Виктор Гламаздин - Одна против зомби

Я всюду видела зомби, ловко прячущихся под оболочкой обычных лохов и неудачников.

Зомби я видела в каждом. В сидящих в машине полицейских. В пьющих в скверике водку алкашах. В идущих навстречу студентах. В болтающих на скамейке домохозйках. В выходящих из супермаркета посетителях. И даже в лежащих в колясках младенцах.

Я начала взглядом обшаривать улицу в поисках хоть одного нормально пипла, который успокоил бы поднимающуюся во мне панику. И когда увидела ничуть не похожих на оживших мертвецов розовощеких телок, курящих какую-то вонючую шмаль возле автобусной остановки, то не сдержалась, и громко и радостно пожелала им долгой жизни от рака легких.

— Кто-то чокнулся: либо я, либо мир, — произнесла я, не обращая внимания на матерящих меня курильщиц. — Но другой меня нет и другого мира тоже. Значит, надобно скумекать консенсус, иначе — здравствуй, психушка. Как говорят психиатры, если не можешь что-то изменить, найди в нем хорошее.

А чо искать-то, сестрицы, тут и так ясно: опухших от пива чувак, протирающий штаны на диване перед телеком с тупым сериалом, намного больший зомби, нежели непьюще-некурящий трудоголик-заика с черными глазами.

Вдруг я в ужасе замерла — мой взгляд наткнулся на витрину стоящего неподалеку от моего дома бутика. В витрине стояли манекены, весьма похожие на киношных зомби: серо-зеленая кожа, глаза без зрачков и идиотские позы.

«Жаль, я не спросила у Хорькоффа, не является ли их Леонтович каким-нибудь масоном, — подумала я. — Сейчас, когда я выспалась и успокоилась, уж как-то много нестыковок выявилось в сей темной истории. Запрет «Новой эры» в Китае — и полный молчок о причинах этого в тамошних СМИ. А затем появление этой шняги в Москве — одновременно в разных фирмах. И снова — тишина в прессе…»

Я прошлась по комнате в раздумьях и сомненьях.

«Может, зря Хорькофф переживал, и дело бы так и так замяли? — задала я себе вопрос. — И еще это странное предупреждение тестя Хорькоффа насчет лекарств, странные картины какого-то колдуна — художника-дудочника, крысы — любители музыки… А что, если применить Оккаммовскую бритву и отсечь лишнее, оставив простую, но объясняющую все гипотезу? И как она будет тогда звучать? А просто: «Тьма наступает!» Такая вот алармистская загогулина».

Я подняла голову вверх и замерла, словно пленный пиндос перед ножом игиловского горлореза.

«А тогда все встает на свое место! — торжественно произнес мой внутренний голос. — Идет слияние нашего мира с миром Тьмы. Следовательно, нынешнее засилье зомби — не случайный побочный продукт эволюции человеческой фармакологии, а закономерный результат целенаправленной деятельности группы людей, решившихся на видовую революцию. Если слегка осовременить «Протоколы сионских мудрецов», то как раз и выйдет следующее…»

Тут меня потом прошибло от такого предположения, а внутренний голос — трус и шкурник — испуганно замолк.

«Продолжай анализ дальше! — приказала я ему, — чего остановился-то?»

«Ну его на фиг, такие стремные мысли в башке держать! — огрызнулся на меня внутренний голос. — А если среди слуг Тьмы — до хренищи телепатов? Да они тебе враз голову оторвут за то, что ты в ней всякую разоблачающую их байду хранишь. Лучше забудь про все, смывайся, пока есть баблосы за кордон. И там живи в свое удовольствие под именем Мари дель Луиза Понте Карбо ван бен Рабинович. Пока агенты преисподней проверят на вшивость всех Рабиновичей, успеешь состариться».

«Ты на кого пасть разевашь, тля!? — рявкнула я на внутренний голос. — Запомни, мазута пляжная, русские своих не бросают! Ты хочешь, чтобы я, поджав обосранный от страха хвост, удрала с Родины, оставив на растерзание упырям миллионы своих братьев и сестер!?».

Внутренний голос устыдился и, пробурчав нечто неразборчивое, замолк.

Как матрос героической канонерки, идущей в свой последний бой на армаду вражеских дредноутов — я помылась и переоделась в чистое.

Правда, не в форменку и дореволюционную бескозырку с надписью «ВарягЪ», а во все такое мягкое и розовое. Ибо умирать я не собиралась, а собиралась спасать мир, даже если при этом придется его испепелить.

Но спасать мир без какой-либо стратегии было бы не просто бессмысленно, а даже смешно. И я принялась усиленно думать над тем, на что именно мне придется потратить ближайшие семьдесят лет и как не дать маху при таком глобальном планировании.

В минуту трагического раздрая в душе и урагана сомнений, захлестывающего океаном чувств извилины моего мозга, сильно покоцанного училками в школе (надеюсь, они сдохли, заразы), я обращаюсь к лучшим друзьям русской девушки.

А лучшие друзья русской девушки в отличие от всех других девушек мира вовсе не брильянты и презервативы, а… книги! Только они могут совершенно бескорыстно дать ей полезный совет, безвозмездно утешить и развлечь без покушения на кошелек и затаскивания в койку.

Я подошла к книжному шкафу и ласково погладила корешки стоящих там фолиантов.

— Ну чо, братва, я снова с вами! — заявила я авторам сих многостраничных опусов (естественно, все они были про зомби) и открыла первый подвернувшийся под руку томик.

Это был роман Вацика Живоглота «Франкенштейн таллинских трущоб». Я открыла оный и стала читать:

«Свои жуткие эксперименты Корявый начал в те времена, когда нацики пришли к власти на Правобережной Украине и начали гнобить там схидняков, жидов и комуняк.

Открытие точной формулы шняги, поднимающей на ноги жмуриков, далось Корявому нелегко. На зеках Конотопского концлагеря целых два года ежедневно проводились изуверские опыты, от одного воспоминания про которые у меня сразу начинаются нервный тик и понос.

Но начать масштабное производство зомби нам не удалось. Появились ушлые ребята из ЦРУ и захотели отобрать у нас наши секреты.

И тогда мы с Корявым, захватив с собой опытные образцы и документацию переехали во Таллин. Этот полный мистики готический городишка словно был создан для того, чтобы наладить там производство зомби для любящих экстрим богатеев на поток.

На свет появлялись чудовища. Одно отвратительнее другого.

Смешно, но факт: некоторые из этих страхолюдин до сих пор живы. Тридцать сидят по дурдомам. Около двух сотен держат в клетках местные олигархи, потешая приезжих иностранцев. Еще пяти сотням пока удается скрываться от ментов и бродячих собак в канализации…

Меня начало напрягать то, что Корявый стал глядеть на живых людей, как на заготовки для зомби. Глядя на пышущих здоровьем пиплов, он облизывался, словно матерый людоед.