Александр Щёголев - Искусство кончать молча

«Панцирями» назывались сотрудники Второго отдела, коррупционного. Хорошее словечко, о многом говорит. «Панцирь» — значит прикрытие. Как раз на тот случай, когда, к примеру, над хорошим человеком сгущаются тучи, и надо оградить его от непогоды. Или когда хороший человек безнадёжно тонет, и позарез надо, чтобы он не утянул за собой других хороших людей, — коррупционный отдел тут как тут.

Но случаи бывают разные. Сегодня человек — хорош, а завтра вдруг выясняется — плохой! Плесень, гниль, шлак! Что тогда? «Панцири» добросовестно превращаются в могильщиков, что ж ещё…

Никто не знал, в чём этаком провинился генерал-майор Сычёв, начальник питерского РУОПа, однако, по слухам, комиссия из Москвы приехала рыть землю именно под его креслом. Опять же по слухам, проверка, рядящаяся в форму Центрального управления по борьбе с организованной преступностью, на самом деле направлялась представителями местной госбезопасности, имя которым — «сутенеры». И если до Сыча им пока и впрямь было не дотянуться, то полковник Храповский, один из замов, висел на тонкой ниточке.

Интрига была такова: зама пытались поймать на взятке. Подсадной взяткодатель со спрятанным микрофоном сел в автомобиль фигуранта, где и должен был передать деньги. Храповский, не притрагиваясь к пакету и ни слова не говоря, поехал. «Семёрка»[7] — за ним. Подсадной раскручивал полковника, чтобы получить хоть слово под запись, но тот всё бормотал: «Сейчас, сейчас…». И — неожиданно для всех, — перебросил пакет в окно проезжавшей навстречу машины; та заранее приостановилась, потом рванула и растворилась в городе. Короче, ловить-то ловили, но, как говорится, отсосали.

И вот теперь, если Дыров не ошибся, «панцири» нашли шофёра той второй машины, упорхнувшей с деньгами.

Скверно было всё это…

Потому что отдел, где служили оба приятеля-майора, ходил как раз под Храповским. Хуже того, лично Виктору зам оказывал протекцию, сделав его своим порученцем, о чём каждая сука знала. Так что назначить Неживого «борзым», то есть важной шестерёнкой, крутившейся в механизме коррупции, было как два пальца об асфальт.

Скверно.

— Подожди, куда намылился? — возмутился Дыров. — Ты ж главного не знаешь! Есть горячие новости, приберегал специально для тебя. Оттягивал торжественный момент, но коль уж зашла речь про Конду…

Неживой, собиравшийся войти к себе в кабинет, остановился.

— И?

— Видишь ли… Нет больше товарища полковника.

— В каком смысле? — спросил Виктор, хотя, сразу понял.

Понял — и замлел от сладкого томления в груди. Сердце к горлу подскочило. Он ждал, он вожделел услышать это, — боясь, что не услышит, что не срослось, — однако не надеялся, что вот так скоро.

— У меня в кардиологии Военмеда есть человек. Я зарядил его на всякий случай, когда Конду госпитализировали. Буквально пару минут назад человек отзвонился…

Ну! — мысленно подпрыгнул Неживой. Ну же, давай!

— Скончался товарищ полковник, — скорбно подытожил Дыров. — Полчаса не прошло.

Это было, как боржом с похмелья. Как воздуха глотнуть, содравши противогаз. Как добежать до толчка — и блаженно расслабиться.

Нет больше Конды.

— Хху! — Неживой смачно влепил в стену ладонью. Майора переполняло.

— Злой ты, Витя, — сказал Дыров, сдерживая улыбку. — У заслуженного засранца инфаркт, а ты…

А он был счастлив. Короткий, неуловимый миг пьянящего триумфа. Облегчение и… грусть. Такого врага лишиться…

— Какой кошмар! Какая потеря! — воскликнул Неживой.

Но ведь это значит — всё правда! Секстензор — вовсе не бред слетевшего с катушек чекиста, а полезная штуковина, которая великолепно работает. Честно говоря, даже обыскивая труп капитана Гаргулия, Неживой до конца не верил. Каких только совпадений не бывает — навидался на службе. И что ж получается, хрен вам, а не совпадение?

Урою, уделаю, сотру, азартно подумал Неживой.

Всех…

Кстати, про хрен. Чехол ощущался не столько физически, сколько психологически: казалось, штаны выпирают комом, и это бросается в глаза каждому встречному. Хотя, ясное дело, никто ничего не замечал. «Звонок» в кармане тем более не был виден…

После эпизода в салоне «Волги» майор ни на секунду не прекращал крутить-вертеть в уме эту скользкую ситуацию. Что делать с трофеем? Всё время, пока возвращался в Управление, пока вёл бабёнку к себе на этаж, — думал, прикидывал так-сяк… Избавиться? Это просто — измельчил и спустил в унитаз. С другой стороны, избавишься от устройства — и больше его не увидишь. Необратимый поступок, как сказал бы умник Дыров. Неживой предпочитал иметь пути отступления, привычка такая. Значит, оставить себе? А это страшно, чего уж там. Участвовать в чужой комбинации, целей и средств которой не понимаешь, — кисло, товарищи. Особенно, если не понимаешь целей. Да и со средствами не всё просто. Конечно, рапортануть о якобы случайной находке всегда успеется, но… Так и не решил, короче.

Решил сейчас. Покойный Конда подсказал.

Это что же, я теперь любого могу? — прыгало в голове новоявленного «носителя смерти». И мне ничего не будет? И никто не узнает?.. Но постойте, постойте… Да у меня ж тогда — целое меню! Дефектная ведомость гадов! Что Конда, подумаешь — какой-то следак…

Но как в таком случае быть с девицей? Гаргулия что-то там намекал про отношения с женщинами: типа — запрещено. Гнать бабу или что?

Ладно, об этом позже. И так голова кругом…

— Странно вообще-то, — сказал Дыров. — Мы понимаем, зачем Конде было прятаться в больнице. Переждать, вот и весь сердечный приступ. Захотел бы, его бы хоть завтра выписали.

— От кулака рока не спрячешься.

Дыров поморщился:

— Шути-шути… пока. С утра поднимется такой хай, копать начнут…

— А кто шутил? — восстал Виктор.

В коридор высунулась девица, глядя вопросительно. В кабинете звонил телефон.

— О смысле жизни задумался? — осведомились в трубке. — Чего не отвечаешь?

— Я отвечаю за всё, — парировал Неживой.

Это был Матвей Лобок. Фамилия та ещё, почище, чем у Конды. Папин подарок ко дню рождения. Как он, бедолага, живёт? Скрытые и явные ухмылки, сопровождавшие Матвея с детства, — не в них ли причина той особой говнистости, которую часто называют умением работать с людьми?

— Ты сейчас где? — спросил майор Лобок.

Ну и ну. Звонить по служебному с вопросом «ты где» — это как же надо мозги засрать.

— Я к тому, что не выходил ли ты куда, — пояснил Лобок.

— Я вообще только что пришёл.

— Не вступал ли кто с тобой в контакт? На улице или, может, в Управлении?