Инесса Ципоркина - Личный демон. Книга 1
— Умная девушка, — одобрительно пробормотал Сабнак. — Боится, а все-таки головой думает. Обычно женщины ругают старого демона: антисанитарию развел, все только портишь — души, тела, вещи, экологию… Разве старый демон виноват, что людям нравиться портиться и порченое? Разве Сабнак их такими создал? Разве Сабнаку без разрушения жизнь не мила?
— А разве нет? Разве ты не любишь разрушать? — неожиданно возразила Катя, хоть и пугал ее до жути бомжеватый бодхисатва, окруженный разлагающейся роскошью.
И тут демон осторожно и очень значительно, словно боялся прослушки — а знак-то подать надо! — отрицательно покачал головой. И еще раз. Нет. Нет.
Наама беззвучно взлетела на груду неопознанной рухляди, накрытую разлезшимся норковым манто, в серебристом ворсе которого лениво копошилась моль, испуганно замахала на Сабнака передней лапой: молчи! молчи!
— Вот дураки… — усмехнулась женщина, возникшая в обшарпанном арочном проеме точно из воздуха. — Ну не дураки ли эти демоны, дорогая? Каждому встречному и поперечному рассказать пытаются, что не любят своего главного занятия, своего образа жизни, своего предназначения и вообще всего, с собой связанного. Что на весь этот ужас их обрекли мы, ангелы и полуангелы, жестоко извратившие замысел создателя. И полагают, будто мы их не слышим. Хотя их не слышат люди, а мы слышим прекрасно — и слова, и мысли, и чувства…
— Знакомься, девушка, это Мурмур, — безнадежно дернул щекой Сабнак. — Вот уж кто палач, так палач. Все проводники между мирами мертвых и живых палачи, но этот еще и экспериментатор.
Мурмур была (а может, был?) красотка, какие получаются из спортивных мужчин, сменивших пол: длинноногое, узкобедрое, широкоплечее и при этом подчеркнуто женственное существо. Всенепременные каблуки, корсет цвета артериальной крови с кружевами поверху и понизу — не то белье, не то платье, лицо запудрено до костяной белизны и наново нарисовано — черным и багровым по мертвенно-белому. Череп с окровавленной пастью, образ для мексиканского Праздника мертвых. Отчего-то померещилось: обе они — что Катя, что Мурмур — обломки маскарада, прокатившегося неподалеку и расплескавшегося в темном, ухоженном овраге, где раньше гнили отходы, а теперь зеленеет мавританский газон и в паддоке тихо бродят чьи-то любимые пони.
— Вы ангел? — недоверчиво поинтересовалась Катерина. — Как Цапфуэль?
— Нет, не как Цапфуэль, — лицо Мурмур сложилось в улыбку, не отразившуюся в глазах. — Я понимаю, ты новенькая, но спрашивать такое — все равно, что спрашивать: ты человек? Как Гитлер и Савонарола?
— Значит, сравнение с Цапфуэлем для вас оскорбительно? — брякнула Катя, чувствуя, как увязает в древнем, словно само мироздание, споре, влезать в который ей не по чину и не по уму.
— Оно… неуместно. — Мурмур рассеянно покрутила пальцами в воздухе, будто рассматривая вино в невидимом бокале. — У каждого из нас своя цель и свой выбор. Иной ангел беспощадностью ближе к демону, чем к собратьям по ангельскому чину. А демоны, искушая людей, делают то же, что Харут и Марут, предлагающие дар колдовства слабым, приземленным людским душам…
— Так я и знал, что ты припомнишь именно этих, — пробурчал Сабнак, — своих предшественников. Сначала они растлевают хозяина, потом ты находишь раба…
— Мурмур приводит вызванного духа к колдуну и заставляет повиноваться, — с отвращением процедила Наама.
Все ясно. Для демонов Мурмур — конвоир, а то и егерь, который гонит их на флажки, обрекает на унижения и пытки, и вдобавок экспериментирует, гад, совершенствуется в мучительстве. А еще этот ангел с кошачьим именем смотрит на Катю с усмешкой, читая ее мысли, как подвернувшуюся газетку. Скучное, должно быть, чтиво.
— О, совсем не такое скучное. — Улыбка ангела острей ножа. — Всегда интересно, что пересилит: страх или любопытство. Сейчас ты думаешь о том, что я делаю, но и о том, зачем я это делаю. Ищешь объяснение — и ведь уже почти нашла! — И Мурмур беззвучно зааплодировала Кате, смертному отродью, в котором любопытство пересилило страх.
— Разве? — Катерина беспомощно оглянулась в сторону Наамы. Но кошка не смотрела в сторону Кати, неподвижная и строгая, словно статуя Бастет. — Я, правда, подумала: демоны помогают нам выжить. Без удовольствий, запретных и разрешенных, ни один человек не выживет. Зато вы, ангелы, следите за тем, чтобы выжил не человек, а человечество. Поэтому вам плевать на судьбу каждого из нас, как природе плевать на судьбу отдельной особи. Счастье — такая разрушительная вещь… Но, наверное, я все неправильно поняла.
— Прелесть, прелесть! Какой удачный человек тебе достался, Наама! Понятливый, жалостливый, самоотверженный. Что же тебе делать, бедняжечка, с такой душой? Она же совершенно неприспособленная. И быстро умрет, ты даже растолстеть не успеешь.
Мурмур смешно. Она (он? оно?) наслаждается замешательством демонов. Насмехается. Унижает.
Кате всегда были неприятны такие… существа. Поднаторевшие в глумлении, вечно голодные, постоянно ищущие новых жертв. Наркоманы власти.
— А тебя можно убить? — вырвалось у Катерины почти против воли. Почти. Желание задеть Мурмур побольнее и незнание слабых сторон ангелов (да и демонов тоже) не могли не довести Катю до какой-нибудь глупости. До глупой попытки слабой, недолговечной женщины уязвить всесильного, бессмертного ангела.
— Она спросила! — Торжествующий вопль Сабнака. — Она тебя спросила! Отвечай, Мурмур! Повинуйся закону!
Мурмур молчала, окаменев. И воздух в комнате окаменел, само время остановилось. Но рано или поздно капля упадет в чашу клепсидры — ангел ответит.
— Меня можно убить… — размеренно и отстраненно, словно под гипнозом, произнесла Мурмур и снова надолго замолчала. — Если найти мое зеркало!!! — И ангел заливисто расхохотался. Эхо отозвалось на смех Мурмур бешеным, захлебывающимся лаем гончей своры, хрипом затравленного зверя, дыханием охотника, всаживающего в окровавленную добычу последний жакан. Лицо Сабнака поблекло, даже туберкулезный румянец на щеках выцвел.
— Зеркало? Какое зеркало? — недоуменно пробормотала Катерина.
— А это уже второй вопрос! — Снова улыбка-лезвие сверкнула между полуоткрытых губ. Словно белый неутихающий огонь, пожирающий Мурмур изнутри. А может, и правда есть такой огонь, пожирающий ангелов. — Проводи-ка меня, муженек. — И не по-женски крепкая рука вздернула в воздух Сабнака, понуро сидящего на куче мусора. Старый демон коротко взвыл, точно придавленный дверью кот, Кате показалось, что опустившийся, оплывший бомж действительно перекинулся в огромного черного кота с висящим брюхом и проваленной спиной, Мурмур привычно его оседлала — и оба сгинули, растворились в полутьме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});