13 ведьм (сборник) - Сенников Андрей
Затем она раздвинула свои худые искривленные колесом ноги с большими ступнями и стала похожа на бесцветную жабу, которую перевернули на спину. Она хотела показать мне то, что было у нее на груди. Младенец. Того же мучнистого цвета, что и ее кожа – нет, это и была ее кожа, потому что ребенок все еще был частью ее тела, наростом на ее туловище, и он шевелился, извивался, словно слизняк с большими закрытыми глазами и открытым маленьким ртом, который не издавал ни звука, но из глубины лягушачьего тела ведьмы поднимался ее отвратительный смех, она смотрела на меня, смотрела, смотрела, а я отступал, отступал, отступал – все, хватит, пожалуйста, дайте мне проснуться, проснуться, проснуться…
И я проснулся. Дыхание успокаивалось. В комнату вливался золотистый солнечный свет. Я зажмурился и потянулся. Значит, время уже около полудня. И тут до меня дошло, что я совсем не там, где засыпал. Это была моя квартира, и я лежал на диване. В верхней одежде и грязных кедах.
На экране мобильника копились пропущенные вызовы. Инга, что-нибудь насчет фильма, заказчик, ждет смонтированный материал с концерта. Я сидел с ноутбуком за столом. Отключил мессенджеры, в социальные сети не заходил, мучил гугл запросами.
психические расстройства
лунатизм
галлюцинации
ведьмы
Почему это все полезло из тебя именно сейчас?
Я оглядел стол, заваленный десятками фотографий. Сочные бордовые куски пустыни, отрывки желтой дороги, оранжево-ржавый пустой панцирь автобуса, ветряная мельница, увязшая в густом кровавом небе на закате, следы наших кед на песке. Мои ломографические пазлы. Я снова открыл поисковик.
ведьмы австралия
Что-то не то. Может, «демоны австралия» или «фольклор австралия». Уже интереснее, только надо много читать. Сестры Ваувалук? Старуха Мутинга, проглатывающая детей? Оно? Нет, это какая-то инициация, чтобы мальчики стали мужчинами. Я бросил взгляд на телефон. Он не звонил, не вибрировал – просто на экране появлялись имена или номера. Инга, заказчик, Инга, неизвестный номер, заказчик, Инга, Игорь… Я взял трубку.
– Привет, дружище! – В динамике послышался бодрый голос Игорька. – Ты как?
– Я даже… не знаю.
– Ты во сколько ушел-то? Я сам рано встаю всегда, а тут смотрю, тебя нет, дверь нараспашку.
– Блин. Извини, я сам не знаю, как это…
– Да все нормально, я только за тебя волнуюсь, дружище.
Я помолчал, глубоко вздохнул и спросил:
– Игорек, ты можешь приехать? Переночевать у меня?
– Все так плохо?
– Все очень плохо, – сказал я с усмешкой. Это было смешно, потому что правда.
Пока Игорек до меня добирался, я снова обратился к гуглу. Перед глазами шагало странное чудо-юдо на деревянных птичьих ногах. Гнездо, хижина, ведьмовской домик?
изба на курьих ножках
Проход в загробный мир. В старину на болотистой почве иногда действительно строили дома, приподнятые над землей. Оно? Нет? Не понимаю.
Потом пришел Игорек с пакетом в руке. Заваривая для меня какие-то успокоительные травы, он между делом подмел на кухне и заглянул в холодильник, затем прошелся по полкам.
– Дружище, да у тебя голяк. Одни приправы. Не, аскеза – это, конечно, круто, но надо бы нам с тобой в магаз сгонять.
Я только пожал плечами. Однако в магазин мы не пошли, Игорек все-таки был не самой лучшей нянькой и слишком любил потрещать за жизнь, за дао и прочий дзен, забывая при этом обо всем насущном. Благо его болтовня успокаивала, так что я пил горячий травяной настой и не думал о том, когда в последний раз ел.
– Избушка на курьих ножках? – переспросил Игорек, когда я рассказал свой сон или что бы это ни было.
– На страусиных, скорей. Или как у цапли.
– Блин, интересно! Это же ты какие-то реально древние образы используешь. Вот ты знаешь, что избушка на курьих ножках в славянской мифологии стоит как бы на границе между мирами, между явью и навью? Типа такой портал.
– Знаю, только это все так и… как-то не так. Я читал про каких-то духов, про сестер в Австралии, думал, может, я из пустыни эту хрень притащил. Потом эта славянская мифология, блин. Все как-то не так, неправильно.
