Девять дней - Анна Моис
— Не обязательно, конечно. Но что, если они были не его биологическими родителями? Может, малыша отняли у кого-то, и этот кто-то нашел его и решил отомстить?
Инспектор Хьюс стал еще более мрачным и задумчивым. Я сказал, что с удовольствием приму мальчика и понаблюдаю за ним так, чтобы он этого не понял. Инспектор поблагодарил меня, откланялся и собирался уйти, но потом прямо у двери остановился.
— Рич, Мари… — неуверенно начал он, — сегодня ночью у нее был приступ. Но не волнуйся, все быстро закончилось, — добавил он, видимо, заметив, как я изменился в лице.
— В котором часу это было?
— Около трех ночи. Я попросил Аннет, служанку, подежурить в ее комнате. Мари была крайне возмущена, но не особо спорила. Она так боится, что любой приступ может стать последним.
Инспектор погрустнел. Я убедил его, что все будет хорошо и пообещал зайти к мисс Мари к вечеру. Эта новость его обрадовала, он даже выпрямился и как будто забыл об ужасном убийстве.
Я проводил мальчика в палату. Он не говорил, только кивал или отрицательно качал головой. Из этого нашего полунемого разговора я понял, что он спал, когда убили его родителей. Нашел он их утром. Трупы увидела горничная и поспешила в полицию. Мальчик не видел преступника и ночью ничего не слышал. Я распорядился дать ему чего-нибудь сладкого и успокоительного, хотя выглядел он вполне спокойно.
Это был обычный мальчик, как и все в его возрасте. Разве что бледнее и застенчивее. Но я сделал вывод из короткого разговора с его матерью, что семья эта весьма трудная. Мать мальчика не просто недолюбливала, а будто ненавидела и видела в нем отражение чего-то ужасного. Неудивительно, что мальчик закомплексован и не уверен в себе.
Я пообещал ему, что принесу завтра книжку. Не забыть бы спросить какую-нибудь сказку у мисс Мари. Она любит фольклоры разных народов, поэтому у нее точно найдется что-то интересное. Когда я уходил, мальчик, казалось, слегка повеселел. То ли мое присутствие его утомило, то ли он просто рад уединению.
К вечеру я решил сделать обход. Мистер Хоффишер молился. На мои попытки поговорить, он никак не реагировал. Молился, как будто меня здесь и вовсе не было. А вот миссис Олдридж снова меня порадовала. Когда я зашел, она горько плакала, но глаза ее были ясными, и она меня узнала. Женщина снова была похожа на вполне вменяемую мать, потерявшую и оплакивающую ребенка. Я немного поговорил с ней и мне удалось ее успокоить. Она все еще всхлипывала, но в целом стала более умиротворенной. Она снова завела разговор о чудесах, и я убедился, что рассудок ее все еще не восстановился, хотя говорила она четко и последовательно, мыслила логично, что практически не бывает у душевнобольных. Если бы не ее упоминание Дьявола, то я бы подумал о выписке.
— Доктор Филдс, как вы думаете, что ждет нас всех в Аду?
— Вы верите в Дьявола?
Она помолчала, но замахала головой.
— Я верю, что он существует, но не верю в него. Я верю в Бога. Но он… не верит в меня.
Я подумал, что будет неплохо позвать отца Флеккера. Вера и религия хоть и вызывает у меня раздражение, но таким людям, как миссис Олдридж вполне может помочь. Однажды у меня был пациент, он вернулся с войны и не сумел вынести всего увиденного. Тогда я пригласил священника. Бывший солдат ударился в религию, выздоровел и отправился в паломничество. С тех пор о нем ничего неизвестно, надеюсь, что с ним все в порядке. Я к тому это, что иногда вера способна помочь найти путь, пусть даже вера в несуществующее.
Поэтому я предложил миссис Олдридж встретиться со священником. Она довольно радостно приняла это предложение и сказала, что будет с нетерпением ждать.
Около пяти вечера я был дома. Там меня ждал профессор Миррер. Его визит порадовал меня. Мне как раз нужен был совет кого-то более опытного, чем я по поводу лечения мисс Мари. Мне даже не пришлось заводить тему, потому что он вдруг, попивая остывший чай, — не знаю, почему он пил чай холодным — предложил передать лечение мисс Хьюс ему. Я поначалу опешил и, конечно, попросил разъяснить мотивы. На что он сказал:
— Ваши чувства друг к другу, мистер Филдс, мешают вашей профессиональной оценке состояния бедной девочки.
При этом он громко отхлебывал чай, наслаждаясь им, будто чем-то необычный и изысканным.
— Чувства? — я попытался казаться невозмутимым, но профессор хитро улыбнулся.
— Может быть, я мало знаком с вами двумя, но я прожил достаточно долго и познал, что такое любовь, мой друг. А потому я не перестаю видеть во взгляде мисс Мари, направленном на вас, взгляд моей юной, но уже покойной жены, а в вашем взгляде, направленном на мисс Мари, видеть самого себя.
Он снова улыбнулся и посмотрел на меня, слегка наклонив голову. Я помолчал с полминуты, размышляя о его словах и пришел к выводу, что он прав. Я не хочу верить, что у мисс Мари развивается шизофрения не потому что сомневаюсь в этом, а потому что не хочу, чтобы это было так. Будь она просто Мари Хьюс — обычная пациентка дома скорби или только его будущая пациентка, наверняка я бы распознал признаки шизофрении у нее на ранней стадии, потому что не был лицом заинтересованным.
— Пожалуй, вы правы.
Заключил я и сделал глоток чая.
— Что случилось с вашей женой?
Профессор мечтательно прикрыл глаза и устремил взгляд на потолок.
— Я бы хотел думать, что она ушла в лучший мир и сейчас смотрит на меня и думает о том, каким убогим и толстым я стал.
Он засмеялся. Я тоже не сдержался.
— Мне жаль, профессор, — добавил я, когда профессор погрустнел, а улыбка исчезла с его лица.
— Туберкулез, мой мальчик. Туберкулез — как чума от Всадника, губит, уничтожает и стирает. И вот их уже нет. Многих людей тогда унес этот Всадник.
— Вы верите в Бога? — удивился я. Профессор снова хитро улыбнулся.
— А разве можно иначе?
Я знал, этот вопрос ответа не требует. Поэтому лишь улыбнулся. Допив чай, мы отправились в дом Хьюсов.
Похоже, мои профессиональные записи уже давно превратились в некое подобие личного дневника. Это неплохо, хоть для меня и в новинку. Как-то я порекомендовал одной пациентке, склонной к депрессиям, записывать все, что с ней происходит. Со временем перечитывая дневник, она понимала незначительность некоторых ситуаций, которые в то время, когда она их описывала,
