Александр Зорич - Королева Кубков, Королева Жезлов

Возле двери, которая выглядела опрятно и лжеспасительно, Тата вновь занервничала. А вдруг ей нужно вовсе не в коридор, который, конечно же, продлится еще одной осклизлой трубой. А в эту самую смешную дверь? А вдруг там… лифт наверх?

Тата воспламенила еще один факел от старого, уже агонизирующего, и в неровном его свете вновь разложила колоду.

«Что там за дверью?» – спросила она.

Дискуссии на предмет того, как именно Тате ответить, на этот раз заняли у нас долгих два часа. К счастью, два часа по времени нашего Плоского Королевства, которое, как известно, идет гораздо быстрее человеческого. Для Таты же не прошло и двух секунд. Спорили о том, как подоходчивее объяснить девочке, какую именно опасность представляет собой старая трансформаторная будка с оголенными контактами.

Пятеро вооруженных забияк с Пятерки Жезлов голоса себе сорвали, ходатайствуя за вибрирующую средь молний Башню.

Дескать, Тата увидит, как объятые ужасом людишки валятся из окон Башни к вящей славе Господней, и поймет: туда ей не нужно.

Мы, партия умеренного устрашения, ратовали за Повешенного. Вот взглянет Тата на него и поймет – за дверью ее ждет кое-что посерьезней этой постной рожи с рыжей щетиной.

Но тут помогать вызвался сам Дьявол.

«Что ни говори, а страшней меня для простого человека карты нет, – самодовольно сказал он. – Вот сижу я, господин, с рогами и крылами, на черном троне, а у самых мохнатых ножищ – мои нагие данники, мужчина и женщина, к трону моему прикованные стальными цепями. И одного взгляда в глаза мои достаточно, чтобы остановиться!»

Мы согласились, хотя Дьявола, конечно, недолюбливаем. Но скорее за склочный нрав, чем за общую, так сказать, инфернальность. Ведь ко всем известному Князю Тьмы наш Дьявол отношение имеет такое же, какое дорожный указатель – к пункту назначения. Он всего лишь свидетельствует: эта дорожка ведет в ад, да и эта в перспективе ведет.

Дьявол оказался прав – Тата испуганно сгребла нас гуртом и, не глядя больше на дембельскую дверь, спрятала.

«Да дверь наверное и заперта…» – с притворной непринужденностью рассудила Тата и продолжила свое угрюмое странствие.

Злоключения Таты имели для меня одно отрадное следствие – моя любовь Королева Кубков оторвала-таки взгляд от драгоценной вазы с чародейственным вином.

Она отставила свой священный Грааль в сторону, по-детски трогательно зевнула, несколько раз сморгнула – чтобы отдохнули близорукие глаза-незабудки, и, поджав ножки в парчовых туфлях, удобно устроилась на троне. Не скажу, чтобы она позвала меня или сделала мне знак внимания. Но по крайней мере теперь она могла его сделать!

«На этот раз я обязательно ее добьюсь!» – решил я. Но вместо того, чтобы тотчас отправиться к ней, как сделал бы стремительный Король Мечей, я лишь поплотнее закутался в свой желтый шерстяной плащ – с севера дул пронизывающий ветер опасности – и принялся робеть и печалиться, припоминая, какими были столетия наших с ней отношений.

Мы с Королевой Кубков созданы друг для друга. Так говорят все влюбленные, но, поверьте, в нашем случае так и есть.

Мы принадлежим к одной масти, которая славна своей глубиной и сердечностью (в стилизованные сердца выродились наши кубки в игральных колодах, назвавшись «червями»). Наш цвет – голубой, наша стихия – вода. И бесплотные музыканты на далекой планете Нептун играют свои ноктюрны лишь для нас и тех, кто нам вверен.

Наши души похожи, как озерная вода на морскую. Они податливы, ранимы, чувствительны и непостоянны. В этом сходстве кроется и причина наших неудач, и залог нашего счастья.

Ведь что такое счастье в любви как не отсутствие необходимости все объяснять?

С другой стороны, разве скука – не движитель всех несчастий на земле?

Стоит нам сойтись, и нам обоим становится муторно – боимся заскучать.

И мы расходимся. То есть это она уходит от меня. А я остаюсь.

Расставшись со мной, моя Королева Кубков, словно хмельная ундина, ныряет с головой в романный омут.

Первым делом она бросается на шею Короля Мечей, чей каменный трон украшен изображениями мотыльков и чья любовь живет, извините за банальную метафору, столь же долго.

Вокруг его трона даже летом вьются ледяные смерчи и оттого он никогда не откидывает на спину капюшон своего плаща, даже корону носит поверх. Представьте себе идиотский вид!

Лицо его – желтоватое, бледное, с запавшими скулами, набрякшими веками и выцветшими бровями никто не назовет привлекательным. Но мою милую это не смущает – очутившись в мертвящей прокурорской ауре Короля Мечей она и сама начинает мыслить как товарищ следователь. Во всем принимается выискивать смысл, справедливость, целесообразность (на этих меченосных нивах уродилось и присловье «с лица воды не пить»). Начинает говорить многословно и цинично и вместо того, чтобы смеяться и дарить миру ласку, все время норовит «дойти до самой сути», с азартом дилетантки бросается воевать с мировой глупостью и рассуждать о бремени власти… Стоит ли говорить, что все эти вещи у Королевы Кубков получаются так себе? Разящий клинок абсолютного разума выскальзывает из ее белых рук, созданных для того, чтобы пеленать младенцев и промывать гноящиеся раны. Король Мечей быстро теряет к ней интерес, принимая ее эмоциональность за истеричность, а простоту за недалекость. Его чахлое либидо слишком быстро насыщается эликсирами ее взыскательного тела… Жаль, что фригидная всезнайка Королева Мечей (та самая Пиковая Дама из кошмаров старинных кутил) никогда не полюбит Короля Мечей. Плоский народец стал бы благополучней, будь эта пара замкнута сама на себя. Увы, секс между женщиной и мужчиной мечей по накалу страсти напоминает спаривание сельдей у берегов Антарктиды…

Когда роман с Королем Мечей увядает (в стиле «давай останемся как бы друзьями»), моя любимая принимается строить глазки Королю Жезлов, самому настоящему из настоящих мужчин.

По правде сказать, этот субчик нечасто сиживает на своем золоченом троне. Все больше рыщет, как лев, по окрестностям, высматривая самок для своего гарема, и королевства, оставшиеся без присмотра – что бы еще прибрать к рукам? Но моя искательница не прочь подождать. Она терпеливо устраивается у края гранитной плиты, на которой стоит его кресло, и, пока тот шастает, смело, как желанная гостья, поблизости располагается. Рассматривает суковатый хозяйский посох, тот самый, который как скипетр, а может, как антенну, держит в руках Король Жезлов когда ему приходится показываться на публике во время гаданий. Вертит в руках его островерхую корону, задумчиво поглаживает горностаевую оторочку плаща – все невозвратимей погружается она в мечты о том, каким блистательным и щедрым будет с ней Король Жезлов, когда вернется.