Стивен Кинг - Ящик

Декс не ответил. Комната купалась в солнечном свете. Снаружи пела птица.

— Я закончил уборку в лаборатории, — продолжил Генри наконец. — Это заняло еще сорок минут, и я чуть было не упустил каплю крови на одной из ламп… заметил ее, когда уже выходил. Но когда я закончил, там все блестело. Я вернулся к машине и поехал к английскому отделению. Становилось поздно, но я не чувствовал ни малейшей усталости. На самом деле, Декс, не думаю, чтобы я когда-либо в жизни соображал так ясно. В подвале английского факультета был ящик. Это осенило меня в самом начале твоей истории. Один монстр ассоциировался с другим, я полагаю.

— Что ты имеешь в виду?

— В прошлом году, когда Бэдлингер был в Англии… ты помнишь Бэдлингера?

Декс кивнул. Бэтлингер был тем человеком, который обошел Генри в битве за кресло в Английском отделении… частью из-за того, что жена Бэдлингера — веселая, живая и общительная, а жена Генри — мегера. Была мегерой.

— Он был в Англии в свободный год. Привез назад кучу разных вещей. Среди них — гигантское чучело какого-то животного. Его звали Несси. Для детей. Этот сукин сын купил его для своих детей. Я всегда хотел детей, ты знаешь. Вилма — нет. Говорила, они мешают жить.

Короче, оно приехало в огромном деревянном ящике, и Бэдлингер приволок его в подвал Английского отделения, сказал, что у него в гараже недостаточно места. Но выбрасывать ящик он не хотел, тот мог пригодиться когда-нибудь. Наши уборщики использовали его, как громадную мусорную корзину. Когда он заполнялся, его опрокидывали в грузовик в день вывоза мусора, и потом набивали снова.

Думаю, именно этот ящик, в котором чертов монстр Бэдлингера приехал из Англии, навел меня на мысль. Я начал понимать, как бы можно было избавиться от твоего Тасманского дьявола. И параллельно стал думать кое-о-чем другом, от чего я жаждал избавиться.

У меня, конечно, были ключи. Я вошел и спустился в подвал. Ящик стоял на месте. Это была большая, громоздкая штуковина, но там же я обнаружил тележку. Я вывалил немногочисленный мусор и установил ящик на ней. Втащил тележку вверх по лестнице и покатил ее, через аллею и назад в Амберсон.

— Ты не взял машину?

— Нет, оставил ее на парковке у Английского факультета. Ящик все равно не влез бы в нее.

До Декса стало кое-что доходить. Генри, конечно, приехал на MG — престарелом спортивном автомобильчике, который Вилма всегда звала его игрушкой. И если Генри был на MG, то Вилма должна была приехать на Скауте — джипе с откидным верхом. Куча свободного места, как гласит реклама.

— Я никого не встретил, — продолжал Генри. — В это время года — и ни в какое другое — кампус абсолютно пуст. Все складывалось просто адски безукоризненно. Мне не попалось ни единой пары фар. Я вернулся в Амберсон Холл и спустил Бэдлингеровский ящик вниз. Оставил его на тележке, обращенным открытой стороной под лестницу. Затем поднялся обратно и достал в чулане уборщика длинный шест, который они используют, чтобы открывать и закрывать окна. Теперь эти шесты есть только в старых зданиях. Я спустился назад и приготовился извлечь ящик — твой Паэллский ящик — из-под лестницы. И тут мне стало не по себе. Видишь ли, я понял, что у ящика Бэдлингера нет крышки. Я замечал это и раньше, но лишь теперь осознал это. По-настоящему.

— И что ты сделал?

— Решил рискнуть, — сказал Генри. — Я взял шест и вытянул ящик наружу. Я обращался с ним так бережно, словно он был полон яиц. Нет… словно он был полон банок с нитроглицерином.

Декс выпрямился, уставившись на Генри.

— Что… что…

Генри мрачно взглянул на него.