– Ну не может же быть все в точности как в книжках. Так же неинтересно. – Игорек улыбнулся, я тоже не удержался. Вот же удивительный позитивный человек. Хорошо, что я ему позвонил, хоть какой-то плюс от всей этой истории.
Между тем дело шло к вечеру. Настой на травах сменился зеленым чаем. В животе ощутимо бурчало, но выходить за продуктами было лень. Я хотел просто слушать Игорька и всю ночь не гасить свет.
– Что-то тебя тревожит, дружище, что-то из детства.
– Сейчас я должен рассказать о том, как ко мне папа приставал?
– Боже, пожалуйста, не надо! – засмеялся Игорек. – Ну а серьезно, ничего не приходит на ум? Потому что в таких случаях…
Внезапно я перестал понимать, о чем говорит Игорь. Внутри все сжалось в комок еще до того, как я осознал, что вижу черную точку на чистых бежевых обоях за спиной Игоря. Я пытался смотреть на друга, но его лицо теряло цвет, сливалось со стеной, которая тоже уже стала серой. Голос Игорька барахтался, увязал в мертвом воздухе:
– Психотравмы… зачастую… подавленные…
Из дырки во все стороны полезли веточки, тонкие, ощупывающие стену словно лапки насекомого. Брешь стала шире, на секунду в ней показался белесый глаз, затем высунулся длинный нос старухи, ее редкие, но длинные седые брови, впалые щеки, широкий улыбающийся рот и маленький подбородок. Мне почему-то казалось, что ее слепые, лишенные зрачков буркалы непрерывно вращались в разные стороны, как бильярдные шары, разбитые ударом кия. И вместе с тем она, конечно же, неотрывно глядела на меня. А потом на мгновение скосила взгляд на Игоря, и я вскочил с криком:
– Игорь! Она сзади!
Но Игорь спал. Сидел на моем стуле и спал. Колдунья выбралась из дыры по ветвям на пол, снова в своих вороньих лохмотьях, снова не отнимающая коленей от груди. Она что-то бормотала, медленно подбираясь ко мне. Я стоял столбом. Она приблизилась, подняла нос кверху, посмотрела своими бессмысленными бельмами и быстро прикоснулась ладонью к моей ноге. Я успел только скривить лицо, а безумная старушка уже хихикала где-то в прихожей. Играть с ней в салочки не было никакого желания. На какое-то время стало тихо, потом я услышал, как открывается входная дверь. Ушла? Впустила кого-то? От последней мысли стало холодно. Никаких звуков больше не было. Затем шелест справа – это живые ветви гладили спящего Игоря, лезли ему в рот. Боже. Меня передернуло от отвращения. Я пошел к выходу из комнаты, осторожно выглянул – да, дверь оказалась открыта, и, кажется, не только моя. Соседская тоже.
Накатило чувство стыда. Вероника. Я оставил ее тогда с чародейкой и не видел все эти дни. Потом вдруг вынырнуло подозрение: а если Вероника на самом деле… Я двинулся по сумрачному коридору, выбрался из квартиры, зашел к соседке. Обувь, вешалка, овальное зеркало, обои с единорогами. Увидел ведьму. Она была в спальне, сидела по-совиному на спинке детской кроватки. Седая взлохмаченная голова повернулась ко мне, эти бредовые выпуклые бельма. Ее взгляд ударил под дых, стало почти светло, мрак сжался в лохмотьях ведьмы, пол качнулся у меня под ногами. Я почувствовал мерзкую слабость во всем теле, захотелось сползти вниз прямо здесь, но я не мог, не контролировал себя. Тьма пульсировала, пол шевелился, это вызывало тошноту. Мои ноги неверно шагали вперед, я не хотел идти, это не я, это все из-за глаз колдуньи. Она достала младенца из колыбели. В голове, в горле, в груди, в животе – я орал что есть мочи, беззвучно. Казалось, это меня разорвет. Чужие мягкие ноги, шаг, еще один, я в спальне, слева белеет постель, там спит Вероника, старуха протягивает мне ребенка, и я беру его, почему, Господи, почему я это делаю… Мгла снова растекается вокруг, но я успеваю заметить, как ведьма раздвигает колени и достает из лохмотьев другого младенца, своего. Больше ничего не видно, но я знаю, что она кладет его в кроватку.
