Мария Введенская - Тенепад

АДЕЛЬ

Она стояла на пороге дома человека, с которым стала очень близка за последний месяц. Не роман, не связь, а дружба. Адель буквально вломилась в его жизнь со всем своим табуном личностных проблем и заставила проникнуться к себе. Они спасали друг друга и, возможно, даже спасли бы, будь на то время. Но картина, открывшаяся глазам Адель, говорила об обратном.

Человек, которого все знали под прозвищем Старик, лежал сейчас лицом вниз на дощатом полу, словно поломанная кукла. Руки, ноги, а главное шея располагались под совершенно немыслимыми углами, о которых Адель даже думать не хотелось.

– Олден… – ахнула она, и волна нестерпимой жалости сковала нутро мертвой хваткой.

– Господи… – Адель закрыла ладонью рот, впившись ногтями в щеку, и бросилась к нему.

Она боялась дотронуться, совершая забавные движения, словно диснеевская волшебница. Так и не решившись, Адель снова вцепилась руками в лицо и горько заплакала. Не было никаких сомнений в том, что Олден мертв.

Они познакомились месяц назад в маленьком местном пабе «Труба и лошадь» и прямо таки взбесили друг друга с первого взгляда. Хотя говорят, в отторжении кроется подсознательная заинтересованность. Только утром Адель прилетела сюда из Нью-Йорка и чувствовала себя дико вымотанной изнурительной дорогой. Она долго искала по интернету такое место, которое можно было бы охарактеризовать как «безлюдное», в условиях дикой чарующей красоты полной задумчивости и деревенской прелести. Подобных мест много, но почему-то при взгляде на фотографию именно этого дома посреди шотландских фантастических природных красот защемило сердце. Словно всё это было предрешено. Адель бежала сломя голову от неудач, пустоты и себя самой, но ответы на ее многочисленные вопросы брали свое начало лишь здесь.

Дожив до тридцати лет, она поняла, что ее жизнь не сложилась. Ни семьи, ни работы, съёмное жилище, зато целый букет неврозов. А ведь она всегда выделялась из толпы, отличаясь красотой и талантом, но вот только совершенно не умела пользоваться этими дарами. Словно всю жизнь прождала, когда кто-нибудь преподнесет ей все блага мира на блюдце. По сути, неудачница, жертва бесконечного самокопания Адель подошла к безумию на довольно близкое расстояние, на полногтя. Она выбрала уютный домик на самом краю Звенящего леса в деревеньке близ Элгина, только вот уже на подъезде позвонил риэлтор и, страшно извиняясь, сообщил, что снять дом не получится, так как неожиданно вернулся владелец. Адель, было, приготовилась впасть в истерику, а потом вдруг вспомнила, сколько дерьма с ней приключилось за последнюю пятилетку, и успокоилась…. Подумаешь, всего лишь очередная неудача. И почему-то от этой мысли ей сразу стало легче. По-настоящему легче.

Она ничего не сказала водителю, а спокойно доехала до обещанного ей дома. Он оказался даже ещё восхитительней, чем на фотографии. Одинокий, на лесной опушке в сельской глухомани – всего пара домов в округе, словно сошел с иллюстраций старинной сказки. Хотя, возможно, это лишь видение жителя бурлящего мегаполиса. По стенам тенью элементаля, рукой природы, желающей поглотить их в своем череве, поднимался плющ, а за домом разросся давно запущенный сад. Слева среди могучих деревьев пряталась уютная беседка, увитая покрасневшим диким виноградом. Адель буквально умирала от желания засесть в ней с ноутбуком и написать пролог к своей книге. Она бросила туда вещи, словно застолбив это место, и отправилась в живописный и по виду очень традиционной паб под названием «Труба и лошадь», который видела еще из окна такси. Топать, конечно, пришлось немало – миль пять, но место и вправду оказалось чудесным, пронизанным духом старины. Говорят, владелец прикормил оленей, и теперь они бесстрашно приходили сюда, но Адель за время, проведенное здесь, видела ну разве что диких лошадей, которых из-за низкого роста все называли «пони».

Внутри почти никого не было. Двое за стойкой и престарелая пара, занимавшая с достоинством столик. Поразмыслив, Адель стала третьей у бара, заказав Глен Элгин – прославленный местный скотч. Словоохотливый бармен, половину слов которого она не понимала, тут же расспросил ее, кто такая и откуда, но несколько странно среагировал на саму суть проблемы. Отошел даже…. Адель почувствовала некоторую неловкость, окончательно смирившись с перспективой заночевать прямо в беседке с сумкой вместо подушки, ведь мало ли когда хозяину дома взбредет в голову вернуться. По туманным словам риэлтора ей показалось, что фигура владельца весьма загадочна, и ожидать можно всего, что угодно. А ночи-то здесь вряд ли теплые….

Подав второй Глен Элгин бармен, видимо, осмелел или собрался наконец с мыслями, чтобы заговорщически кивнуть вправо, где на достаточном расстоянии друг от друга сидели двое мужчин. Он шепнул ей что-то типа: «Спроси старика», но по виду оба не доходили до указанной градации, хотя кто знает этих шотландцев….

Допив вторую порцию, Адель подошла к сидящему ближе и, чувствуя себя при этом полной идиоткой, спросила:

– Старик?

Но тот лишь смерил ее насмешливым взглядом и кивнул на соседа, укрепив во мнении, что «старик» – прозвище. А к нему так не хотелось подходить…. Он показался ей персонажем из древних легенд, у которого боги в наказание отобрали всё, что тот имел. Человек выглядел злым, мрачным и бесконечно уставшим. Груз проблем на его плечах едва не ломал хребет. Он походил на потасканного рокера в глубокой депрессии. Будто всё уже попробовал, и осталась лишь смерть. Последний деликатес. Рядом с ним к барной стойке была прислонена трость с золотым набалдашником – слишком изысканная и дорогая на вид, чтобы вязаться с образом человека в мятой растянутой серой футболке.

– Простите, а может быть, у вас найдется не такое глупо звучащее имя? Так же невозможно общаться… – обессиленно выдала Адель.

Человек, которого все звали стариком, медленно повернул голову, смерив подошедшую уничтожающим взглядом.

– О Господи… – выдохнула та. – Не смотрите на меня так. Я чувствую себя совсем нелепо! Позвольте мне вас угостить. Что пьете?

Но мужчина продолжал также напряженно и издевательски смотреть на Адель, только теперь к этому прибавилось раздраженное покачивание головы. Чувствуя себя на грани побега, она подала знак бармену, и тот, испытывая дикую жалость к этой несчастной, поставил две новые порции: Элгин для Адель и Лагавулин для Старика.

– Я не знаю тебя. – тихо и зло сказал тот, отодвигая стакан.

– Дело в том… – уже более уверенно и настойчиво начала та. – Что произошло недоразумение. Я сняла дом на окраине леса и уже заплатила. Ваш дом…. А теперь мне просто некуда идти.