Глен Кук - Покоритесь воле Ночи
Пайпер Хект уже достаточно давно жил на западе, думал, что привык ко всем здешним странностям, и все же местный обычай его ужаснул: оказывается, граальские гранд-дамы в этот самый момент всеми правдами и неправдами пытались попасть в число избранных, которым предстояло наблюдать за тем, как императрицу лишат девственности. Среди пяти избранных по традиции должны были быть матери и тетки жениха и невесты, но Джейм и Катрин – сироты, и Джейм не привез из Касториги дам, достаточно высокородных для этой роли. Король хотел отменить обычай, но придворные гарпии не потерпели бы такого.
Они жаждали стать свидетельницами унижения девицы Идж.
Каким-то образом им всем – императрице, Альтен-Вайнбергу, Граальской Империи, всему миру, да и патриаршему главнокомандующему – удалось перетерпеть эту ночь.
– Такие испытания выпадают на долю лишь высокородных, – объяснил ему Мадук. – До обращения в чалдарянство девушки рано теряли невинность и обычно выходили замуж только тогда, когда доказывали, что способны родить. У крестьян по-прежнему так, но для дворян важно, чтобы не было сомнений в отцовстве. Никто не хочет оставлять свои имения и богатства чужому ребенку.
– Понимаю, – отозвался Хект, хотя до конца уразуметь все равно не мог. – И все же почти все здешние молодые дамы, как я вижу, любезничают отнюдь не со своими мужьями. У некоторых по несколько кавалеров. А мужчины, в свою очередь, ухлестывают за чужими женами.
– Чужестранцу трудно понять эту логику, – ехидно отозвался Мадук. – Во всем виноваты трубадуры.
– В каком смысле?
– В своих песнях они утверждают, что браки заключаются по расчету, а любовь – нечто совсем иное.
Прамане тоже рассказывали истории о любви – о лжи, предательстве и обманутых мужьях (те обычно выставлялись слабаками). В реальности даже подозрение в супружеской измене могло навлечь на виновных жестокую смертную казнь. Здесь же на это смотрели сквозь пальцы, даже если речь шла о собственной жене.
А Пайпер Хект все так же не мог сдержать нечестивых мыслей при виде Элспет Идж.
После свадебной церемонии торжества тянулись еще долго. На третий день главнокомандующий смог наконец, не нарушив правил этикета, уехать. Дворец ва Стил-Паттеров патриарший отряд успел более-менее привести в порядок по сравнению с тем, в каком виде он им достался. Младшему ва Стил-Паттеру оставили многословное благодарственное письмо.
Вместе с Хектом ехал капитан браунскнехтов Альгрес Дриер.
– Благодарю вас, главнокомандующий, за проявленное участие, – сказал он Хекту, когда они выбрались из Альтен-Вайнберга на южную дорогу. – Наследная принцесса вернула бы меня в свою личную гвардию, если б могла. Но ее сестра мне не простила. Да и те старые перечники, которых Элспет выставила дураками и трусами, открыв перевал Ремейн.
Упомянув Ремейн, капитан вдруг заволновался.
– Я рад вашему обществу, Дриер. Вы ведь уже бывали в этих краях и можете помочь со стратегией.
– Вы действительно собираетесь сразиться с чудовищем?
– Обещал императрице. Кейт Рук утверждает, что нынче мы экипированы в разы лучше, чем Прозек тогда. – Хект оглянулся через плечо на своих артиллеристов.
Среди них были и те четверо пушкарей, которые уцелели в тогдашней заварушке. Их ранило, а потом они оказались в плену у имперцев, которые надеялись выведать секреты огненного порошка. Но секреты выведать так и не удалось, потому что пушкари и сами ничего не знали.
– Прошу прощения, – извинился Дриер, проследив за взглядом Пайпера. – Но вы же знали, что у меня на уме. Наследная принцесса тогда пришла в ярость. Слишком трепетно относится к вопросам чести.
– Как и ее отец?
– Йоханнес Черные Сапоги вполне мог поступиться честью, если ставки оказывались достаточно высоки.
– Думаю, принцесса тоже на это способна в случае крайней нужды. Мало кто из нас по-настоящему неколебим, когда речь заходит о морали и этике. Обладатели безупречных репутаций просто умело все скрывают.
– Да вы циник.
– Возможно. Сам-то я считаю себя реалистом. Я уж и забыл, какие эти горы огромные.
Джагские горы подпирали собою небо, на пиках блестели снежные шапки.
– Даже на моей памяти они успели сильно измениться, – сказал Дриер. – Теперь здесь гораздо больше снега и льда.
Выходка принцессы Элспет не отвратила от нее местных жителей, ведь само их существование зависело от того, открыт ли перевал для путников.
