Алекс Джиллиан - Охота на ведьм

— Эй, подруга, такими вещами не бросаются. — укоризненно сказала Даниэла, поднимая подарок Адеева. — Он все равно труп, а кольцо можно продать. Деньги тебе пригодятся. А оно стоит немало. Тебе, кстати, сказали, что ублюдка застрелили при задержании?

Лера отрицательно мотнула головой. Ей было все равно. Главное, что он больше никому не причинит вреда. Она плохо помнила, что произошло, когда ворвались милиционеры. Вроде он угрожал ей ножом, а потом вдруг уронил его и набросился на Ноэля. Видимо, в это момент в него и пальнули. Земля ему пухом. О мертвых плохо не говорят.

— Он чуть не перерезал тебе глотку, но Ноэль проявил мастерство гипноза, и скальпель вывалился из его рук. Мне это Андрюша рассказал.

Лера удивленно взглянула на подругу. Андрюша? Ей не послышалось? Что, последнего кавалера у нее увели? Даниэла смущенно заулыбалась.

— В общем-то, я подумывала уехать, после того, как ты совсем поправишься, но теперь сомневаюсь. Андрей уговаривает меня остаться в Москве. Ну, что ты на меня так смотришь? Да. Любовь у нас. — счастливая улыбка осветила красивое лицо. Теперь понятно откуда такие перемены в стиле одежды. Но они же совсем друг другу не подходят!

— Да, знаю я, о чем ты думаешь. — всплеснув руками, нахмурила бровь Даниэла. — Разные мы. Это точно. Он зациклен на своей работе, днюет и ночует в своем отделении. Но зато он герой, преступников ловит. И не продажный мент какой-то, а настоящий — она засмеялась чистым радостным смехом. — Настоящий полковник. А богатых и перспективных с меня достаточно. Главное для женщины, что? Нет, не брильянты, а чтобы ее любили и ценили. Он же всю жизнь на меня, как на икону смотреть будет.

Это точно. Андрей парень серьезный и преданный. Может, и выйдет у них что-то путное. Дана тоже настрадалась от мужиков. Ей покоя хочется, тихой гавани, а Раденский очень подходит на эту роль. Лера была искренне рада за Даниэлу, да и за Андрея, хотя он и хлебнет с ней. Вот прознает его любимая про продвинутые московские клубы и понесется. Не сможет она долго высидеть на одном месте. Да, и на зарплату ментовскую туфли от Гучи не купишь. Она и готовить-то не умеет, наверно. Но ничего, если это любовь, то они сами разберутся, кто будет готовить, кто стирать, а кто по клубам ходить.

— Он, кстати, в коридоре. Тоже жаждет тебя увидеть, но пускают по одному. Так что он мне место первенства уступил. Ты насчет платы за лечение не переживай. Ноэль все оплатил вперед. Так что лечись. А его мы потом найдем. Все наладится, вот увидишь.

Лера покачала головой. Глаза наполнились слезами. Ничего не наладится. Она сама все разрушила. И винить, кроме себя, некого.

— Эй, ты что это реветь вздумала. — сердито сказала Даниэла, вытирая ее глаза платком. — Прекрати сопли распускать. Если я сказала, что мы его вернем, значит, так и будет. Ну, ошиблась ты. С кем не бывает. Не любил бы он тебя, давно бы уехал, и не сидел бы у кровати со страдальческим лицом. А если любит, то простит. Он ведь тоже не ангел.

Лера благодарно улыбнулась Даниэле. Как хотелось поверить ей.

— Ты лучше о хорошем думай. О нас, например. Ольга твоя вся извелась. Тоже примчится чуть позже. Мы рядом, милая. — Дана склонилась и поцеловала Валерию в щеку. — Мы тебя не оставим.

Лера закрыла глаза. Смотреть на полное тошнотворного участия лицо Даниэлы не было ни сил, ни желания. Если бы она могла, то сказала бы, что все ее слова для Валерии пустой звук, они приносят только тягостные мысли, но не облегчают моральной отрешенности и бесконечных сожалений. Это не честно по отношению к голубоглазой нимфе, взирающей на нее с неподдельным состраданием. И поэтому проще промолчать. Она и правда желает ей выздоровления, но не способна проникнуть в ее внутренний мир, где так темно, мрачно и безнадежно.

— Ты устала? — спросила Дана. — Может, Андрей заедет позже?

Лера отрицательно покачала головой. Ей не хотелось растягивать неминуемую встречу с друзьями. Они не заслужили ее равнодушия. И все же ей очень хотелось попросить у всех прощения.