— Я впервые рассмотрел его как следует, не забывай. Это было ужасно. — Он задумался, затем повторил опять:

— Это было ужасно, Декс. Он был весь забрызган кровью, местами просто пропитан ею. Я подумал о… помнишь те коробочки с сюрпризом, они везде продавались? Нажимаешь на маленький рычаг, и коробка начинает скрежетать и трястись, затем из-под крышки выскакивает бледная зеленая рука, ударяет по рычагу, и крышка с треском захлопывается. Я подумал об этом.

Я вытащил его — о, очень осторожно — и я клялся, что не стану заглядывать внутрь, несмотря ни на что. Но я заглянул, конечно.

Его голос упал беспомощно, словно вдруг утратив всю силу.

— Я увидел Вилму, Декс. Ее лицо.

— Генри, не надо —

— Я увидел ее глаза, они смотрели вверх, прямо на меня. Ее остекленевшие глаза. И я увидел еще кое-что. Что-то белое. Наверное, кость. И что-то черное. Мохнатое. Свернувшееся там. И свистящее. Очень тихий свист. Думаю, оно спало.

Я выдвинул его как можно дальше и просто стоял там, глядя на него, сознавая, что не смогу вести машину, когда позади эта тварь, которая может выскочить в любой момент… выскочить, и приземлиться мне на шею. Поэтому я начал искать что-нибудь — все равно что — чтобы закрыть ящик Бэдлингера.

Я прошел в комнату для животных, и там была пара клеток, достаточно больших для Паэллского ящика, но я не смог найти чертовы ключи. Я поднялся по лестнице, мне по-прежнему ничего не попадалось. Не знаю, как долго я там рыскал, но меня не покидало чувство, что время уходит. Я стал потихоньку сходить с ума. Затем я наткнулся на ту большую лекционную аудиторию, в дальнем конце коридора —

— Аудитория 6?

— Да, думаю, да. Там красили стены. На полу было расстелено большое парусиновое полотно, защищающее от брызг. Я подобрал его, и вернулся к лестнице, и я протолкнул Паэллский ящик внутрь Бэдлингерского. Осторожно!.. ты не поверишь, как осторожно я проделал это, Декс.

Когда меньший ящик оказался внутри большего, Генри ослабил ремни на тележке факультета и взял парусиновое полотно за край. Оно жестко зашелестело в тишине подвала Амберсон Холла. Как и дыхание Генри. А рядом раздавался этот тихий свист. Генри замер, ожидая, что он прекратится, изменится. Этого не произошло. Он так вспотел, что рубашка промокла насквозь, облепила грудь и спину.

Двигаясь осторожно, стараясь не спешить, он обернул полотно вокруг ящика Бэдлингера три раза, затем четыре, затем пять. В тусклом свете, льющемся из лаборатории, Бэдлингерский ящик теперь выглядел мумифицированным. Придерживая шов рукой, он обернул сначала один, потом другой ремень вокруг ящика. Туго затянул их и затем отступил назад, застыв на мгновение. Он взглянул на часы. Было чуть больше часа. Его сердце ритмично билось.

Снова пододвинувшись вперед, с нелепым желанием закурить (он бросил шестнадцать лет назад), он взялся за тележку, наклонил ее назад и медленно потащил вверх по лестнице.

Снаружи, под бесстрастно наблюдающей луной, он взгромоздил все сооружение, тележку и остальное, на заднее сидение автомобиля, о котором привык думать, как о джипе Вилмы — хотя Вилма не заработала и десяти центов с того дня, когда он женился на ней. Он не поднимал ничего тяжелее с тех пор, как студентом работал на транспортную компанию в Вестбруке. В верхней точке подъема копье боли, казалось, пробуравило его поясницу. Несмотря на это, он плавно опустил свой груз на заднее сидение, так нежно, как спящего младенца. Он попробовал поднять верх, но тот не поддавался: ручка тележки выпирала на четыре дюйма дальше, чем нужно. Он ехал с откинутым верхом, и на каждом ухабе или выбоине у него замирало сердце. Уши вслушивались в свист, ожидая, что он взлетит до пронзительного визга и тут же перейдет в гортанный рев бешенства, готовясь к резкому треску полотна, разрываемого зубами и когтями.