Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари - Гордон Макгил
Крейг обернулся. На его лице застыло крайнее удивление.
— Но, я думал…
— Пожалуйста, сделайте то, что я сказал, — раздраженно оборвал его президент.
— Конечно, господин президент.
Президент дождался, когда его помощник выйдет из комнаты, затем повернулся к Дэмьену. На лице его играла улыбка, знакомая миллионам американских телезрителей. Президент поднялся со своего кресла и протянул руку Дэмьену.
— Ваш отец гордился бы вами, Дэмьен, — заявил он.
Конечно, президент намекал на то, что отец Дэмьена, сам являясь одним из наиболее уважаемых послов в Великобритании, радовался бы назначению своего сына на этот пост, что само по себе это назначение в некотором роде сглаживало кошмарные воспоминания, связанные с гибелью Роберта Торна.
Однако Дэмьен резко перебил говорящего.
— Я ценю ваши соболезнования, сэр, — заявил он, пожимая руку президенту.
Они улыбнулись друг другу. И тут президент внезапно йо^увствовал, как по его спине пробежали мурашки. Перед ним стоял невероятно уверенный в себе человек. Будто эго был его, Дэмьена, кабинет и гостем здесь являлся не Торн, а он, президент. И пока президент провожал взглядом выходящего из кабинета Дэмьена, он вдруг осознал, что Торн ни разу не упомянул имени Эндрю Дойла. Все остальные как-то выразили свое потрясение или соболезнования. От Дэмьена он не услышал ничего подобного. Будто бывшего посла и вовсе никогда не существовало.
Глава пятая
Харвей Дин, прищурившись, смотрел на стюардессу, склонившуюся над ним. Девушка разъясняла пассажирам, что уже вполне можно отстегнуть ремни безопасности. Дин попросил мартини, откинулся в кресле и мельком глянул на Дэмьена, погруженного в чтение романа.
Дин достал свой кейс и расслабился. Обычно он редко занимался самоанализом, хотя время от времени все-таки оглядывался на прожитые годы и прикидывал, на какие высоты занесла его нелегкая. Сейчас был как раз такой момент. Дин находился на борту авиалайнера, принадлежащего Торну. Это был самолет, способный без посадки пересечь Атлантику. К тому же он был изнутри настолько роскошный, что пассажиры при известной доле воображения могли представить себе, будто находятся где-нибудь, например, в отеле «Савой».
Дин взял мартини, поблагодарил стюардессу и принялся смаковать напиток, который оказался превосходным, каг< раз то что надо; особо сухой с джином. Дин считал себя удачливым человеком. Он прекрасно знал и свои сильные и слабые стороны, что само по себе уже было преимуществом. К своим слабостям он относил неспособность понимать людей. Его представления о человеческой природе были смутными, он не разбирался в мотивах поведения того или иного человека, постоянно удивляясь, как по-разному реагируют люди на определенные явления. Но вот уловить суть какой-нибудь проблемы он мог за считанные секунды. У него была сверхъестественная хватка в области бизнеса и прямо-таки пророческий дар, если дело касалось важнейших советов. Дин обладал также острейшим чутьем на неприятности: чуть где запахло жареным, он уже держит нос по ветру.
Именно благодаря этим способностям восемь лет назад Дина пригласили из Гарвардской школы бизнеса в директорат крупнейшей транснациональной компании. Дин с точностью мог припомнить мельчайшие детали своей встречи с Полем Бухером. Дин тогда с благодарностью принял приглашение на обед и отправился туда, сгорая от любопытства.
А Бухер с ходу перешел прямо к делу. Сотрудники «Торн Корпорейшн» были приятно поражены стилем работы Дина. Бухер же, внимательно просмотрев все характеристики Дина, тут же предложил ему место. Дин, конечно же, был полыцен и принял предложение еще до того, как подали горячее. Он был совершенно очарован Бухером. Дин знал, что это тот самый Бухер, что двенадцать лет назад настоял на расширении компании «Торн Индастриз» и предложил заняться соей и удобрениями; решение это превратило «Торн Индастриз» из промышленного гиганта в транснациональный колосс. Именно Бухер понял, что люди, занимающиеся пищевыми продуктами, делают погоду во всем.
А уже после второй порции бренди Дин вдруг почувствовал к Бухеру такое расположение, что уже почти не стесняясь, поинтересовался, правда ли, будто именно Бухер произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой: «Только при одном условии мы можем быть уверены в завтрашнем дне. И это условие… голод!»
Бухер слегка улыбнулся:
— Да, полагаю, что-то в этом роде.
Месяц спустя Дин стал служащим «Торн Корпорейщн». А еще двумя неделями позже Бухер начал на свой лад перекраивать жизнь Дина Харвея. В один из уик-эндов на загородной вилле Бухера случилась вечеринка. Жена Дина — Барбара — проводила лето в Хэмптоне, а для мужской половины «Торн Корпорейшн» это время являлось традиционной порой разного рода любовных похождений и других приключений.
На вечеринке Бухер познакомил Дина с Аэйшей. Она была — как сама потом рассказывала — наполовину креолкой, наполовину венесуэлкой. Дин, большую часть жизни проведший в стенах колледжа, никогда не встречал подобных женщин.
Он. был ошеломлен ее сексуальной ненасытностью. Ее поведение в постели никак не вписывалось в рамки обычных представлений Дина о женщинах: грубая инициатива вкупе с потрясающей чувственностью. Будь Дин чуточку помоложе, он с негодованием отказался бы от подобной женщины, как глубоко порочной. Аэйша то и дело причиняла ему и физическую боль.
После второй бурно проведенной ночи, Аэйша ни с того ни с сего достала Библию. Дин решил было, что это очередной плод извращенной фантазии. Но женщина казалась на редкость серьезной, когда посвящала его во многие тайны, заключенные на страницах Библии. И он сдался. Оглушенный ее наркотическим влиянием, почти задохнувшийся в ее тягучих и острых благовониях, он уже в каком-то экстазе ощутил, что все, о чем она ему поведала, имеет смысл. И вот после всего этого, когда Дину объяснили наконец, кто же такой Дэмьен Торн, он чуть не разрыдался от счастья.
С этого самого дня Дин был готов следовать за Дэмь- еном на край света и с радостью отдал бы за него жизнь. К своему удивлению, он легко скрывал все это от Барбары.
Он полез в кейс за документами, нашел необходимые и отложил портфель в сторону.
«Советский Союз предлагает Египту сою ценой пятьдесят долларов за тонну с рассрочкой платежа на пять лет. Это на восемь долларов меньше, чем хотим мы».
— Каковы наши соевые запасы? — поинтересовался Дэмьен, отрываясь от книги.
— Где-то восемьсот миллионов тонн.
— Отлично. Пусть покупают по тридцать долларов за тонну и пять процентов годовых за десятилетнюю рассрочку платежа, — Дэмьен улыбнулся впервые за день. — В результате этой акции правительство Египта будет находиться у нас в кармане ближайшие десять лет.
Дин сделал в своих документах-пометку. Дэмьен продолжал:
— Президент настаивает на отчете об Н. Ф‘. О., но я не желаю, чтобы
