейчас же все рассыпалось, и случилось это так неожиданно и противоестественно, что Катя поняла – не вчера, а сегодня она сходит с ума. Непонятно зачем заглянула в холодильник; хотя понятно – это было единственное не осмотренное ею место; увидела так и не начатый торт. …Засунь его себе в жопу! Как ты мог?.. На дверце стояла вчерашняя бутылка. …А, вот, нажрусь сейчас!.. Катя вылила содержимое в стакан, который получился полным, и выпила до дна; ощутила во рту вкус малины, сразу напомнивший прошедший вечер; тупо взглянула на этикетку «Ликер. Креп. 42 град.» …Блин, теперь ясно, с чего я так уплыла… Она и сейчас почувствовала нечто похожее, поэтому пошла в спальню, но остановилась на пороге, поняв, что не сможет находиться в камере пыток, где даже разобранная постель напоминает о Нем. …А если поехать домой?.. И что я там буду делать?.. Я не там и не здесь – как говно в проруби… Упала в кресло и только тогда заметила, что плачет; сжала веки – в темноте все закружилось, даже возникла мысль, что это шутка, типа, Андрей проверяет ее, и надо только дождаться его с работы. …Не может он просто бросить меня! Да, надо привести себя в порядок, сходить в магазин, приготовить ужин, и ждать…

Умывшись, Катя принялась красить заплаканные глаза, и только тут обратила внимание на деньги; взяла купюру, повертела в руках. …И что это?.. Ах, да, чтоб я сходила в магазин – кроме торта, вчера ж все съели… или это плата за ночь, как проститутке?.. Она уставилась в стену, пораженная жуткой догадкой, но в тишину ворвалась пронзительная трель звонка. …Господи, ну, нельзя же так шутить, Андрюш!.. – она кинулась в коридор, распахнула дверь… на пороге стоял Толик – тот, который в ее прошлой жизни обитал в соседнем подъезде. Катя попыталась совместить две столкнувшиеся реальности…

– Чо, не ждала? – он засмеялся и по-хозяйски прошел в квартиру; заглянул в обе комнаты, на кухню, – бухаем? – взял пустую бутылку из-под ликера, – дорогое у тебя бухло. И кто поил? Или сама заработала? Поехали домой, а то заждались тебя.

Если б он донес ту же мысль, но по-другому, без издевки, то, возможно, и Катя б ответила по-другому, но оскорбленное сознание взбунтовалось.

– Никуда я не поеду, козел!

– Вовка сказал, привезти тебя по любому. Мне что, вязать тебя? – Толик взял Катю за руку.

Она попыталась вырваться, но Толик даже не шелохнулся. …О, сука! Сдвинь такого!.. Конечно, Катя могла б закричать, как, например, планировала вчера; тем более, Толик – не мать и не муж, а совершенно посторонний мужик; могла б даже устроить потасовку – уж кусаться и царапаться она умела, но подумала: …И что я тут буду делать? Я с ума сойду – одна… с тортом!.. (почему-то она вспомнила, именно, о торте, а не об Андрее).

– Кать, – Толик вздохнул, – ты ж понимаешь – если Вовка попросил, то, как бы хорошо я к тебе ни относился, я это сделаю. Он мой друг, поэтому хватит выпендриваться. Идем.

Фраза прозвучала так уверенно, что даже возбужденное алкоголем сознание приняло ультиматум.

– Дай хоть накрашусь, – попросила Катя.

– Дома накрасишься.

Она успела только сунуть в карман ключ, прежде чем Толик вытолкнул ее на лестницу.

– Да погоди! – Катя вновь попыталась вырваться, – у меня ж там… – но он ногой уже захлопнул дверь.

– Вовка приедет, разберется, что у тебя там. Пошли.

…Вовка приедет! Зачем?.. Там же презервативы!.. Господи, что будет!.. Мысль устремилась по проторенному руслу, словно Катя все еще собиралась с ним жить; и вдруг поняла, что и правда собиралась! Где-то в глубине души он все-таки оставался ее «запасным аэродромом». …Он меня убьет!.. Нет, не убьет – не сможет; он даже ничего не сказал, когда мы с Витькой целовались на юбилее школы… хотя тут немного не та ситуация… совсем не та!.. Бросит он меня, точно! Вот и ладно! Вернусь сюда – не к матери ж идти жить; все и сложится само собой… Однако особой радости от такого завершения логической цепочки не возникло. …Все они твари, а Вовка был надежный; пусть он пил самогон и не кормил меня тортами… От формулировок в прошедшем времени стало ужасно тоскливо.

У подъезда ждали знакомые «Жигули», а рядом бегали незнакомые дети. …Они еще будут знакомыми, и две девки, что курят под деревом, может, станут моими подружками… Дура! Нельзя было так с Вовкой, но теперь уж ничего не вернешь… Толик открыл заднюю дверь, и Катя забилась в самый угол. …Сейчас расставим точки над «i» и поеду обратно…

Толик завел двигатель и решив, что миссия успешно выполнена, обернулся.

– Катюх, – он даже улыбнулся, – вот, чего ты начудила?

– Да пошел ты!.. – Катя отвернулась – уж ему она, точно, ничего не собиралась объяснять. …Пусть я – дура; да, купилась ни на чем, но ведь об этом никто не узнает, а в другой раз не буду губы раскатывать на первого встречного. Меня ж не изнасиловали – все было классно!..

– Ладно, разбирайтесь с Вовкой, – Толик обиженно вздохнул, и дальше они ехали молча.

…А чего разбираться?.. Стакан ликера, словно ватный ком укрыл обнаженные эмоции – это был не сон, а, скорее, забытье, в котором смешались жутко нервный предыдущий день, радостный вечер, фантастическая ночь, счастливое утро и разом убивший все это новый день. Катя нырнула в эту гремучую смесь и ей стало абсолютно не важно, куда ее везут.

Неожиданно вернулся сон, о котором она успела забыть, только вместо барака, куда она вошла, выходила она теперь из странного сооружения, похожего на храм, причем, это ее не удивляло; да и не только ее, но и всех остальных людей.