Сергей Пономаренко - Ведьмина охота

Позвонив в дверь и услышав за ней шум, обрадовалась и испугалась одновременно: как Соломия отреагирует на мое неожиданное появление? Сразу же ей все расскажу, и пусть решает, как ей поступить.

Дверь открылась, и передо мной возникла улыбающаяся Соломия. За время, которое мы не виделись, она поправилась, хотя и раньше была пышечкой. Но это ни в коей мере ее не испортило: у нее тонкая талия, крутые округлые бедра, стройные ноги, а бюст такой, что взгляды мужчин как магнитом притягиваются к нему. Она очень гибкая и спортивная, что неудивительно: Соломия — мастер спорта по художественной гимнастике. А если к этому добавить свежее кругленькое личико в ореоле прекрасных светлых волос, с симпатичными ямочками на щеках, когда она улыбается, то понятно, почему мужчинам так сложно не поддаться ее чарам. Но главное ее достоинство — необычайной голубизны глаза, которые лучше слов передают ее состояние и даже мысли. Увидев меня, Соломия лучезарно улыбнулась и нисколько не удивилась, словно ожидала моего появления.

— Салют, Иванна! Заходи, я очень рада тебе!

Я немного замешкалась, и она буквально силой втащила меня в прихожую.

— Владик! У нас гости — шампанское в морозилку! — крикнула она в направлении комнаты.

Выходит, она не одна, и это очень плохо. Будет проблематично доверительно переговорить. Да и нежелательно, чтобы кто-нибудь видел меня у нее. Разумно было бы сразу уйти, перенести встречу, но я смертельно устала, да и куда идти?

— Кто это тебя так изуродовал, красотка?

Странно, что она меня узнала. В прошлом году, находясь в тропиках, я приобрела нынешний облик: из длинноволосой натуральной блондинки превратилась в брюнетку с короткой стрижкой. За время заточения в больнице волосы немного отросли, так что стали видны светлые корни. С новым образом я свыклась и забыла, что есть еще люди, помнящие меня иной.

— У тебя гости? Кто?

— Сейчас узнаю. — Соломия, улыбнувшись, продемонстрировала обворожительные ямочки и снова крикнула в комнату: — Владислав, кто ты мне: любовник, муж, бойфренд или сантехник? Тут очень интересуются.

— Первое, второе и третье, а насчет сантехника, так рылом не вышел, — сообщил появившийся в коридоре плечистый парень в плотно обтягивающей торс футболке, судя по рельефу мышц грудей и живота, дружащий со спортом.

— К сожалению, не сантехник. — Соломия тяжко вздохнула. — С тобой в этом направлении надо еще работать и работать.

— Я — Владислав! — протянул он мне руку.

— Иванна, — назвалась я, протягивая свою.

— Влад, дамам руки не жмут, а целуют! — возмутилась Соломия.

Парень неловко поднес мою руку к губам и на мгновение слегка прижал к ним. Мне вспомнилось, как целовали мне руку кавалеры в средневековой Италии — Джакомо, Людовико… Для них это было удовольствие, и они испытывали при этом буквально блаженство…

— Чего мы в коридоре собрались? Вперед! — скомандовала Соломия.

Со времени моего предыдущего приезда в комнате ничего не изменилось: застекленная горка с посудой, раздвижной диван-кровать, в одном углу на стеклянной тумбочке плоский телевизор, в другом — столик со стационарным компьютером. Квартиру Соломии купили родители, сами они живут в селе где-то в Карпатах. За неимением стульев мы втроем уселись на диван, Соломия посредине.

— Иванна, какими судьбами? Ты здесь в командировке от газеты?

— Не совсем. Убежала от личных проблем… — промямлила я, опустив голову и пряча глаза.

— Влад, марш на кухню, готовь нам ужин! А мы тут посплетничаем. Нечего тебе бабские байки слушать.

