Дин Кунц - Сумерки

Джой энергично закивал:

– Ну да, ведьму.

– Видишь ли, вполне объяснимо, что, увидев кого-то в окне, ты мог принять этого человека за ту старушку.

Ведь в тот день она уже напугала тебя, и поэтому мысль о ней не выходила у тебя из головы. Так что когда ты включил свет, чтобы разглядеть, кто же стоит за окном, ее лицо, возможно, уже настолько отпечаталось в твоем сознании, что, независимо от того, кто там находился в действительности, ты представил именно ее.

Джой, не поспевая за ходом его мысли, только моргал и упрямо твердил:

– Это была она. Ведьма.

Обращаясь уже к Кристине, Уилфорд продолжал:

– Я склонен думать, что убийство собаки – дело рук того, кто стоял за окном, однако вряд ли это та самая женщина. Поймите, когда дело касается отравления собаки – а такое случается гораздо чаще, чем вы думаете, – то не может быть и речи о том, что это сделал совершенно чужой человек. Скорее всего, им окажется тот, кто живет рядом. Сосед. Я к тому, что пробрался к вам именно сосед и высматривал он именно собаку, а вовсе не вашего малыша. Этого человека Джой и видел в окне. Затем случилось то, что случилось: он нашел собаку и сделал свое дело.

– Все это вздор, – возразила Кристина, – у нас хорошие соседи. Зачем им убивать нашу собаку?

– Случается и такое, – заметил Уилфорд.

– Только не в наших краях.

– В любых краях, – настаивал на своем Уилфорд. – Если собака день за днем не дает людям покоя, лает, у некоторых сдают нервы.

– Брэнди почти никогда не лаял.

– Видите ли, то, что для вас "почти никогда не лает", для ваших соседей могло означать "никогда не умолкает".

– И потом, Брэнди не отравили. Черт побери, все это более чем чудовищно. Вы же сами видели. На такую безумную жестокость не способны никакие соседи.

– Вы бы удивились, узнав, на что бывают способны соседи, – сказал Уилфорд. – Зачастую они даже убивают друг друга. И это не редкость. Мы живем в странном мире.

– Ошибаетесь, – в сердцах сказала Кристина. – Это была старуха. И ночью у окна была она, и собака – тоже ее рук дело.

Полицейский вздохнул:

– Может быть, вы и правы.

– Разумеется, права.

– Я только хочу сказать, что нам следует смотреть на вещи широко.

– Прекрасная мысль, – отрезала она.

Полицейский закрыл блокнот.

– Ну что же, похоже, я получил всю необходимую информацию.

Он поднялся с кресла. Вслед за ним вскочила Кристина и поспешно спросила:

– И что теперь?

– На основании вашего заявления мы составим протокол и скажем вам номер дела.

– Что за номер?

– Если что-то произойдет, например, снова объявится эта женщина, вы звоните нам и сообщаете номер, присвоенный вашему делу, так что в участке будут заранее знать, о чем идет речь. Полицейские выедут к вам, уже зная, на что следует обращать внимание по пути. И если женщина скроется до их приезда, то они, возможно, смогут задержать ее еще по дороге к вашему дому.

– Почему же нам не дали номер дела после того, что случилось прошлой ночью?

– Одного сообщения о том, что кто-то пробрался на ваш участок, недостаточно, чтобы завести дело, – объяснил Уилфорд. – Прошлой ночью, насколько нам известно, не совершено никакого противоправного действия.

Нет состава преступления. Сегодня все.., несколько хуже.

– Несколько хуже? – воскликнула Кристина. Перед ней предстала страшная картина: отсеченная голова Брэнди с обращенным на нее мертвым взглядом остекленевших глаз.

– Извините, я неудачно выразился, – сказал Уилфорд. – Я имею в виду, по сравнению с тем, что нам приходится видеть на службе, убитая собака – это.., как бы сказать...

– Все понятно, – Кристина с трудом подавляла гнев и нетерпение. – Вы звоните и сообщаете нам номер дела.

Но я хочу знать, что еще вы намерены предпринять?

Уилфорд выглядел растерянным. Он расправил плечи, затем потер ладонью крепкую шею.

– У нас есть только описание, которое мы составили с ваших слов. Это немного. Мы сверимся с компьютерной базой данных и попробуем установить личность. Машина выдаст имена всех, у кого когда-либо возникали неприятности с полицией и кто соответствует нашему описанию, по крайней мере семи из десяти физических характеристик, по которым устанавливают личность. Мы также поднимем наше фотодосье. Возможно, компьютер выдаст сразу несколько имен, а в досье окажутся фотографии нескольких пожилых женщин. Тогда мы предъявим их вам для опознания. Как только вы опознаете ее.., э-э.., мы сможем побеседовать с ней и выяснить наконец, что происходит. Поймите, миссис Скавелло, все не так уж безнадежно.

– А что, если у нее никогда не было неприятностей с полицией и у вас нет на нее досье?

Направившийся к выходу Уилфорд ответил:

– У нас существует возможность обмена базами данных со всеми полицейскими управлениями, находящимися на территории округов Оранж, Сан-Диего, Риверсайд и Лос-Анджелес. Мы имеем немедленный доступ к их компьютерам. Это называется модемная связь. Если выяснится, что женщина проходила у них по какому-то делу, мы выйдем на нее так же быстро, как если бы она числилась в нашей собственной картотеке.

– Это все так, но что, если она вообще не имела никакого дела с полицией и нигде не значится? – с тревогой в голосе спросила Кристина.

– Ну, не волнуйтесь, – Уилфорд уже открывал входную дверь. – Мы что-нибудь придумаем. Такое нам не впервой.

– Меня это не устраивает. – Кристина сказала бы так, даже если бы верила ему, но как раз доверия-то она и не чувствовала. Ничего они не придумают.

– Сожалею, миссис Скавелло, но это все, что мы пока можем для вас сделать.

– Чушь собачья.

Он нахмурился.

– Мне понятно ваше раздражение, и я уверяю вас, что это дело будет под контролем, но мы не можем творить чудеса.

– Чушь собачья.

Было видно, что терпение его на пределе. Насупив густые брови, он произнес:

– Миледи, это меня не касается, но мне кажется, вам не следовало бы употреблять таких слов в присутствии ребенка.

Она уставилась на него в изумлении. Изумление уступило место гневу.

– Вот как? Да кто вы такой – новоиспеченный христианин?

– По правде говоря, именно так. И я убежден, что для нас чрезвычайно важно показывать хороший пример подрастающему поколению, чтобы дети наши воспитывались по образу и подобию божьему. Мы должны...

– Я не верю вам. По-вашему, я показываю дурной пример лишь потому, что произнесла вслух два коротких, безобидных слова...

– Слова не безобидны. Дьявол прельщает и соблазняет именно словом. Слова – это...

– А какой пример подаете моему сыну вы сами? А?

Каждым своим действием вы показываете ему, что полиция бессильна кого-либо защитить, не в состоянии никому помочь и не способна ни на что, кроме как приехать по вызову и вынюхивать подробности.