Дарья Беляева - Крысиный волк

Амти разлила по чашкам чай, поставила перед ними, села за стол, снова открыла рот, чтобы начать рассказывать, но вместо этого сказала:

— Я вас люблю. Очень люблю. Как вы?

— Не просветлены, в отличии от тебя, малыш, — сказал Адрамаут.

— Если твое внезапное мужененавистничество можно назвать просветлением, четырехглазка! — засмеялся Шайху. Амти заметила, как жадно он осматривается.

— Алкоголя нет, — пояснила она, но Шайху продолжил смотреть по сторонам, и Амти поняла — он впервые дома у Яуди. Девушка, которую он почти любил никогда прежде не звала его в гости.

— Так ты расскажешь про Лестницу Вниз? — нетерпеливо спросила Эли. — Ну, что там дальше!

— Сначала расскажите вы!

И они рассказали. Оказывается, Мескете действительно стала царицей Тьмы, однако сама Царица сбежала. Адрамаут сказал, что ее побег явно был спланирован заранее. Она просто зрелищно исчезла в клубах тьмы — это довольно редкая магия, Царица вытворять такие фокусы не могла. Кто-то перенес ее в место, где они не в силах ее найти, по крайней мере — пока что. Сейчас во Дворе все шло не лучшим образом. Представления Мескете о том, как нужно править Инкарни коренным образом расходились с мыслями ее подчиненных на этот счет.

Мескете справлялась, однако, Адрамаут считал, что она попала в беду, это только вопрос времени, когда ее попытаются убить.

Амти видела, как Адрамаут боится за Мескете, но ей и в голову не приходило бояться за нее тоже, в конце концов, никого сильнее и страшнее Мескете Амти еще не видела.

— Еще одна проблема, — сказала Эли. — В том, что по закону ты должна быть царицей Тьмы.

— Я? — спросила Амти.

— Ты прошла больше ступеней, — кивнул Адрамаут.

— Но я не хочу… — начала было Амти, а потом Шайху засмеялся.

— Как-будто кто-нибудь другой хочет, чтобы шестнадцатилетняя соска была царицей, так что расслабься.

— Как же мне тогда вернуться во Двор? — спросила Амти. — Без того, чтобы нарушить закон?

— Тайно, — сказал Адрамаут. — За это не переживай. В целом мы сейчас путешествуем во Двор и обратно. Мы искали тебя, а теперь еще эти девочки…

В глазах у Адрамаута мелькнуло его обычное беспокойство за тех, кто слабее. Амти поняла, что он серьезно настроен найти того, кто похищает детей, и это взволновало ее.

— Но мы сейчас должны быть осторожнее, — напомнила она. — После того, что мы сделали.

— Непременно, — кивнул Адрамаут. — Мы сдадим ублюдка Государству и подтвердим тем самым наше обращение.

Амти вздохнула. Адрамаут все время оправдывал их попытки кому-то помочь тем, что это поможет им самим. Никогда не помогало. Чтобы отвлечь его от этой темы, Амти спросила:

— Зачем вы взломали эфир?

Но за него ответила Эли, голос у нее был очень бойкий:

— Потому что решили, что пора. Что каждый день, когда мы сидим в тени — мы теряем.

И Амти поняла, что это Эли вдохновила их сделать то, о чем они так давно мечтали. Как же она повзрослела, удивилась Амти. Она залюбовалась на Эли, ее темные волосы кольцами спадали на плечи, а темные глаза казались вобравшими в себя наступающую за окном ночь. Она была так красива, и Амти так нравилось смотреть на нее. Поймав ее взгляд, Эли улыбнулась, обнажив белые, остренькие зубки. Впервые Амти заметила, что они чуточку кривые, но это делало улыбку Эли особенной, а потому нравилось Амти.

— А ты? — спросил ее Шайху, наливая себе еще чая и, видимо, надеясь, что там магическим образом появится виски.

Амти вздохнула. Она рассказала все о пустоте, о Лестнице Вверх, Ашдоде и Шацаре. Умолчала она только о том, чем занималась с Шацаром после того, как разбила сосуд с пустотой.

— О, — сказал Шайху. — Я все понял! Это Шацар теперь убивает девчонок!

— Чего? — спросила Эли. — Ой, Шайху, заткнись!

— Нет, серьезно, может он возненавидел девчонок после встречи с нашей Амти так же сильно, как она — мужиков.

Амти почувствовала, что у нее горят щеки. Она фыркнула, сказала:

— Нелогично.

Однако что-то внутри нее зашевелилось — детство Шацара прошло в окружении девочек, сначала живых, а потом мертвых и, судя по всему, его не изжитая психотравма в известной степени руководила его действиями.

— Что? — спросил Шайху. — Я вот всегда знал, что он Инкарни!

— Да заткнись ты, — фыркнула Эли. — Ничего ты не знал.

— Но догадывался.

Шайху расхаживал по кухне, периодически он брал чашку, нож, тарелку, вертел их в руках почти нежно, будто все эти вещи, принадлежавшие Яуди, были ему очень дороги, и он по ним тоже скучал. Эли и Амти хихикали над ним, его щенячья влюбленность казалась страшно милой.

Они говорили долго, Адрамаут рассказывал, как они проникли на телебашню, Шайху говорил, что Мескете отвесила ему, так называемых, люлей за невнимательность на лестнице после того, как вытащила его из иллюзии. Амти заметила, что Адрамаут иногда останавливается, будто не может вспомнить нужное слово, глаза его приобретают бессмысленное выражение только что проснувшегося человека, и секунд с десять он старается вспомнить, о чем говорит.

Амти сглотнула, ей до слез стало жалко Адрамаута. Впрочем, когда он увидел ее взгляд, то улыбнулся, обнажив жуткие зубы.

— Я легко отделался, — сказал Адрамаут. — Кажется, у меня некоторые проблемы с кратковременной памятью, но в целом — я помню как лечить, стрелять и ваши имена. Этого достаточно.

Адрамаут чуть вскинул голову, и свет сделал ярче его нечеловеческий глаз, придал ему большую неестественность и дикость. Амти, увидев это, испытала неожиданный прилив нежности к нему со всеми его зверскими несовершенствами. В этот момент она услышала, как ворочается в двери ключ.

Шайху подскочил, как ошпаренный.

— О нет! — зашептал он. — Мы попались! Надо было уходить раньше! Только не это!

Паника на его лице была такая, будто за дверью находились все Псы Мира с Шацаром во главе. Амти почувствовала себя неудобно, будто она привела друзей в чужую квартиру, хотя Яуди и просила их задержать. Амти вскочила на ноги, сказала:

— Я ее встречу!

— Задержи ее! — сказал Шайху. Амти и Эли вместе пошли в коридор, последним, что Амти услышала с кухни был усталый голос Адрамаута:

— Серьезно, Шайху? Двенадцатый этаж, подумай об этом хорошенько, ладно?

Когда Амти и Эли оказались в коридоре, Яуди уже вошла. Она снимала пальто, от нее исходил зимний холод, на ресницах таяли снежинки.

— Привет, — сказала Эли.

— Ага, — отозвалась Яуди.

— Я убралась, — добавила Амти.

— Здорово, — кивнула Яуди. Она сбросила ботинки и прошла на кухню.

— А она очень общительная, да? — спросила Эли, и тут Амти, только взглянув на нее и не совсем понимая, что делает, прижала ее к стене и поцеловала в губы. Эли ответила не сразу, несколько секунд она просто прижималась к Амти, расслабленно закрыв глаза.