Владислав неохотно поднялся, демонстративно тяжело вздохнул и поплелся в кухню.

— Бодренько, раз-два — левой! И лимончик не забудь нарезать! — напутствовала его Соломия.

Вспомнились мои отношения с Егором, пожалуй, в них не было той простоты и открытости, как между Соломией и Владиславом.

— Давай, рассказывай, что с тобой приключилось? — Соломия серьезно и испытующе посмотрела на меня.

— В двух словах не рассказать. Суть такова: одна барышня, чтобы я больше не претендовала на своего бывшего жениха, упекла меня в психиатрическую больницу. Там я находилась до вчерашнего вечера, когда случайно стала свидетельницей того, как выпотрошили труп больной — изъяли органы, а затем и убийства медсестры. Мне чудом удалось вырваться и убежать оттуда. Услышала, как преступники договорились спихнуть убийство на меня, так что я уверена: на меня уже открыта охота. Видишь, во что собираюсь тебя втянуть! — с горечью произнесла я. — Мне требуется помощь, хотя бы для того, чтобы вернуться в Киев. Ты извини, что заявилась к тебе. — Решаю расставить все точки над «i»: — Оказав мне помощь, ты автоматически становишься соучастницей. Ты вправе немедленно выставить меня за дверь — я это восприму нормально. Так что решай.

— Ты сомневаешься в том, что я тебе друг?! — воскликнула Соломия и понизила голос: — Я тебе верю и сделаю все, что в моих силах. Поживешь у меня.

— Разве что пару дней, чтобы прийти в себя. Спасибо, Соломия! Что бы в моей жизни ни произошло, никогда этого не забуду.

— Не дрейфь — прорвемся! И эдельвейсы будут у наших ног! — Соломия обняла меня, я уткнулась лицом в ее выдающиеся груди и слегка всплакнула.

— А сейчас — пиршество! Влад, ты там заснул? Очень есть хочется!

— Госпожа, еще пару минут! — донесся голос Владислава.

— У вас ужин еще не готов? Тогда мы идем к вам! — Соломия подхватилась с дивана. — Иванна, за мной!

Поев и выпив пару бокалов шампанского, я почувствовала, что смертельная усталость наваливается на меня и если сейчас не лягу, то усну прямо за столом. Соломия прекрасно поняла мое состояние, быстро раздвинула диван и постелила мне на нем, несмотря на мои возражения. Только моя голова коснулась подушки, я провалилась в сон.

1.2

Открываю глаза: темно, тишину нарушает лишь тиканье часов на стене, мерно отсчитывающих время. Еще ночь? Откуда тикающие часы? Это не больница? Где я? Выходит, это был не сон? Я свободна?! Но разве может быть свободен человек, находящийся в бегах? Что мне делать? Как найти выход из создавшегося положения? Неужели я обречена всю оставшуюся жизнь быть беглянкой или затворницей в психушке? В памяти, словно кадры кинопленки, всплывают события двух последних дней. Безумие — жить прошлым, но еще большее безумие — от него отказаться. Особенно когда в нем скрыта личность убийцы.

В субботу новый лечащий врач, Мартин Леонидович Фекете, заступил на суточное дежурство, и я поспешила в его кабинет. Про себя называю его просто Мартином. Он — полная противоположность предыдущему лечащему врачу: молодой, лет тридцати с небольшим хвостиком, приятной, располагающей наружности, весьма обходительный. У него ладно скроенное тело спортсмена-легкоатлета, броская, слегка слащавая наружность, как у положительных героев советских фильмов. Наше время требует универсальных актеров: сегодня они играют принципиальных, неподкупных следаков или восторженных влюбленных романтиков, а завтра — кровожадных убийц-маньяков или пошлых сладострастных циников. В советских фильмах меня поражает подбор актеров: с первого кадра можно определить, кто положительный герой, строитель светлого будущего, а кто — противостоящий ему коварный злодей.