Перед восхождением главнокомандующий сделал привал, чтобы лошади отдохнули, а солдаты успели привести в порядок оружие. Привал устроили в деревеньке под названием Аус-Гилден, которая вряд ли могла похвастаться чем-то, кроме своего местоположения – прямо перед перевалом.
Здесь Хекта и нагнал гонец из Коннека.
Объявился он к вечеру.
– У меня послание от лейтенанта Консента. Наши братья хорошо потрудились в Коннеке, пока мы с вами изнывали от скуки в Альтен-Вайнберге.
Солдаты засмеялись. Что-что, а от скуки в столице Граальской Империи никто не изнывал.
– Прозеку удалось загнать в угол сначала Черенка, а на следующую ночь и Кинта. Он расправился с ними, а теперь преследует Смерть.
– Хорошо бы ему улыбнулась удача, – крикнул кто-то.
– Хаган Брокк разгромил две большие разбойничьи шайки, ему помог граф Реймон. Клэй Седлако очистил несколько городов, а еще заманил в ловушку Бестию. Но тому, к несчастью, снова удалось ускользнуть. Зато демон тяжело ранен. Значит, на свободе целым и невредимым разгуливает лишь Тень.
Скиллена и несколько воскресших Орудий послабее уничтожили еще раньше.
Солдаты не кричали от радости – не из того они были теста, – но на их лицах отразилась гордость.
– Будем надеяться, у нас все пройдет так же гладко, – сказал Кейт Рук.
– Думаете, будут трудности? Чудовище уже не то, Прозек выходил против него, когда оно было во много раз сильнее.
– Лучше приготовиться к худшему.
Пайпер Хект такой подход одобрял. Готовься к худшему – тогда врасплох тебя не застанут.
Время от времени появлялся Девятый Неизвестный, но поговорить им редко удавалось.
И все равно спокойнее знать, что старик где-то поблизости и наблюдает за отрядом.
– Мы приближаемся к тому месту, где все и случилось, – предупредил Дриер.
Четверо артиллеристов из старого отряда Прозека пустились в объяснения, показывая пальцами.
Хект отправил бо́льшую часть солдат разбить лагерь на старом месте. Перевал вскоре занял направлявшийся на север караван. Вместе с участниками предыдущего похода Хекту и Мадуку пришлось проталкиваться через толпу путешественников.
Почти никаких следов той схватки они не нашли. Даже отметины на скалах были едва видны.
– Завтра начнем пораньше, – заявил Хект.
Вернувшись в лагерь, они увидели, что караванщики остановились неподалеку. Пайпер отправил к ним Кейта Рука – разузнать, не заметил ли кто чего необычного.
Нет. Чудовище просто не осмелилось нападать на такую толпу.
– На нас он тоже не полезет, – предположил Рук.
Этого Хект и боялся. Он не знал, как выследить тварь.
– Плохо я все обдумал.
Патриаршие солдаты с таким усердием готовились противостоять Ночи, что разместившиеся неподалеку фиральдийцы начали над ними потешаться. В лагере Хекта выставили все амулеты, у каждого наготове был припасен ручной фальконет (а то и не один), обе пушки зарядили предназначенной для богов картечью, рядом с ними сидели артиллеристы с тлеющими фитилями, повсюду горели огромные костры.
И все равно их едва не настигла погибель.
Левое запястье у Хекта нестерпимо заныло. Он знал, что спит, но знал и то, что рука болит наяву. Нужно во что бы то ни стало проснуться. Но не получается. Все еще находясь в плену мучительного сна, Пайпер понимал: подобное с ним уже случалось – не здесь, но точно так же он не мог ничего поделать, когда надвигалось что-то ужасное.
Постепенно сознание возвращалось. Да, так было в Оунвидийской теснине. Тогда он сумел проснуться и растолкать Бронта Донето, пробудить от магического насланного сна.
Тявкнул фальконет. Хекта захлестнуло чье-то глубокое изумление. Страшная боль. Следом за ней осознание: невозможное вершится – вот она, смерть. И наконец – быстрое падение в окончательное ничто.
Сила ощущалась такая, что Хект едва смог выползти из палатки. Его колотило как в лихорадке, пот лил ручьем, левое запястье будто переломили.
Другим пришлось и того хуже: у них ведь не было талисманов. В тусклом свете костров едва виднелись силуэты людей, одни корчились от боли, другие просто валялись, будто мертвые, закатив глаза. В нескольких ярдах от дымящегося фальконета с почерневшей земли поднимался пар. Там, в центре обугленного пятачка, лежало еще красное от жара яйцо.
«Молодцы», – хотел было похвалить пушкарей Хект, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука. Да и теперь он видел, что хвалить особенно некого: вахтенные артиллеристы лежали тут же, охваченные непробудным колдовским сном.
