Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер…

С чего начались неприятности? С телефонного звонка. Он позвонил Кире и поздравил ее с днем рождения. Все нормально. Можно было нажать «отбой» и дожидаться следующего праздника, скажем, Нового года. Но она его опередила и попросила о встрече. И здесь можно было бы включить заднюю: сослаться на занятость, на усталость. В конце концов, он мог просто и твердо сказать: «Знаешь, дорогая, я полгода назад был изгнан тобой, отставлен в сторону, как старые лыжи, а теперь вдруг зачем-то понадобился… У меня тоже есть гордость!» Кроме того, он ведь сразу догадался, зачем, собственно, понадобился своей бывшей возлюбленной. Парковая улица! Еще бы ему не знать, где это, если всю минувшую ночь он провел там! Ушлая журналистка собиралась воспользоваться их прошлой дружбой, чтобы накопать побольше жареных фактов. И, даже зная это, он согласился на встречу! Зачем? Неужели так сильно соскучился?.. Пожалуй, да. Очень сильно. Ему хотелось увидеть Киру, заглянуть ей в глаза, услышать ее голос… Они встретились. И что? Он вел себя достойно. Не ерничал, не злился и, в общем, не передал ей никакой информации. Можно было спокойно отправляться на работу, тем более что он и так уже опаздывал. Нет же! Хитрая лиса опять заманила его в ловушку. Подвези в прокуратуру! У нее, видите ли, аккредитация! Ну, коли так, отправляйся сама, зачем тебе чья-то помощь? Но он опять дал слабину. Еще хоть двадцать минут с ней наедине!

Виктор зло загудел машине, попытавшейся влезть перед ним в полосу. Куда вам всем надо? Места нет ни слева, ни справа – какие маневры? Стой в своей полосе и не дергайся!..

И что же случилось потом? А потом произошло самое скверное. Единственный свидетель по делу о преднамеренном убийстве в присутствии следователя опознала убийцу в женщине, которую опер-уполномоченный Виктор Кошкин собственноручно привел в прокуратуру. И не просто привел, а – провел, представив своей хорошей знакомой.

Немыслимых усилий стоило ему убедить следователя, что «свидетельница не в себе», что ей нужен отдых после пережитого стресса. Но тот тем не менее взял с Киры письменные объяснения и поинтересовался, где она была минувшей ночью в промежутке между двенадцатью и двумя часами. Дальше – хуже. Выяснилось, что алиби у нее нет. Она, якобы, провела всю ночь дома, в своей постельке. А муж… этот сморчок слюнявый, поэт задрипанный… муж, оказывается, задержался допоздна на работе, потому что готовил сделку, и подтвердить алиби не сможет!

Виктор выключил зажигание. Хватить греть мотор! Термостат едва справляется. Стрелка уже приблизилась к ста градусам. Скорее всего, эта любовница Рыбакова просто спятила. Отсюда – и весь бред про женщину с экрана. Следовательно, если бы Виктор зашел в кабинет не с Кирой, а, скажем, с лейтенантом Таней Быструшкиной… кстати, она вчера была без лифчика… в форменной рубашке с погонами так аппетитно колыхалась ее грудь!.. Так вот, если бы зашел с Таней – то и она оказалась бы «той самой женщиной в сквере». Хорошо, коли так. А если нет? Если худая стерва в красной, как тряпка тореадора, блузке – нормальная, вменяемая особа с хорошей зрительной памятью и великолепными характеристиками с места работы? Тогда…

Виктор похолодел. Он даже не услышал, как ему гудят задние машины. Тогда… Это просто чудовищно! Такое даже предположить невозможно! Получается, что Кира, у которой, допустим, рыло в пуху… ну, может, она и не убийца, конечно… но вполне могла попасть в неприятную историю… выслеживала кого-нибудь, вынюхивала, искала материал для своей писанины и – бах – оказалась в неподходящее время в ненужном месте… получается, что Кира просто использовала его, как громоотвод. Кому придет в голову подозревать в чем-то нехорошем известную журналистку, которая с другом-оперативником сама приехала в прокуратуру «добывать информацию по этому делу»?

Виктор пошарил рукой по торпеде, схватил пачку сигарет, обнаружил, что она пустая, со злостью скомкал ее и выбросил в окно. Думай, товарищ старший лейтенант, что теперь делать. Искать доказательства Кириной невиновности или, напротив, стараться вывести эту хитрую и бездушную женщину на чистую воду?

Пробка стала редеть. Виктор запустил двигатель и теперь медленно двигался по мостовой в потоке оживших машин.

Пару дней назад, кстати, был похожий случай. Тоже мужчина и тоже возвращался из кино. Но, правда, не с любовницей, а с женой. Добрались до дома, легли спать. Глубокой ночью – звонок. Мужа попросили выйти поговорить на лестничную клетку. А потом он летит из окна пятого этажа. Приезжает наряд, то да се… Вызывают труповозку… И врачи обнаруживают у покойничка в затылке пулевое отверстие. Как всегда у нас… Менты ничего сами определить не могут. Они утопленника от зарезанного не отличат! Был, кстати, такой случай. В реке труп нашли. Приезжает «дежурка» из местного отдела. Протокольчик осмотра, туда-сюда. Вывод: утонул по пьяному делу. А у того нож из груди торчит. Ох, как нам не хочется «висяки» себе вешать!

Так вот, возвращаясь к выпавшему из окна мужу. Жену допрашивали, ничего не видела, не слышала. С кем супруг на лестницу потопал – понятия не имеет.

Виктор высунулся из окна:

– Эй, приятель, угости сигареткой!

Водитель машины, движущейся во встречном направлении, протянул ему раскрытую пачку.

– Мерси. – Кошкин щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.

Это дело, кажется, сейчас у Пашки Щеголькова. Толковый следак, но завален работой по горло. Может статься, что после оперов несчастную жену, то есть, вдову погибшего еще никто не допрашивал.

Виктор нащупал в кармане телефон, достал его, набрал в поисковике Shegol и нажал кнопку вызова.

– Неприятная история, – покачал головой отец, когда Кира, наплакавшись вволю, сидела, поджав ноги, в кресле в гостиной и прихлебывала горячий шоколад из крохотной фарфоровой кружки. – Может дойти до журналюг из вражеского стана, и тогда те начнут зубоскалить вволю.

– Да будет вам, Андрей Иванович, – махнул рукой Николай. – Обойдется. Эта мадам, которая свидетель, видать, тронулась головой после пережитого. Оно и понятно: не каждый день любовники из окон выпадают. Уверен: завтра она придет в себя, и еще извиняться будет. А ты, дорогая, – он повернулся к жене, – напрасно меня не привлекла в свидетели. Я бы подтвердил твое алиби.

– Я тоже думаю, что все будет в порядке, – шмыгнула носом Кира. – И вообще, давайте все-таки допразднуем сегодняшний день, чуть-чуть подпорченный, но не переставший быть моим.

– Принести тебе кусочек нашего торта? – спросил отец.

– Нет, папка, – она покачала головой. – На ночь не буду. А вот лучше, знаешь, что?..

– Неужели еще водки? – ахнул Николай.