Танит Ли - Убить мертвых

Мелодия, которую играл Миаль, была простенькой, но не лишенной приятности. Парл Дро прислушивался к ней вполуха, пока поднимался по лестнице и отдирал железо от двери при помощи все того же ножа. Но когда он шагнул в комнату, ему разом стало не до музыки.

Аура посмертных явлений была густой и плотной. Она пропитывала всю комнату, словно застоявшийся горьковатый запах испорченных духов. Этот запах исходил из невидимой точки, которая вытягивала жизненные силы из всего, до чего могла дотянуться. Неудивительно, что Сидди Собан была такой бледной и изможденной. Прошлый опыт Парла Дро говорил, что даже когда неупокоенных удерживает на этом свете любовь, они все равно сосут соки из живых, что приютили их. Они не могут не делать этого, как пламя не может не пожирать полено, брошенное в очаг. Просто иначе не бывает. Просто кто-то должен это прекратить.

Порой Парлу Дро щедро платили, чтобы посмотреть, как он делает свою работу. А порой он был вынужден забираться в дома тайком, словно вор — как сейчас. И когда, совершив то, что должен, он уходил, в спину ему летели камни.

На материальном уровне комната тоже производила гнетущее впечатление.

Это была спальня, по крайней мере, в прежние времена: тут стояла узкая девичья кровать под изъеденным молью балдахином. В большом резном сундуке, без сомнения, бережно хранилась одежда Силни Собан, переложенная мешочками с травами. На сундуке стояло старинное зеркало из полированного серебра, рядом лежало несколько старых книг. На внутренней стороне двери, которую прикрыл за собой Парл Дро, висела связка крошечных амулетов на общей нитке. Среди них, похоже, были и молочные зубы кого-то из сестер. В продавленном кресле сидела кукла в платье, вылинявшем до белизны, с длинными вьющимися волосами из распущенного льна. Гобелен на стене, коврик на полу, стол. На столе — кувшин, тазик, несколько маленьких гребешков, украшенных фальшивым перламутром, и открытая шкатулка из слоновой кости с изящными бусами и браслетами.

Комната навевала тоску и отчаяние. Благодатная почва для того, чтобы призрак стал заявлять права на земное существование.

В самом темном углу, на голом полу, что-то стояло. Узкий, два фута в высоту, каменный сосуд...

Не успел Дро осознать, что хранится в этом сосуде, как ощутил, что призрачная девушка просачивается в комнату. Когда он только вошел, ее тут не было. Силни Собан умерла не так давно, минувшей весной, и возможно, ей пока еще требовалось человеческое присутствие, чтобы пробудиться. Но могло быть и так, заподозрил Дро, что Сидди предупредила сестру, и та спряталась. Даже сейчас Силни проявлялась неохотно, ибо ощущала их несовместимость. Она хотела, чтобы с ней говорили, чтобы ее любили или даже боялись. Это питало ее. Дро не собирался предлагать ей ни того, ни другого, ни третьего. Однако он напряг свою внутреннюю силу, сосредоточившись на урне с прахом. Он вытаскивал Силни Собан в комнату, хотела она этого или нет.

Холодок, пробежавший по спине, и напрягшиеся корни волос сказали Дро о ее появлении раньше, чем глаза. Но не прошло и полуминуты, как он уже смог увидеть ее вполне отчетливо.

Она была тонкой, светловолосой — и полупрозрачной. Нет, набравшиеся сил неупокоенные вовсе не таковы. Она явилась, как это обычно бывает, в одеянии, в котором встретила смерть — в тонкой и длинной ночной рубашке, о которой упоминали селяне, но почему-то без венка в волосах. Вдруг, неожиданно и жалостливо, как свойственно призракам, она коснулась его — и отдернула руку, обхватив себя за плечи. Это было смущение молоденькой девушки, которая никогда не делила ложе с мужчиной и вдруг оказалась наедине с одним из них в своей спальне. Она не притворялась, Дро был вполне уверен в этом. Он мягко обратился к ней:

— Не надо бояться, Силни. Ты знаешь, кто я?

— Сидди рассказывала мне о хромом, одетом в черное, — ее голос мало отличался от шуршания бумаги или шороха палых листьев.

— Что она говорила?

— Что ты убьешь меня.

— Силни, — тихонько сказал он, — ну как я могу убить тебя? Ведь ты уже мертва.

— Нет! — выкрикнула она своим шелестящим голосом, который от страха сделался громче. — Нет! Нет... — она окинула Дро злобным взглядом. — Сидди разбудила меня. Я спала, а она меня разбудила.

— Ей не следовало тревожить тебя. Ты проснулась бы сама, когда бы настал твой срок, и отправилась бы туда, куда лежит твой путь.

— Нет. Я останусь здесь. Мне нужна моя сестра. Мне нужна Сидди.

Дро не хотел быть грубым с ней. Иногда уход за грань удавалось сделать легким и мирным, и тени покидали мир, полные блаженного покоя и благодарности. Но призрак Силни, несомненно, будет плакать и умолять его. Дро не любил причинять боль, но продлевать ее страдания было еще более немилосердно.

Он шагнул к урне с прахом — и тут призрачная девушка завизжала.

Ее визг достиг невыносимой высоты и силы, заполнил собой всю комнату, заткнул ему уши, казалось, что сами камни вибрируют от него. Дро знал, что Сидди Собан услышала крик сестры.

Отчаянно хромая, Дро почти подбежал к урне. По пути он прошел вплотную к призраку, даже немного сквозь него. В этот миг на него накатила пронзительная слабость, но он не придал ей значения. Опустившись на колени перед урной, Дро отвинтил крышку и отбросил прочь. Силни тут же накинулась на него, налетела белым штормом, бледной бабочкой, неистово бьющей его хрупкими молочно-белыми крылышками. Первозданный ужас сдавил его сердце и прокатился мурашками по коже. Ноздри заполнил могильный запах, перед глазами извивались светящиеся черви. Он хотел — нет, просто не мог иначе, был вынужден — ударить в ответ это иллюзорное создание, отшвырнуть его от себя и с диким воплем броситься наутек... давно знакомые ощущения, с которыми он привык справляться.

За шумом Дро едва расслышал, как где-то внизу хлопнула дверь в башню.

Прах был связующим звеном, удерживающим Силни в мире живых. Связующее звено всегда надлежит разрушить или, по крайней мере, перевести в некое иное состояние. Способ же, которым должно сделать это, свой для каждого случая. Кость нужно раздробить, чтобы воздух разделил ее частички, шарф или перчатку — сжечь, чтобы пламя охватило вещь. Изменение — вот ключ.

Прах покоился на самом дне каменной урны. Дро видел его, несмотря на бледный шторм, бушевавший вокруг. Он снял с пояса фляжку с белым бренди и вытащил пробку. К счастью, на то, чтобы упоить Миаля Лемьяля, ушло не так уж много, и во фляжке осталось еще достаточно жидкости для того, что задумал Дро.

Он совершил возлияние недрогнувшей рукой, полностью смочив дно урны. Поднялся тонкий дымок, словно во фляжке была кислота, а не спиртное...