Сергей Пономаренко - Проклятие скифов

— Похоже, только пенсия тебя не устраивает, бывший следак? — Олег понимал, что в таком положении ничего не сможет предпринять, разве только протанцевать вальс с Блюмкиным.

— Меня много чего не устраивает, Олег, нищенская пенсия в том числе. Всю жизнь я стоял на страже закона, считая его выше чувств, отношений, людей, но в итоге осознал, что все зависит лишь от количества денег.

— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А я вижу, кто твой друг. — Олег презрительно посмотрел в сторону рулевой рубки, где находился Лобов, выводя яхту в открытое море.

— У меня никогда не было в друзьях преступников, — сказал, чеканя каждое слово, Павленко. — Лобов у меня проходил по делу, связанному с рэкетом, доказательства его вины были убойные. Кроме того, он был косвенно причастен к двум убийствам. Чем это закончилось? Вначале его отпустили под подписку о невыезде по состоянию здоровья. Это у него-то здоровье слабое? — Павленко с ненавистью сплюнул. — Затем освободили из зала суда за недоказуемостью.

— Зато теперь вы спелись!

— Было несколько случаев, когда преступники, которых я отправлял в СИЗО, отделывались малыми сроками или освобождались за недоказуемостью, как в случае с Лобовым. После одного такого случая меня страшно избили.

— Я помню — ты лежал в больнице.

— Мне угрожали многие, а некоторые даже смеялись на допросах, зная, чем для них все закончится.

— Не все суды продажные.

— Ты прав. Есть и честные судьи, это когда мало денег.

— Ну, это ты хватил!

— Обстоятельства смерти Фроловой меня сразу насторожили, но когда я доложил начальству, от меня отмахнулись, и прокуратуре было не до того. Здесь надо было глубоко копать, пахло «глухарем». Проще было отмахнуться, чтобы не портить статистику. Порой цифры оказываются важнее жизни человека.

— И это тебя подтолкнуло к преступлению?

— Я не мог больше работать по указке сверху, но не хотел уходить, не завершив последнее дело, пусть частным образом. Я очень быстро вычислил Рыкова, и тут меня стали одолевать сомнения. Что будет, если я верну закрытое дело на дорасследование и припру убийцу Рыкова к стенке доказательствами его вины? Прокуратура и мое начальство получат взбучку от вышестоящих и будут крайне недовольны. Наследница Фроловой незаслуженно получит ценности, которые ее тетка-бабушка нажила неправедным путем во время войны. Рыков, при наличии ловкого адвоката, может отделаться минимальным сроком. Что получу я? Нервотрепку, испорченные отношения с руководством, нищенскую пенсию, которая рано или поздно заставит меня пойти в услужение к дельцам типа Капустина или торчать охранником в супермаркете.

— Можно самому стать адвокатом или частным детективом.

— Адвокатура не для меня — я не могу защищать преступника, зная, что он преступник, разбивать доказательства следствия, используя свой опыт и известные мне процессуальные уловки. Работать частным детективом вроде тебя… Ты очень преуспел на этом поприще?

— Я только недавно перешел на самостоятельную работу. У меня еще все впереди.

— Ты думаешь составить конкуренцию Капустину и ему подобным? Они тебя задавят или ты станешь таким, как они. Поэтому я решил пойти своим путем — стать богатым и независимым и наказать преступника.

— Лобов убил Рыкова по твоему приказанию?

— Я случайно узнал, что в Крыму, в том же городе, что и Рыков, живет Лобов. Вот тогда у меня окончательно сформировался план, как не потерять свое лицо.

— Ты считаешь, что не потерял его?

— Нет. И знаешь почему? Убийца наказан, а я беру то, что никому не принадлежит. Фролова присвоила себе ценности многих людей, и в большинстве своем они обагрены кровью. Это не мешало ей пользоваться ими в свое удовольствие. Ее внучка к ним имеет такое же отношение, как и она сама. У нее не больше прав, чем, например, у меня. Поэтому меня не мучает совесть, что эти драгоценности у меня.

— Если она у тебя есть.

— Совесть есть у каждого человека, только ее порой не слышат. Тебе интересно узнать подробности?

— Валяй. Хоть какое-то развлечение.

— На выходные я слетал к Лобову для беседы. Он вначале мне не поверил, решил, что я хочу его подставить, чтобы отыграться за прошлое, — это когда его освободили, а меня выставили дураком. Но мне все же удалось его убедить. Я не отдавал ему приказ убить Рыкова, а только узнать у того, где драгоценности и корона скифского царя. Получив все это, Лобов посчитал, что будет лучше, если Рыков умрет. Я не возражал — с давних времен убийце полагалась смерть.

— Тем самым ты сам сделался преступником, пособником убийцы и убийцей… Зачем же ты дал мне свои материалы расследования, в конечном счете приведшие меня сюда?

— Когда ты пришел ко мне, я еще пребывал в сомнениях — заниматься этим или нет? Потом было уже поздно, и я сделал свой выбор. Я старался своими советами не вызвать у тебя подозрений, поэтому не пудрил тебе мозги. Если честно, я и не надеялся, что ты выйдешь на Рыкова. У тебя ведь это вышло случайно?

— Почти, — согласился Олег.

— Когда ты оказался в Феодосии, я пытался тебя сдерживать, рассчитывая в скором времени закончить это дело. Если бы не этот дуралей Лобов… Вместо того чтобы не светиться перед тобой, он еще и организовал на тебя нападение — решил запугать. И у тебя появились шансы выйти на него, а ведь он и Рыков ничем не были связаны.

— Были. Лобов был любовником жены Рыкова.

— Да? Это новость для меня. Если бы ты не оказался таким ловким, то сейчас в наручниках отдыхал бы на берегу. Затем тебя нашли бы сторожа, очухавшиеся после снотворного, добавленного в водку, которую им подсунул Лобов, и все закончилось бы для тебя и твоих друзей благополучно.

— Ты избавишься от меня, как и от Рыкова? Я прошу тебя, пощади Илону!

— Я еще не решил, как с вами поступить. Она, как и ты, знает меня и является нежелательным свидетелем.

Яхта вышла в открытое море, волнение усилилось, грозя вскоре перерасти в шторм. Лобов перевел управление яхтой в автоматический режим, доверив его карт-плоттеру, и вышел в салон.

— Пора нам избавиться от балласта, — он мотнул головой в сторону скованных мужчин, сидящих на полу. — Замочим чувырл.

Олег поднялся, вынудив то же сделать и преподавателя, — он решил бороться до конца. Он заставил себя рассмеяться, правда, смех получился фальшивым.

— Ты рассказывал красивые сказки о попранной справедливости, а на самом деле ты такой же преступник и убийца, как и Лобов, — заявил он. — Из-за золота ты готов на все, а объяснение твоего поступка — ложь, придуманная тобою для себя!