Дана не обманула, когда пообещала, что они не оставят ее. На тумбочке каждый день стоял новый букет, а спустя несколько дней Лере разрешили фрукты, и ее сердобольные товарищи завалили ее палату бананами, яблоками и грушами. Она не успевала съесть и половину, и кормила весь этаж, за что ей были благодарны и пациенты, и врачи, и медсестры. Вопреки прогнозам ее лечащего врача Алексея Викторовича, Валерия была готова к выписке уже через пару недель. Он удивленно, но радостно улыбался, вручая ей больничный лист, и окончательное заключение, в котором говорилось, что она полностью здорова. Единственное, что омрачало его полное удовлетворение ее состоянием, так это то, что она на протяжении трех недель не сказала ни слова. Этот факт вызывал недоумение и тревогу у ее друзей, которые постоянно бегали к доктору и просили назначить специальное лечение. Он только разводил руками и объяснял, что лечение ничего не решит. Лера может говорить, но не хочет. Дана долго и упорно пыталась повлиять на свою подругу, она даже купила книжку по психологии и логопедии. Она смешно кривлялась, изображая, как нужно произносить буквы, и где при этом должен быть язык. Ее старания вызывали у Валерии снисходительную улыбку. Неужели она не понимает, что Лере просто нечего им сказать? В конце концов, Дана сдалась и оставила ее в покое.

В день выписки ее встретили все трое — стильно и вопиюще дорого разодетая Даниэла, скромно улыбающийся из-за ее плеча Раденский в вытянутом свитере и застиранных джинсах и энергично улыбающаяся Ольга в новом алом пальто и лакированных высоких сапогах. Что-то в ней неуловимо изменилось. Леру смутила ее новая сумка от Гучи, почти такая же дорогая, как у Светиковой, Ольга сменила прическу, и макияж стал более ярким. По всей видимости, в ее жизни тоже наметились стремительные приятные перемены. Лера почувствовала легкий укол зависти.

Подъехало такси, и Андрей, взяв ее под руку, помог погрузиться на заднее сиденье. Лере было неловко, что с ней обращаются, как с маленькой больной девочкой. Она даже бросила на Раденского протестующий взгляд, но быстро опомнилась. Он всего лишь проявляет заботу, ничего больше. Но почему ей так тошно от всей этой заботы и благотворительности? Она была рада, что возвращается домой. Теперь у нее появится возможность спрятаться от всех этих жалеющих сочувствующих глаз, и насладиться своими страданиями в одиночестве.

Всю дорогу Дана болтала обо всем и ни о чем. О том, как здорово, что Лера наконец возвращается домой, что завтра она непременно должна сходить с Даной в салон красоты и оживить цвет волос, сделать новомодный маникюр и записаться на массаж и спа-процедуры, и еще необходимо сменить гардероб. За последние два месяца Валерия похудела на полтора размера и старые вещи непременно повиснут на ней, как на вешалке. Но худоба нынче в моде, так что, по словам Даниэлы, Лера должна видеть определенные плюсы в своей болезни. Мужчины будут без ума от новой Леры в новой одежде, с новым цветом волос, и новым маникюром. Интересно, а будут ли без ума мужчины от страшных красных расходящихся в разные стороны шрамов на ее груди? И сможет ли она когда-нибудь позволить себе декольте, или навечно все ее кофточки и платья будут иметь глухой высокий ворот. А что ей делать летом? Придется забыть о пляже и бассейне, а также и о массаже тоже. Никому она не позволит увидеть уродливые отметины серийного убийцы на своем теле. Он вырезал память о себе навечно. Каждый раз, глядя на себя в зеркало, она будет вспоминать о том жутком вечере в подвале под гаражом, холодные безумные глаза Раденского, и полный недоумения и боли взгляд Ноэля. Краем уха она продолжала слушать веселый бред, который несла Даниэла. Лера понимала, что вся эта живость, выбранная интонация, легкость, непринужденность, беспричинный смех — для нее. Дана хотела отвлечь ее, заставить настроиться на позитивную волну, незаметно перевести ее мысли в другое, безопасное русло. Но Дана слишком мало знала свою новую подругу, чтобы осознать тщетность своих стараний. А Ольга знала, и поэтому молчала. Она молчала каждый раз, приходя к ней в палату. Они смотрели друг на друга, понимая, что никакие слова не смогут помочь Лере воскреснуть. В глазах Оли отражалась тревога и печаль. Но она не звала ее в салон красоты, а оставшись с ней в этот вечер, после того, как Даниэла и Раденский, после длительного прощания с поцелуями и пожатиями рук, и обещаниями заглянуть завтра, уехали, Ольга села рядом с Валерией на диван, и взяв ее руку, проницательно и строго посмотрела в усталые глаза подруги.