Mara Schade - 12 лет спустя

Оружейник встал и сказал:

– Ваши парни на редкость толковые, обучил их очень многому, десять двоек скоро сдадут экзамен, отстреляв на стрельбище сделанные ими пулеметы, остальные тоже близки к экзаменам.

Год спустя, ППД «Пламя»

К пристани в облаке брызг подходил корабль на воздушной подушке. Размерами намного больше всех кораблей которые приходилось видеть на ходу после катастрофы. На набережную вышло едва ли не все население, не занятое несением службы или на работе, впрочем в толпе виднелось немало офицеров и инженеров с производств. Экипаж был смешанный – шесть пламеневцев из числа бывших моряков, в том числе двое юнг, и восемь новгородцев. Когда корабль заглушил турбины и осел у пирса в водоизмещающее состояние, раздался такой приветственный рев сотен глоток, что он мог бы заглушить даже судовой ревун. Час спустя все моряки собрались в штабе для доклада Пантелееву и Маркову. Они по очереди рассказывали, что корабль прост в управлении, крайне ремонтопригоден. Новгородцы дополнили проект, добавив два крана для погрузки, которые и были опробованы по дороге – с маленького судоремонтного завода у устья Клязьмы позаимствовали кое-какое оборудование, в том числе передвижной сварочный пост.

Марков связался по радио с Уссурийском, сообщить о получении корабля, поскольку проект был их. Ответ был стандартен: «Ждите машину с представителями».

Привычный взгляду каждого пламеневца малый диск приземлился уже не перед штабом, а на специально размеченную посадочную площадку. Особой необходимости в ней не было, диск мог приземлиться хоть на горный склон, хоть в болото но после двух несчастных случаев, в которых фигурировали дождливая ночь, торопящиеся посыльные на велосипедах, привыкшие ездить опустив голову и не смотреть вверх, и черная туша диска, Пантелеев приказал разметить посадочную площадку левее здания штаба, не дожидаясь, пока в диск врежется не посыльный-велосипедист, а грузовик.

Прибывшие тоже были относительно знакомы Маркову: одетая во все черное красавица с леопардом, Михаил Ильич Нартов, конструктор корабля на воздушной подушке, и четверо инженеров, фамилии которых он не помнил.

Вместе с пламеневцами они осмотрели корабль и предложили новгородским речникам подвезти их до родного города, все равно переговоры предполагались. Затем все вернулись в штаб, где новгородцев отослали на обед, чтобы поговорить без них.

– Наши строители немного отстали от новгородцев, но первую партию руды с Джезказгана «восьмерка» доставит в течение недели, дальнейшие рейсы – по мере необходимости у вас, если машина свободна.

– Хорошо, заодно нам надо перевезти готовые электродвигатели в Шауляй, с ними у нас бартер на солнечные батареи и пластиковые лодки.

– Не вопрос, только зачем вам солнечные батареи?

– Бартер с Тверью, в обмен на партию одежды и военной формы, наши запасы заканчиваются. Лодки нам – для исследования малых рек, как шлюпки и для рыболовов.

– Теперь еще одна операция, в которой вам уготована главная роль. Вскоре после постройки второго диска. мы спроектировали и запустили спутник для отслеживания наших дисков по излучению двигателей, как предосторожность на случай аварии. И вскоре мы обнаружили, что в центр Москвы хранится нечто, переизлучающее на той же частоте и создающее микро-искажения времени. Несколько пролетов на достаточном расстоянии уточнили, что оно находится в хранилищах Музея Востока. Наши ученые просчитали все варианты и пришли к выводу, что такие эффекты может давать только голографический носитель информации, записанный на основе резонанса излучения. Но эта технология появилась у нас только пять лет назад, отчего огромный интерес к находке. Проблема в том, чтоб мы не можем ни очистить здание от зомби «волной», ни даже просто приземлиться на крышу – поля двигателей сотрут запись на том носителе.

– Что там может быть?

– Самое интересное, что мы сами этого не знаем, хотя по огромному везению среди нас оказалась востоковед Ольга Брилева из этого музея, и писатель-историк Алексей Меняйлов. Последний по своему здоровью не прилетел, а Брилева с нами. Ольга, расскажи товарищам офицерам диспозицию. Русоволосая женщина лет сорока на вид встала, прикрепила к стене схему и начала рассказ:

– Сам музей находится фасадом на Никитском бульваре, перед ним двухполосная дорога, ограда и сквер. В музей есть два входа – служебный в крошечном дворике и парадный. Дворик правее парадного, то есть все входы с одной стороны. Основное здание трехэтажное, служебный корпус с хранилищами – шестиэтажный. Хранилища уходят в подвал на три-четыре этажа, подвалов несколько и они разной глубины. Я нарисовала по памяти план зданий, но как вы понимаете, спустя 12 лет я могу что-то путать. Опять же, я занималась скифо-меотскими культурами, и в хранилища сренеазиатских экспонатов просто не спускалась.

– А как в Уссурийске оказались? – спросил кто-то из офцеров.

– Случайно. В том районе нашли поселение и в нем крупный клад с меотскими предметами 26-вековой давности, я вылетела на раскопки, и тут началось. В числе копавших были два инженера с космодрома, находившихся в отпуске, они и увезли меня туда, когда началось. И отговорили пробираться к семье через полстраны.

– А сейчас вы кто?

– Единственный на весь регион археолог. Конечно, не самая нужная профессия сейчас, но руководство Усурийска решило, что раз в регионе есть древности, то кто-то должен их изучать и готовить себе смену, у меня даже целых пять студентов. Хотя от летчиков я и слышу шутки, что еще лет пять, и к моей профессии потребуется приставка «ксено»[1], но я отношусь к этому с юмором.

– Итак, боевая задача – высадиться примерно в километре от музея, скорее всего на Тверскую площадь, на бронетехнике и бульдозерах подойти к музею, расчищая дорогу к нему, зачистить район, зачистить музей, задействовать освещение, возможно – осушить подвалы, и затем обнаружить искомый предмет. Затем на Тверскую приземлится легкий самолет, который и доставит артефакт в «Пламя», откуда его заберет следующий корабль на воздушной подушке, который и доставит его в создаваемую сейчас лабораторию в Жигулевских горах.

– Отчего там?

– У вас его долго держать нельзя – двигатели наших дисколетов его сотрут, к нам в Уссурийск тоже нельзя. Поэтому и строится бункер-лаборатория. Пока артефакта там нет, мы возим стройматериалы дисколетом, а электростанцию мы установим в двух километрах от лаборатории, и прокладываем подземный кабель.

Офицеры принялись обсуждать план операции.