Джеймс Херберт - Волшебный дом

— Просто здесь так принято обращаться с приезжими — дать понять, что местные знают чуть больше, чем мы.

— Что? А, это ты о нем... Нет, я не об этом беспокоюсь. Флора Калдиан, наверное, слыла здесь чудачкой, и некоторые посмеивались над ней, потому что она была не такая, как все. Вероятно, она была одинокой старушкой без семьи, которая бы заботилась о ней. Нет, я думала о самом Грэмери. — Она отхлебнула свой апельсиновый сок.

— Теперь он тебе уже не так нравится?

Мидж тревожно взглянула на меня.

— О, больше чем просто нравится. Правда, в коттедже словно сталкиваются разные стихии.

Теперь пришла моя очередь встревожиться.

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— Какая-то пустота этого дома...

— В нем долго никто не жил.

— Конечно, но разве ты сам не заметил? Там нет пауков со своей паутиной, никаких насекомых. Даже нет признаков мышей. И под крышей не гнездятся птицы — а ведь вокруг лес Грэмери же — как пустая оболочка.

Я не заметил всего этого, но Мидж была права. Там должна была обитать тьма всяких тварей.

— И все же, — продолжила она, — круглая комната была полна жизни. Ты сам ощутил это, там с тобой что-то произошло.

— Да, конечно, у меня на мгновение закружилась голова, вот и все. Вероятно, от голода. — Я с тоской посмотрел в бар.

— И все?

Мне не хотелось углубляться в это.

— На что было похоже? Ну, если тебе так нужно знать, то, когда я поднялся по лестнице, мне показалось, что на меня повлияло солнце. Яркий свет вызвал какие-то сигналы у меня в мозгу.

Мидж секунду-две смотрела на меня, потом сказала:

— Ладно.

И все. Ни споров, ни обсуждений. Она либо удовлетворилась моим ответом, либо поняла, что я не хочу углубляться дальше. От этого с Мидж легко жить.

Я выпил полкружки пива, а Мидж смотрела на меня из-под своих тенистых ресниц, черноволосая, с изящным острым подбородком. Да, потому-то я и зову ее иногда Ведьмочкой.

— Так куда мы отправимся отсюда? — спросил я, тыльной стороной руки вытерев губы. — Ты знаешь, меня тревожит, во сколько обойдется привести этот дом в порядок.

— Но дом тебе понравился, правда? — заговорщицки прошептала она перегнувшись через стол. И снова посмотрела на меня с той же улыбкой. — Разве его расположение не идеально? Представь себе, как мы будем здесь работать. Моя живопись, твоя музыка Майк, ты так много здесь сделаешь, я это точно знаю. А может быть, ты наконец возьмешься сочинять детские сказки, чтобы я их иллюстрировала. Из нас получится чудесная пара!

Я обдумал ее слова. Иногда Мидж ускользала в какой-то собственный мир, в какие-то края вдали от душных городов и корыстолюбивых смертных, и обладала способностью увлекать за собой и других — то есть если хотела взять их с собой. Большую часть времени мне приходилось оставаться прагматиком, хотя меня не переставало удивлять, какой приземленной и практичной Мидж умеет становиться, когда того действительно требуют обстоятельства.

— Слушай, вот что мы сделаем, — сказал я. — Мы вернемся к агенту и выложим свои карты. Укажем все дефекты, большие и маленькие, и назовем минимальную цену, в какую сможем уложиться. Если Бикклшифт пойдет на это — прекрасно, если нет — что ж, нам придется примириться с правдой жизни.

Мидж не могла возразить на это, но, увидев тревогу в глубине ее глаз, я испытал неприязнь к самому себе.

Так мы и сделали. Допив свое пиво и сок, мы поехали обратно в Кентрип. У меня бурчало в животе, а Мидж хранила угрюмое молчание. Когда мы проезжали Грэмери, ее глаза не отрывались от коттеджа, и снова она вытягивала шею, пока он не скрылся из вида.

Обеденное время давно прошло, когда мы добрались до деревни и нашли Бикклшифта, который не знал, чем занять остаток дня. Я изложил ему нашу позицию, сказал, что коттедж нам очень понравился и мы очень хотим его приобрести, но он имеет некоторые неприятные изъяны, которые требуют внимания и могут пробить значительную брешь в наших финансах. Как насчет того, чтобы сбросить с установленной цены хотя бы четыре тысячи?

Он посочувствовал. Сказал, что все понимает. Но ответил отказом.

В объявлении указывалось, что Грэмери требует некоторого ремонта, и, вполне возможно, цена высоковата. Но снижать ее он не имеет ни полномочий, ни, надо сказать, профессиональной склонности к этому. В конце концов, это «очень подходящая недвижимость» в «самом подходящем» на свете месте.

Я чувствовал, как Мидж упала духом, и сам тоже повесил нос. Хотя я испытывал смешанные чувства к этому месту, известие о том, что оно нам не достанется, расстроило меня больше, чем я ожидал.

Выпрямившись на стуле, Бикклшифт объяснил, что распорядители завещания Флоры Калдиан установили минимальную цену, и мы лишь первые в очереди желающих осмотреть дом. Он говорил это вполне дружелюбно, но агенты по недвижимости не славятся широтой натуры.

Однако трудность для нас заключалась в том, что мы собирались не только жить в Грэмери, но и работать, а тамошние условия прекрасно подходили для того и другого. К тому же я хотел устроить что-то вроде собственной студии звукозаписи — никаких фантазий, сами понимаете, однако и самое необходимое потребует немалых сумм в наличных. Да что толку рассуждать, не стоило обманывать самих себя. Приятная идея, но практически недостижимая. Прощай, уютное гнездышко в деревне!

С тяжелым сердцем мы покинули Бикклшифта, и он пообещал сообщить нам, если что-нибудь изменится. Всю дорогу до въезда в Лондон Мидж молчала, и мне было нечем ее утешить.

В ту ночь она плакала во сне.

Три звонка

Есть такая старая китайская пословица, я только что ее придумал: «Когда счастье на твоей стороне, числа в расчет не принимаются».

В 8.30 утра нас разбудил звонок в дверь. В этот час редко кто-то беспокоит меня, поэтому Мидж пришлось выбраться из-под одеяла на этот звонок. Приоткрыв один глаз, я заметил, что лицо у нее все еще припухшее, а глаза красные от слез. Она натянула халат и вышла из спальни, а я застонал и зарылся головой в подушку. Но тут Мидж открыла входную дверь, и послышался знакомый рокот:

— Доброе утро!

Валери Харрадайн, ее агент, возвестила о наступлении утра.

Из кухни доносились их голоса, Мидж говорила еле слышно, а Большая Вэл скрежетала, как астматическая бетономешалка. В действительности Вэл была неплохой теткой, хотя и с избытком бычьей энергии, и что меня в ней раздражало — это та манера, в какой она навязывала Мидж работу, которой та не хотела. Узнав ее миссию в то утро, я был готов расцеловать этот огромный лоб, усы и все лицо.

Мидж влетела обратно в спальню и, запрыгнув на кровать, своими молочно-белыми бедрами оседлала мой живот, а руками стала трясти за плечи. Я заныл и попытался ее скинуть.