Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета
Я по воздуху грустно поплыл за ним, что было естественно много легче.
Ближе к вечеру Хо, бормоча мантры, добрался к нашей последней стоянке, осмотрелся и, увидев мое тело на снегу, издал возглас удивления.
Затем бросился к нему, надеясь отыскать искру жизни. Та, естественно, отсутствовала.
Несколько минут он посидел рядом, в глубоком раздумье, далее взял тело на руки и, кряхтя, внес в пещеру. Положил его перед древним животным, извлек из кармана два файера, укрепил в трещинах и поджог. Все озарилось ярким светом.
Далее, освободив труп от рюкзака и сняв свой, отодвинул их в сторону, взял ледоруб, попробовав ногтем жало, и в течение часа выдолбил во льду рядом с мамонтом, что-то вроде саркофага.
Потом, связав платком руки на груди, осторожно поместил туда останки (сверху на лицо Увааты упала первая капля) и погрузился в нирвану, что-то бормоча и вздыхая.
— Добрая душа, — незримо прослезился я, повиснув рядом.
Спустя некоторое время монах вышел из пещеры и (живому — живое) занялся хозяйственными делами.
У входа зашипела спиртовка с банкой концентратов на ней, а Хо, усевшись на камень, стал разбирать мой рюкзак с вещами.
Весь шоколад он переложил в свой, а потом наткнулся на дневник в кожаном переплете, начав его листать. С первого листа до конца записей.
— Ты описывал наше восхождение Учитель, — оглянулся назад. — На непонятном языке. Я дополню твой последний день в этом мире на тибетском. Вынул из петельки ручку.
Вскоре под моей конечной записью возникли столбики иероглифов. Под ними Хо поставил время и дату: полдень тринадцатого дня пятого месяца, год Металлического дракона.
После чего вернул ручку на место, закрыл дневник и сунул в карман своего рюкзака. Застегнув клапан.
Далее отужинав, монах уселся в кармической позе на пороге пещеры, над которой в небе висела желтая луна, погрузившись в медитацию.
Я попытался тоже это сделать, но не сумел. Не иначе для сеанса требовалось тело.
Потом мою бедную душу сморил сон (сказалось нервное потрясение), а когда снаружи забрезжил рассвет и она, вся заиндевев, проснулась, Хо в пещере не было.
— Бр-р-р, — встряхнулся я на своем вещмешке, а потом услышал со стороны обрыва звон железа. Тибетец приступил к спуску.
Я с трудом взлетел вверх (душа отсырела) и поплыл к своей могиле. За ночь тело покрылось оболочкой льда, став напоминать мумию.
— Ну что же, прощай лама Уваата, — беззвучно сказали губы. — Ты навсегда остаешься здесь. А я вскоре отправлюсь к Творцу. Не иначе на страшный суд. Он что-то здорово рассердился.
Далее, заклубившись в воздухе, душа выплыла на свет и спланировала по вертикале к висящему на стропе Хо, защелкивающему карабин на нисходящей опоре.
Спускался он в два раза быстрее, чем мы карабкались вверх. Изящно и красиво.
Каждые пятнадцать минут отдыхал на выступах, а затем продолжал снова.
К полудню вторых суток мы были у подошвы.
Там тибетец, вознес благодарность Богам, подарившим ему возвращение на землю, после чего, немного отдохнув, зашагал в сторону древней обители.
Когда он сообщил отшельникам о случившемся, те восприняли известие как должное.
— Гуру Уваата удостоен великой милости, — торжественно изрек старший. — Скоро он предстанет перед Создателем, и тот воздаст ему по заслугам.
«А потом догонит и еще воздаст» — горько подумал я с долей иронии.
— Ваши люди здесь были два солнца назад, — продолжил второй. — Доставив нам все необходимое.
— Святой был человек, лама Уваата — вздохнул старший брат. — Помолимся за него. И все трое вознесли небу молитвы.
На следующее утро Хо добрался к стоянке вертолета, где сообщил ту же весть. И я снова услышал о себе добрые слова. Что было приятно.
Далее живые устроили на берегу небольшую тризну, после чего мы все вылетели в Лхасу. Где из дворца Панчен — Ламе была отправлена соответствующая телеграмма.
Весть о моей кончине тут же облетела Тибет и вскоре достигла Пекина, но что было потом, я не увидел.
Поскольку плыл в просторах Космоса, готовясь встретиться с НИМ. Однако на середине пути что-то изменилось.
Душа почувствовала притяжение Земли, полет замедлился, и она застыла в невесомости. Это длилось один миг, а затем со скоростью метеора я понесся вниз. Звездой прочертил небосвод и исчез. Блеснув вспышкой.
…В уши лилось пение птиц, какие-то крики, я чихнул и размежил веки.
Застилавший глаза туман исчез, передо мной открылась песчаная коса, а за ней до боли знакомая река, с перевитыми лианами деревьями на другом берегу. В кронах которых прыгали и резвились обезьяны.
— Что за черт?! — вскочил я, озираясь по сторонам, и вдруг узрел непостижимое.
Вместо ног у меня были волосатые лапы с четырьмя когтями, выше них мощная, покрытая черной шерстью грудь, а при повороте головы, взгляд выхватил позади роскошный хвост с белой подпалиной, нос же учуял горький запах полыни.
Ау-у-у!! — оглушительно взыл я и, подбежав к кромке воды, в страхе в нее уставился.
Оттуда на меня смотрела морда тибетского мастифа.
Я тут же отпрыгнул назад, жалобно заскулив. От безысходности и отчаяния.
По каким-то своим соображениям, Творец релаксировал меня в собаку.
От обиды навернулись слезы на глазах, — где в мире правда? После чего я опустился на песок и положил голову на вытянутые лапы.
Да, я не стал праведником в той, второй своей жизни, но старался делать добро, по мере сил и возможностей. За что же вот так со мной? Лучше бы стер в пыль, — крутились в голове мысли.
Затем внутри что-то шевельнулось — я прислушался. То были составляющие.
— Ну, и чего ты скулишь? — первым высказался моряк. Всегда бывший оптимистом. — Ведь мог превратить в осла или барана. Опять же, собака друг человека и существо высшего порядка.
Другие тоже привели ряд доводов в ее пользу, и настроение несколько улучшилось.
«Ну и пусть собака» — встав на лапы, содрогнул я мощный торс, отряхивая с шерсти песок. — Как говорят, что Бог не даст, все к лучшему.
Кстати, тибетский мастиф собака будь здоров. Медвежьей силы, недюжинного ума и настоящий друг человека.
Внезапно мой чуткий нос уловил в воздухе незнакомый запах, я тихо зарычал и принюхался.
Спустя пару минут на косу из леса вышел смуглый, лет пятнадцати мальчик, с луком и стрелами в руках, направляясь в мою сторону.
Чем ближе он подходил, тем больше кого-то напоминал. Я заволновался.
Увидев перед собой необычного зверя, мальчик застыл, издав удивленный возглас. В ответ мой хвост дружелюбно вильнул — «не бойся».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});