Месть и пламя - Мара Вульф
– Правда. Потому что я очень долго ждал того момента, когда смогу вернуться в свое тело.
А где сейчас его саркофаг? Если он доверил его Брианне, я бы не то что руку, мизинец не дала бы на отсечение, что он в безопасности.
В глазах Селесты промелькнуло удивление.
– Ты доверяешь женщине, у которой отнял возлюбленного? – Она тихонько рассмеялась и отвернулась, прошествовав к креслу. – Мужчины. Вечно они нас недооценивают, – весело проговорила она. – Даже спустя столько лет, после стольких тщетных попыток вернуть тебя он все еще верит, что ты сможешь снова его полюбить.
Нексор позади меня застыл. Он убьет Селесту, если она продолжит его провоцировать. Нельзя до этого доводить.
Я положила руку на его ладонь, которая по-прежнему покоилась на моем животе, и переплела наши пальцы.
– Я верну ему его тело, – сказала я, – а там посмотрим. Не знаю, смогу ли любить его так же, как раньше. – По этому поводу я не стала бы врать.
– Вот видишь. – В руке Селесты появился бокал с вином. – Это в ней говорит непостоянство викканки. Так ты поплатился за свое решение сделать отцом Милоша викканина. А я ведь отговаривала тебя от этого. Виккане никогда не бывают верными.
У меня вырвался невеселый смешок.
– Как насчет того, чтобы хоть раз быть честной? – в ярости выпалила я.
– По-моему, я такой и была с самого начала, – процедила она. – Для меня всегда важнее всего Ардял. Я отняла магию у стригоев, потому что одна раса должна была иметь превосходство. И мы заключили Второй пакт.
Она что, издевается? Она заключила пакт, потому что в ту ночь магия бессмертия перешла от Анкуты к моему отцу. От удивления королева, видимо, не могла трезво мыслить. Поэтому и забрала Милоша.
– А теперь нам угрожают люди, – продолжила она. – Они будут убивать каждое магически одаренное существо, которое встретится им на пути, не задаваясь вопросом, враг это или друг. Неужели ты не понимаешь, что мы должны дать им отпор? Ты обязана стать жестче. Иначе не сможешь править этим народом.
– Я и так не буду им править, – огрызнулась я. – В конце концов, ты же нашла способ снова стать бессмертной.
Все звуки резко стихли, и я мысленно себя отругала.
Селеста склонила голову набок:
– Смотри-ка. А ты в курсе. Выходит, я тебя недооценивала.
– Мелинда мне рассказала.
– Ну конечно, моя дражайшая сестрица. Сначала ее мучили угрызения совести, а потом она оказалась достаточно жестокой, чтобы тебя пытать. Вместе с твоим дедушкой. Перспектива заполучить эту силу развратила их обоих, и то же самое она сделает с тобой. Стоит одной капле новой магии потечь по твоим венам, как ты начнешь хотеть все больше и больше. Это похоже на зависимость.
– Мне не нужна сила, и я никогда не открыла бы источники для себя.
Вдруг Селеста возникла прямо передо мной – так неожиданно и так близко, что кончики наших носов соприкоснулись.
– Правда не открыла бы? Даже если бы могла использовать эту магию, чтобы спасти того, кого любишь? Николая, например?
– Я сказала, что не хотела бы ни капли для себя самой.
– А я бы хотела, чтобы это утверждение никогда не подверглось проверке. – Она снова отодвинулась от меня. – Моя мать, старая королева, обладала даром видеть будущее, ты знала?
– Нет, откуда? – выдавила я. Точно так же, как и Эстера.
– Конечно не знала. – Селеста сделала шаг назад и начала расхаживать по комнате. – Она держала это в секрете. В конце концов, это викканский дар. Я думала, что она будет стыдиться этого, но она не стыдилась. – Ведьма сделала паузу. – Она напророчила мне дочь. За много лет до того, как я забеременела Анкутой. Мать утверждала, что мое потомство принесет нашему народу большое несчастье. Она увидела это в своих дурацких рунных камнях и потребовала, чтобы я утопила своего ребенка, как только рожу. Якобы я должна была убить ее, чтобы спасти нас всех от гибели.
Я слушала молча, а Нексор позади меня будто превратился в соляной столб.
– Но я этого не сделала, – продолжила Селеста. – Вместо этого я заперла Анкуту и почти никого к ней не пускала. Тебе это кажется жестоким, не так ли?
– А разве это не так?
– Может, это и жестоко, но таким образом я спасла ей жизнь. Мать заставила моих сестер поклясться убить мою дочь, если у них появится такая возможность. Заставила их принести ведьмовскую клятву. Что мне оставалось делать? Я любила свою дочь и хотела, чтобы она жила. Пускай она и родилась не от любимого мужчины. Я бы никогда не поступила так с Космином, не допустила бы, чтобы он потерял свою дочь.
Вот почему она его отпустила. Я тяжело сглотнула, осознав смысл ее поступка. Не все в этом мире черно-белое, напомнила себе я. Даже Селеста.
– Но ты оставила ее истекать кровью после рождения Милоша!
– Да. И это было милосердием. Она бы не вынесла и дальше жить в заточении. Я же даровала ей милосердную смерть. От потери крови она просто уснула.
– Ты позволила ей умереть в одиночестве.
– И поступила правильно, потому что не смогла бы смотреть, как из нее вытекает жизнь. Но я сделала это, потому что любила ее, – повторила она. – Даже если ты в это не веришь.
Я старалась вспомнить, что именно Мелинда говорила об Анкуте, но голова словно опустела. Неужели сестра Селесты вернулась в Карайман только ради того, чтобы исполнить волю матери и убить племянницу?
– По всей вероятности, старая королева ошибалась. Будущее переменчиво. Это известно каждому викканину. Это зависит исключительно от нас. У Анкуты была добрая душа.
– Она показалась тебе? – поинтересовалась Селеста. – Почему-то я так и думала. И ты права. Сегодня я думаю, что дело было не в Анкуте, а в том, что кто-то из ее потомков навлечет беду на Ардял.
– Ты имеешь в виду меня?
Хватка Нексора на моей талии ослабла. Видимо, он решил, что мы с королевой уже не набросимся друг на друга.
– Кто знает? Мне следовало раньше рассказать тебе о пророчестве. Мое стремление к бессмертию продиктовано лишь желанием спасти наш народ от вымирания. И теперь ты, конечно, понимаешь, почему я вынуждена настаивать на том, чтобы ты открыла источник.
Она всерьез ожидала от меня понимания?
– Я могла бы убить Милоша, – размышляла она вслух. – Но и для этого оказалась слишком сентиментальна. Я докажу своей матери, что она ошибалась. Что ее рунные камни говорили неправду. Будущее нашего народа в моих руках, и я приведу его к невиданному
