Виталий Вавикин - Вендари. Книга третья

Они зашли в подворотню. Бездомный ударил его по лицу. Эрбэнус просто защищался. Ни гнева, ни голода. Лишь природа. Потом у него появились клыки, которыми он прокусил шею бездомного. Свалявшаяся борода старика колола Эрбэнусу нежную кожу. Ему не нравилось это чувство, не нравилось, как пах бездомный, но останавливаться он не хотел. В итоге Эрбэнус осушил свою жертву почти полностью. Чисто, аккуратно. Кровь не свела его с ума, но и не оставила равнодушным – особенно чувство своей силы. Вернувшись в Наследие, Эрбэнус рассказал о проступке Илиру, который опережал его в развитии. После побега рейтинг Эрбэнуса вообще скатился в самый низ. Он продолжал обучение, но цели стать наставником или хранителем притупились, смазались. Наверное, именно поэтому Эрбэнус и сбежал во второй раз. Решение не было спланированным. Он просто увидел возможность и воспользовался ей, надеясь, что на этот раз сможет учесть особенности внешнего мира. Но наставники уже присматривали за ним. Ему не удалось даже выбраться за стены Наследия.

– Почему? – спросил его наставник.

Эрбэнус пожал плечами – всего лишь мальчишка, который бунтует ради бунта.

– Значит ли это, что ты не хочешь становиться ни хранителем, ни наставником?

И снова Эрбэнус пожал плечами. Наставник долго смотрел ему в глаза, затем кивнул.

– Ты знаешь, что когда закончится обучение, вам откроются дополнительные направления жизни? – спросил он молодого Эрбэнуса. – Лучшие станут охотниками, худшим предстоит провести свою жизнь в охране комплекса.

– И на кого станут охотиться лучшие? – спросил Эрбэнус, вспоминая бездомного, которого осушил во время прошлого побега.

– На дикую поросль, – сказал ему наставник.

– Значит, это не сказки?

– Нет.

– Илир станет охотником?

– Определенно.

– Я не хочу быть охранником комплекса.

– Определенно.

– Но и догнать лучших я уже не смогу.

– Определенно.

– Что же мне тогда делать?

– Стать искателем. Работать на охотников, искать вендари и дикую поросль для них.

– Но я думал, худшие становятся охранниками.

– Худшие не осмеливаются совершить побег. Ты пытался сделать это дважды. Мы ценим инициативу и здравомыслие, с которым ты смотришь на свою роль в Наследии.

Эрбэнус так и не рассказал наставнику, что осушил бездомного во время своего первого побега. Он закончил образование и стал искателем. Илир превратился в охотника. Но когда голод свел Илира с ума и он вернулся с повинной в Наследие, то его единственным условием было, чтобы допрос проводил друг детства – Эрбэнус. Да и не только допрос. Он же пожелал, чтобы друг забрал его жизнь. Никогда прежде Эрбэнус не убивал сородича. Это несло пустоту и растерянность в сознание, где уже поселились посеянные Илиром черви сомнения…

Оставаясь в учебном центре, наблюдая за молодыми учениками Наследия, Эрбэнус не мог не думать о Габриэле, о Матери, без которой это место, этот дом, утратит свое значение, свою силу, свое очарование. И возможно, Габриэла тоже понимает это. Иначе почему она решила сохранить ребенка Илира? Эрбэнус попробовал отыскать сознание доктора Накамуры, снова пробраться в его мысли, чтобы услышать, о чем с ним говорит Габриэла. Ничего интересного для себя из этого разговора Эрбэнус не почерпнул. Ничего о бессмертии Габриэлы. Разговор вращался возле Клео Вудворт и ребенка в ее чреве. Накамура тщетно пытался вернуть себе контроль над ситуацией, которого в действительности у него никогда не было. Да, доктор знал о вирусе двадцать четвертой хромосомы, да, он слышал об организации «Зеленый мир», приютившей в своей тени Наследие, но верить в древних, бессмертных существ, питающихся кровью людей, верить в дикую поросль, дети которой убивают своих человеческих матерей еще до того, как появляются на свет… Нет, это было для Накамуры уже слишком. Не помогло и знакомство с Клео Вудворт.

– Просто верните меня к моей дочери, и обещаю, я забуду обо всем, что здесь случилось, – сказал доктор Накамура.

– Если вы не поможете Клео, то она умрет, – сказала Габриэла. Голос ее был спокойным, размеренным. За долгие годы у нее уже выработалась своя система общения с людьми извне, с людьми за пределами Наследия. – Позвольте, я кое-что покажу вам, доктор. Обещаю, после, если вы все еще будете считать меня сумасшедшей, я велю детям поставить вам блоки на воспоминания и отпущу.

Они спустились в подвалы комплекса, где содержались плененные представители дикой поросли. Голодные и безумные, они начали бросаться на свои клетки, почувствовав близость пищи – людей. Накамура счел их неудачным результатом какого-то научного эксперимента.

– Это бесчеловечно, – сказал он Габриэле, меряя ее презрительным взглядом.

– Это было бесчеловечно, когда я создала первых из них много лет назад, – призналась она. – Но сейчас они расплодились. Дети Наследия охотятся на них, но гнезд дикой поросли все равно слишком много. У них нет других целей, кроме питания и размножения.

Габриэла отвела доктора к закрытым палатам, где содержались женщины, в чреве которых развивались дети дикой поросли. Это был ход, сделанный специально для доктора. Габриэла изучила историю каждой из этих женщин. Она рассказала Накамуре, где они родились, рассказала об их семьях и где Наследие нашло каждую из них.

– Мы не можем их спасти, – сказала Габриэла, настаивая, чтобы доктор провел в подвале ближайший час. – От вас ничего не требуется. Просто наблюдайте, как рождаются дикие твари.

Вскоре крики одной из рожениц прорезали тишину подвала. Все это было частью спектакля, устроенного Габриэлой для доктора, но кто сказал, что спектакль не может быть реальностью, которая холодит кровь в жилах?

– Какого черта здесь происходит? – спросил Накамура.

Он не мог усидеть на месте, не мог игнорировать крики роженицы. Подойдя к палате, где содержалась женщина, он с ужасом смотрел, как плод рвется на свободу, вспучивая изнутри живот своей матери так сильно, что кожа едва не лопалась.

– Пожалуйста, помогите мне! – взмолилась женщина, увидев Накамуру.

На ее губах заблестела кровь. Плод в ее теле взбесился, но вместо того, чтобы разорвать живот, начал пробираться в грудную клетку. Крошечный, дикий и свирепый. Ему хватило сил, чтобы разломать кости и выбраться из центра грудной клетки, полакомившись материнским сердцем. Когда Накамура увидел родившуюся тварь, его вырвало. Крошечный комок свалявшейся от крови черной шерсти с острой мордой. Дикое Наследие вырождалось, все больше и больше напоминая огромных прожорливых крыс. Следом за первым детенышем на свет выбрались еще два, причем последний был сильно искусан своими братьями. Все самцы. Они спрыгнули на пол и начали принюхиваться, чувствуя близость живых людей. Доктор заметил, как сгустились тени, и предусмотрительно отступил назад, под яркий свет ламп. Габриэла не двигалась.