Елена Артамонова - Большая книга ужасов – 51 (сборник)

– Если так, забери меня отсюда. Я не хочу коротать дни отражением. Я хочу жить. Мы должны быть единым целым.

Ее белые, озаренные призрачным светом руки потянулись к границе миров, мои повторили этот жест. Еще миг – наши ладони соприкоснутся, и тогда… Ужас завладел сознанием. Все самые жуткие кошмары были связаны с моим отражением, оно всегда стремилось поменяться со мной местами, оказавшись в мире живых, и вот теперь я добровольно готова была совершить этот безумный шаг. Никогда! Я резко отдернула руки от зеркала.

– Таня!

– Нет!!!

Слезы брызнули из глаз Катерины, в отчаянной ярости она начала барабанить кулаками по стеклу.

– Таня, что происходит? – мама выглянула из спальни. – Все в порядке?

– Да, мам, – нашла в себе силы ответить я. – Шла в туалет и споткнулась.

Мама стояла так, что не видела происходившего в зеркале, того, как билась головой о стекло и рыдала та, кого я привыкла называть собственным отражением.

– Ложись спать, Танюшка.

– Именно это я и собираюсь сделать.

Снова пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по комнатам. Я плюхнулась на кровать, закрыла глаза, отчетливо понимая, что никогда в своей жизни больше не осмелюсь взглянуть в зеркало.

Где-то вдали звучал отчаянный плач Катерины…

Глава VII

Роковой поединок Стоцкого

– Танюшка, причешись! Куда ты пойдешь такая растрепанная?

– Мам, я тороплюсь, в школу опаздываю! До свидания!

На ходу пригладив ладонями непослушные волосы, я как вор проскользнула мимо зеркала в прихожей и выскочила за дверь. На самом деле до начала уроков оставалась бездна времени, но мне было страшно случайно встретиться взглядом с Катериной, выглядывавшей из всех домашних зеркал.

У ворот школы я заметила Стоцкого. Вид у него был мрачный и растерянный. Похоже, с ним случились какие-то неприятности.

– Толик, привет!

– Знаешь, что с Яшей произошло? – вместо приветствия спросил он.

– Нет. А что?

– Он в больницу попал. Еще вчера вечером. Я хотел тебе сообщить сразу, но передумал. Все равно ничего сделать нельзя.

– Это из-за игры?

– Не знаю. Я вчера ему позвонил, хотел спросить, как задачка решается, а вместо Яши к телефону подошел его отец и сказал, что Яшу увезли на «Скорой». Он был без сознания и не приходил в себя.

– А глаза?

– Что глаза?

– С глазами у него все нормально?

– Яшин отец ничего про глаза не сказал. Я сегодня утром ему перезванивал. Он сообщил, что мать Яши находится с ним в больнице, а сам Яшка впал в кому. К нему никого не пускают, а я-то собирался после уроков его навестить.

– Яша в коме, – растерянно повторила я, глядя на старые яблони школьного сада. – Это из-за игры. Абсолютно точно из-за нее.

– И что теперь делать?

Решение пришло неожиданно. Еще секунду назад я пребывала в полной растерянности, но ответ на вопрос Толика легко сорвался с моих губ:

– Я возвращаюсь домой и вхожу в игру. Яша там. Без сомнений. А ты обещай мне, что больше никогда не откроешь эту проклятую «Ухмылку мертвеца».

– Тань, я с тобой.

– Зачем? Ты все равно не можешь видеть игру, как я. Да и вообще, все это плод моего не в меру разыгравшегося воображения.

– Не вредничай, Андреева. Я тебя одну в любом случае не оставлю. Вдруг понадобится «Скорую» вызывать. То есть я не то хотел сказать, в смысле…

– Ты все правильно сказал. Идем.

Развернувшись на глазах у приближавшейся к зданию школы Зинаиды Матвеевны, мы побежали к моему дому. Грядущие неприятности, связанные со столь циничным прогулом школы, волновали меня меньше всего на свете. По дороге я быстренько ввела Толика в курс происходящего, заодно сообщив и о последней встрече с Катериной, случившейся прошедшей ночью.

– Невероятно! И что ты собираешься делать?

– Не знаю. Войду в игру, поговорю с Агнет. Попробую найти Яшу.

– Я про Катерину.

– Не знаю. Мне стыдно смотреть ей в глаза. Я дала ей надежду, а потом струсила и позорно бежала. Раньше мне страшно было в зеркало смотреть, а теперь стыдно. Вот и хожу непричесанная.

Во дворе мы чуть притормозили, спрятались за кусты у трансформаторной будки, откуда хорошо просматривался наш подъезд. Обычно мама уходила на работу на полчаса позже, чем я, и мы могли случайно столкнуться в подъезде. В нервном ожидании прошло минут десять. Из дома никто не выходил. Наверное, мы с мамой разминулись и сейчас дома никого не было.

– Если что, скажу, что забыла тетрадь по физике. А ты спрячься этажом выше и жди.

– О’кей.

Мы бегом поднялись на лестничную площадку, Толик затаился этажом выше, а я остановилась у входной двери. Прислушалась. В квартире было тихо. Негромко щелкнул замок.

– Мама?

Тишина.

– Заходи, Толик.

Неловко повесив куртку на вешалку и не глядя в зеркало, я, опустив голову, прошла в свою комнату, включила компьютер. Стоцкий проследовал за мной.

– До сих пор не знаю, что происходит с моим телом во время игры. Наверное, в транс впадаю, кто знает? Сейчас ты со стороны посмотришь и мне расскажешь.

Мы разместились у столика, где стоял компьютер. Словно нарочно, он грузился не спеша, и каждая секунда промедления доводила меня до дрожи. Можно ли спасти Яшу, вытащить его из игры? Он же не умер, а только впал в кому, и это означало, что для него еще существовал путь назад. «Ну же, грузись скорее!» – мысленно повторяла я, нервно водя мышкой по столу.

– В почту загляни сначала, – посоветовал Толик.

– Зачем?

– На всякий случай. Яша мог тебе что-то написать.

Стоцкий не знал, что перед сном я просматривала все свои почтовые ящики и не обнаружила в них весточек от Абрамова. Прежде чем попытаться взломать игру, он вполне мог сообщить мне о своих намерениях, однако не сделал этого. Может быть, он обиделся на меня за то нелепое бегство или просто не хотел беспокоить. В любом случае, вечером писем от него не было. Правда, утром, до школы, я в почту не заглядывала – слишком уж тяжелой оказалась прошедшая ночь, но Яша к этому времени давно находился в больнице. Однако письма могли писать не только живые люди… Признаюсь, больше всего на свете я боялась обнаружить в ящике непрочитанное сообщение от Абрамова, пришедшее уже после того, как он впал в кому, а потому мои пальцы, набирая пароль, постоянно тыкали не в те клавиши.

– Дай я введу, а то так до вечера можно провозиться. Диктуй.

Мне нравились сложные, автоматически сгенерированные пароли, и я ошарашила Стоцкого заумной комбинацией из цифр, символов и букв, написанных в разных регистрах. Он только присвистнул, но с первого раза верно набрал пароль. Самые страшные предположения оправдались – в ящике уже накопилось несколько новых непрочитанных сообщений, и третьим из них стояло письмо от Якова Абрамова, полученное в 7.45 утра, в то самое время, когда перед завтраком я обычно просматривала почту. От отчаяния хотелось биться головой об монитор, но вместо столь бурного проявления чувств я начала читать: