Лана Синявская - Последняя ночь колдуна

Труп задрожал, словно сквозь него пропустили высокое напряжение, выгнулся дугой, опираясь на пятки и затылок. Откуда-то изнутри врассыпную бросились сотни потревоженных жуков и моментально разбежались во все стороны.

Лицо покойницы сморщилось, руки сжались в кулаки. В следующее мгновение Павел порадовался, что Глафира находится в глубоком обмороке. Увидев то, что происходит, она вполне могла бы лишиться рассудка. Живому человеку не дано пережить подобное зрелище. Даже у него самого на голове от страха зашевелились волосы.

Веки трупа распахнулись. Из глазниц на Карину уставились глаза цвета гашеной извести. Губы покойницы кривились и дергались. Рот разинулся так, что стали видны ватные тампоны, засунутые туда для того, чтобы запавшие щеки мертвеца казались полнее.

Рыдая от ужаса, Карина закрыла глаза руками, но остановить процесс ей уже было не под силу. Ее словно подхватил мутный поток черной реки, который несся вперед помимо ее воли.

Точно ища опоры, руки трупа беспорядочно молотили по воздуху.

– Не пугай меня, мамочка! Вернись ко мне! – тоненьким голосом просила Карина. – Ну пожалуйста, вернись ко мне!

– Она мертва! – раздался у нее над головой громоподобный мрачный голос.

– Кто здесь? – встрепенулась Карина, озираясь. – Райский, это ваши шуточки?

Не дождавшись ответа, Карина завертелась на месте как волчок. В тот же миг труп, успевший подняться из гроба, хлопнулся навзничь, лязгнув зубами.

Карина увидела стремительно приближающийся зеленый шар. Он плыл по воздуху, источая зеленоватый фосфоресцирующий свет. Приблизившись, он завис над землей. Свет постепенно тускнел до тех пор, пока сквозь него не проступил силуэт какой-то фигуры. Старец в свободных, развевающихся на ветру одеждах глянул на нее сурово. Девушка схватилась за грудь, почувствовав внутри сильное жжение, как будто ее собственное сердце воспламенилось.

– Кто ты, старик? – еще пыталась храбриться она. – Призрак, что ли? Ступай прочь, гуляй в другом месте.

– Тебе не оживить человека, – произнес призрак медленно.

– Почему это?

– Ты – не господь бог.

– Может быть. Но я оживила мертвую собаку. Вон хоть у нее спроси. Ах да, она в отключке. Придется поверить мне на слово, но клянусь, что я оживила ее псину.

– Не ты! Свиток, который ты выкрала. Воровка!

– А ты кто, покойный прокурор? Сгинь.

– Верни свиток.

– С какой стати?

– Он мой.

– Вот оно что! – Превозмогая боль, от которой потихоньку плавились ее внутренности, Карина вгляделась в лицо призрака. – Так ты – дед Федор! Это же ты приказал спустить меня с лестницы.

– Верни свиток!

Не отвечая, призрак требовательно протянул к ней руку.

– Хорошо, – согласилась она неожиданно. Качнувшись вперед и вправо, она вдруг одним прыжком подскочила к Глаше, схватила ее за руку и сильно дернула на себя. От толчка Глаша очнулась, не понимая, что происходит.

– Дедушка? – воскликнула она, увидев силуэт призрака. – Как я рада тебя…

Карина не дала ей договорить, грубо ударив по лицу.

– Ну что, старик, – воскликнула она, – начнем торговлю по новой?

Карина рассмеялась, хотя из уголка ее рта сочилась темная густая кровь и все внутри полыхало огнем.

– Любишь внучку? – Она ткнула в Глашин висок пистолетом. – Можешь не отвечать. Если с того света спасать ее кинулся, значит, она тебе не безразлична. Слушай меня, дед, внимательно. Мне все равно терять нечего. Не ты, так этот псих меня прикончит. Но твою Глашу я успею забрать с собой. Понял, старый? Или повторить?

– Чего ты хочешь?

– Оживи мою мать. И меня оставь в покое. Разойдемся по-хорошему.

– Я не…

– Только вот этого – не надо! Ты прав: я не бог. Но зато ты – уж точно его заместитель. Вот и действуй, не трать напрасно время. Мне так хреново по твоей милости, что я могу долго не выдержать. А если пойму, что отдаю концы, – выстрелю. Оживляй мать и забирай свое хозяйство хоть в ад, хоть в рай, как заблагорассудится.

– Нет.

– Как это нет?!

– Я не выполню твою просьбу.

– Не можешь, что ли?

– Не хочу.

– Вот и вся любовь, – протянула Карина разочарованно. – Ну тогда, дед, извини. Что, Глаш, составишь мне компанию?

Она резко нажала на спусковой крючок.

Отчаянный крик Райского заглушил сухой щелчок, который раздался вместо выстрела.

– Черт!

Карина выстрелила снова. Потом еще раз. И еще…

– Ты не убьешь ее, – злорадно сообщил призрак.

– Ошибаешься! – заверещала Карина. Она принялась душить Глашу, но пальцы вдруг сильно обожгло. С воплем Карина отдернула их от ее горла. Вытаращив глаза, она смотрела на вытянутые вперед собственные руки. Обнажая мясо, с пальцев, точно перчатка, сползала кожа, сочась кровью и мутноватой, белой жидкостью. Карина в ужасе завизжала.

Тяжело дыша и держась за горло, Глаша поспешно отползла от нее подальше. Райский подхватил ее и, закрывая собой, отнес под развесистое дерево, где было не так мокро.

– Мои руки! Господи! Что вы со мной сделали? – рыдала Карина. Кожа уже облезла по локоть, точно облитая кислотой.

– Тебя погубил не я, а священный крест, – изрек призрак. – Глаша находилась под его защитой. Ты, Павел, все сделал правильно, – обернулся он к Райскому с одобрительной улыбкой.

– На самом деле спасли ее вы.

– Нет. Не я. Вернее, не только я.

До Глаши лишь сейчас дошло то, о чем они говорят. Она сунула руку за пазуху и вытащила бриллиантовый крестик на цепочке. Камни ярко светились. От крестика шло тепло, которое согревало ладонь.

Воя и дергаясь, Карина продолжала кататься по земле, но старик не обращал на нее внимания. Он взмахнул рукой, в которой неожиданно оказался знакомый пергамент, свернутый в рулон и перевязанный потрепанной ленточкой.

– Прощайте, – грустно сказал призрак. – Больше мы не увидимся.

– Нет! Ты обещал, что никогда не оставишь меня. Даже после смерти! – запротестовала Глафира. – Не уходи! – взмолилась она со страхом.

– Девочка моя, это не в моей власти. Чтобы помочь тебе, я нарушил запрет. Цена за такой проступок велика – больше мы не должны видеться. Но обещаю, что я, даже невидимый, буду молиться за тебя, родная.

– Но, дедушка, я не выдержу! Я не смогу стерпеть одиночества!

– Ты не одна, моя девочка. Одиночества не страшись. Прощай и будь счастлива. Время, отпущенное мне, истекло…

Призрак стал таять. Глаша еще что-то кричала и билась в сильных руках Павла, но все было бесполезно. Призрак исчез. Все погрузилось во тьму. Лишь где-то в глубине этой непроглядной тьмы глухо и жалобно скулила Карина.

Глава 34

Глаша упаковала последнюю коробку и с сожалением огляделась. Опустевший торговый зал казался неправдоподобно огромным.