Пока мой труд не завершен - Томас Лиготти
Интервью с Орасио Лаббате для итальянской газеты «la Repubblica» [16]
ЛАББАТЕ: Что же заставило вас сосредоточиться на литературе во время учебы в университете?
ЛИГОТТИ: Без сомнения, часто говорят, что литература – это то, что связывает все важные для человечества понятия. В течение последних трех десятилетий или около того студентов поощряли изучать науку, информационные технологии и бизнес, если они хотят обеспечить себя. Но каждая из этих областей изолирована в своих проблемах, – как правило, ни одна не затрагивает того, что выходит за рамки ее интересов и функций. В то время, когда я поступал в университет, для всех, кто хотел достичь некоторого понимания своего места в этом мире, а не просто получить профессию в специализированной отрасли, какая-никакая альтернатива коммерции и компьютеризации имелась. Я колебался – по какому же пути мне следовать? Меня, несомненно, привлекали философия, психология, гуманитарные науки и история, а также другие профессии, дающие широкую картину существования. В конечном счете я понял, что все они были
объединены одним стремлением – всесторонним постижением литературы. Все, что имело для меня значение, и, возможно, все, что имеет хоть какое-то значение в жизни, было и оставалось предметом литературы – даже те же науки, технологии и бизнес. Все, что могло привлечь интеллект и страсть человека, было связано с литературой. Не отрицаю, весьма своекорыстно так заявлять – но я не мог себе вообразить, зачем кому-то погружаться во что-либо, кроме литературы. Сегодня это может показаться наивным и устаревшим взглядом. Определенно, кажется, что все остальное было отодвинуто в сторону, чтобы освободить больше места для науки, технологий и бизнеса как центральных забот обозримого будущего. На мой взгляд, такое развитие событий – отказ от того, что буддисты объявили великим вопросом жизни и смерти. В каком-то смысле это понятно; жизнь и смерть – довольно тревожные понятия. Тем, кто ищет по жизни одни лишь счастье и покой, следует держаться как можно дальше от литературы.
ЛАББАТЕ: Почему вы пишете рассказы о сверхъестественном? Есть ли у вас какие-либо верования, связанные со сверхъестественным?
ЛИГОТТИ: Хотя я сам и не верю в сверхъестественное, жанр мистико-оккультных ужасов лучше всего позволяет мне выразить свои личные мысли и суждения относительно того, что значит быть живым, сознательным существом.
ЛАББАТЕ: Какие романы, прочитанные вами, повлияли на ваше творчество?
ЛИГОТТИ: Никогда особенно не интересовался романами как таковыми. Для меня важнейшими формами письма являются стихи и эссе. В большей степени, чем другие виды литературы, они кажутся лучшими средствами для исследования и самовыражения себя и своего взгляда на мир. Другие формы литературы, в некоторой степени обделенные как вдумчивостью, так и поэтичностью, меня мало привлекают. Английский писатель Грэм Грин, помнится, разделял свои романы на сугубо развлекательные и на так называемую «большую литературу». Возможно, из-за того, что в детстве я никогда не рассматривал художественную литературу как приятное средство скоротать время, я никогда не находил в ней развлечения. Да, все, что люди читают, должно быть в каком-то смысле интересным – в противном случае явление не просуществовало бы так долго. Однако мне одного этого недостаточно. Для развлечения я смотрю фильмы и сериалы – и эти формы концентрации внимания не обязательно уступают литературе. Они просто менее требовательны к умению человека концентрироваться.
ЛАББАТЕ: Расскажите мне о вашем методе письма.
ЛИГОТТИ: У меня нет «методов» – в том смысле, что я не следую определенному расписанию, не стремлюсь повысить продуктивность. Я писал лишь тогда, когда желание писать было по-настоящему острым – а оно обычно вызывается чем-то непосредственно связанным с моей собственной жизнью, – и тогда уж писал где угодно, в любое время, даже за рулем машины. Я знаю, что этот ответ звучит как претенциозное клише, произносимое кем-то, кто считает, что писательство каким-то образом стоит выше стремления к карьере. Но многие выдающиеся писатели использовали свою страсть к писательству как карьерное средство – и не меньшее количество этой страстью полностью пренебрегало. Эдгар Аллан По зарабатывал на жизнь как писатель; Франц Кафка занимался страхованием травматизма на производстве и писал только в свободное время.
ЛАББАТЕ: Ваше творчество имеет какую-либо конкретную привязку?
ЛИГОТТИ: Если вы к вопросу о том, какое место или регион мира занимает особое место в моем творчестве, я скажу, что не посвящаю себя какой-то определенной географии. Действие моих историй происходит в больших городах, маленьких поселках, а иногда и в совершенно фантастических пейзажах за пределами человеческого мира.
ЛАББАТЕ: Странные города, странные люди – почему вы выбираете такие места и таких персонажей для своих историй?
ЛИГОТТИ: Как я предположил в своем предыдущем ответе, мои истории могут происходить где угодно, хотя они, как правило, происходят в каком-то странном месте. Что касается моих персонажей, я действительно склонен сосредотачиваться на людях за гранью той жизни, которой живут обычные люди, подразумевая почти всю человеческую расу. Без сомнения, причина этого в том, что я не самый обычный человек. Я не имею в виду, что я в чем-то лучше или совершеннее большинства людей. Во многих отношениях я довольно зауряден и неинтересен. Но любому, кто прочитал что-то, написанное мной, должно быть очевидно, что то, что я пережил в своей жизни, особенно определенные психологические и эмоциональные проблемы, заставили меня задуматься о кошмарном характере бытия. В общем-то, мало кто из людей не в курсе странных и ужасных аспектов своей жизни. Все отводят глаза от странного и плохого, но иногда их заставляют смотреть на то, чего они предпочли бы не видеть. Честно говоря, мне тоже навязывали подобный опыт. Кому охота погружаться в странное и ужасное, в сверхъестественное или попросту злое? Такие вещи не способствуют попыткам быть счастливыми или даже делу выживания. Но это не значит, что у нас есть большой выбор в том, кто мы есть и что мы испытываем. Само по себе это заявление является анафемой для подавляющего большинства ныне живущих, точно так же, как и для тех, кого уже нет в живых. Если бы это было не так, существование на этой земле было бы совсем другим. Возможно, мы бы уже вымерли, но сам я так не думаю. Как биологический вид мы прекрасно приспособлены к тому, чтобы не обращать внимания на то, что беспокоит нас больше всего.
ЛАББАТЕ: Какие фильмы ужасов входят в число ваших любимых?
ЛИГОТТИ: Я видел очень много «ужастиков», но немногие из них входят в число моих
